Обзор рассказов от критика. Часть8
Представляем предпоследний обзор рассказов в рамках конкурса «Проза жизни». Еще немного терпения и будут объявлены победители!
В этом выпуске литературный критик Елена Сафронова анализирует вторую часть раздела «Фантастика». Разбираем следующие произведения:
«Деревянная кукла», «Синерг», «Побег», «Нам всем здесь не место», «ПТИЦА-ЖАР», «Не пахнут больше пальцы ладаном», «Por una Cabeza», «Камин», «Западня Запада. Федеральная лотерея», «Война ларгов: Клинок и магия Луны».
Я уже убедилась в том, что авторы портала «Поэтов.нет» любят фантастику и пишут ее много и охотно. Умело ли – другой вопрос, в котором сейчас постараемся вместе разобраться.
В данной подборке я нашла три весьма достойных, ладно скроенных и крепко сшитых рассказа, в которых форма и слог соответствуют содержанию. Не удержусь от того, чтобы сразу указать на лучший, по моему мнению: «Не пахнут больше пальцы ладаном». Эта фантасмагория интригует с первых же строк, представляющих собой «дневник» начинающего дауншифтера, который купил на «кровно-занятые» (славный оборот!) 50 тысяч халупу в деревне, чтобы писать роман. Но никак не может начать, потому что сюжеты к вечеру «метеоритами секут голову», а к утру забываются – слишком много «вискаса», взятого у Клеща на оставшиеся от дома деньги, потребляет писатель (Клещ – очень удачный, самодостаточный и достоверный образ). Про «вискас» тоже классно сказано – «совсем там, в столицах, от корней оторвались». Эти удачные фразочки, на первый взгляд, детали – но их наличие говорит о писательском умении автора.
Понравилось мне и то, что начавшийся как комедия рассказ плавно переходит в трагедию, в которой смешано сразу несколько жанров: мелодрама (из нее взята любовь к покойнице), готическая новелла (отсюда – умоляющий женский призрак в зеркале), исторический детектив (попытка опознать фигуру в зеркале и откровение – да это же Вера Холодная, прима российского немого кино!). В рассказе воспроизводится эпизод, приобретший широкую огласку: в 1916 году «Пьеро» Александр Вертинский посвятил начинающей киноактрисе Вере Холодной стихопесню «Ваши пальцы пахнут ладаном», однако женщина испугалась, что о ней говорят как об умершей, и упросила шансонье его снять. Через три года, когда она скоропостижно умерла от испанки, Вертинский посвящение поставил над стихотворением уже навсегда – на полноправных, так сказать, основаниях. В рассказе радует то, как деликатно автор подошел к фактографии, не «присочинив» ни одной детали, кроме той, в коей самый смак. По допущению автора, Вера из могилы отвечает Вертинскому стихами же, уверенная, что его творение свело её на тот свет. Нечто вроде записки самоубийцы «В моей смерти прошу винить…», только тут «В том, что накликал мне раннюю гибель, прошу винить А. Вертинского». Их зеркальный призрак пытается «надиктовать» главному герою. В конце концов ему удается записать стихотворение Веры полностью, однако… ценой собственной жизни. Он умирает от голода, холода и безразличия к материальному миру, завладевшего им, как только он «познакомился» с Верой. Труп лежит один в деревенском доме, крысы его объедают, потом Клещ рассказывает то ли близким, то ли полиции, как нашел дачника уже мертвого. Эпилог о том, как был потерян гроб с прахом актрисы, закольцовывает историю, снимает возможные вопросы и ненавязчиво объясняет, почему Вера – лишенная последнего пристанища! – вполне может стать беспокойным привидением. Единственное, чего не следует из рассказа – при чем к Вериной трагедии именно этот деревенский дом в глуши, но как тут не вспомнить «Дух веет, где хочет». Отмечу, что сами по себе стихи очень достойные. Надеюсь, они принадлежат перу автора? Если так, то решпект.
Весьма неплоха «Деревянная кукла» – синтез сказки и фэнтези. В ее основе типичный фольклорный мотив долгожданного младенца (наследника короля), с рождением которого связаны недобрые знамения, и потому мудрец прибегает по просьбе короля к черной магии, дабы отвести от принца, а с тем и от всего королевства, беду. Усилия его дают половинчатый эффект: принц вырастает практически совершенным человеком, но королевство раздирают распри, стоящие жизни отцу и матери наследника, он вместе со своим наставником, тем самым мудрецом, становится скитальцем, ибо долгое время не может решиться на бесчинства, жестокость, войны – эти типичные «королевские качества». Здесь уже вступает в права жанр фэнтези, впрочем, довольно осторожно – в рассказе не будет орков, гномов, эльфов и прочей хрестоматийной нечисти. Мудрец немного умеет колдовать, а юный король в изгнании начинает великолепно резать по дереву и вырезать фигурки как живые, но они не живые до поры до времени, то есть с «чудесным» антуражем автор не перебарщивает, и это прекрасно. Тайна короля, уже вернувшего себе трон, в том, что жил он уединенно в покоях среди книг и деревянных истуканов, женщин чурался, а вот со статуями беседовал на непонятном языке. Он все пытался что-то вырезать, но оно не давалось. Раз ночью он надел плащ своего воспитателя и явился дразнить стражу дворца. Наглеца застрелили – и мертвое тело короля оказалось деревянной куклой. Не совсем внятно, что же – вернее, почему же – случилось с Рудольфом-королем, что именно не смог он вырезать из дерева, и почему он посмертно превратился в куклу. Это, пожалуй, минус, на фоне того, что все остальное в рассказе отлично: он умело написан в виде стилизации под средневековый манускрипт (это якобы хроника, которую пишет монах, когда-то получивший в подарок от принца фигурку крылатого льва), он легко читается, несмотря на частые сентенции философского, точнее, умствовательного плана – вероятно, данные ради полной имитации средневековой лексики. Но в целом фэнтези удачное.
Любопытен и рассказ «Синерг». Этим словом автор называет двойников людей, живущих в иных мирах. Коллизия рассказа в том, что в критические моменты эти двойники могут выходить из своих пространственно-временных континуумов и «выручать» людей. В нескольких трагических случаях они просто заменяли погибших, да так быстро, что в нашем мире ничего не успевало измениться. А главная героиня, девушка Маришка 25 лет, сирота с младенчества, сурдопедагог, сотрудница школы или интерната для глухих и прочих детишек с отклонениями в развитии, использует синергов своих подопечных, чтобы тех лечить: «К ребёнку является его двойник-синерг с другими возможностями в другой жизни. Потом уходит, а дитя остаётся с новыми навыками». Потому в Маришкиной каждодневной работе постоянно происходят маленькие чудеса – безнадежные дети преображаются. Из того мира она узнает и правду (довольно неприглядную) о своем рождении и самоубийстве своей юной мамы, но, несмотря на это шокирующее открытие, все же намерена вызвать синерга для своего вероятного отца, умирающего от рака. И… что-то идет не так. Мужчина выздоравливает, но Маришку навсегда затягивает в другое измерение: сама синерг, она ушла «к своим». Рассказ хорошо написан и радует гуманистическим началом, да и фантастическая составляющая любопытная. Тема двойников не новая для фантастической прозы начиная с готического романа, но автор верно догадывается провести нить известных, описанных появлений двойников через рассказ, что избавляет его от упреков во вторичности.
В категории «амбивалентных» у меня нынче стоят три рассказа: «Нам всем здесь не место», «Птица-жар» и «Камин». «Нам всем здесь не место» описывает своего рода концлагерь на морском дне, где люди под номерами и в скафандрах собирают ценные водоросли и Реликвии, за это получают «пайку» через трубки (чем больше сбор, тем вкуснее еда), а за порядком следят и за любое отклонение от курса карают надсмотрщики и Бригадир. «Смутьян» Седьмой находит жемчужную раковину, и его «встряхивает» голубой вспышкой до обморока, а после того он вспоминает очень важное: кто они, откуда и зачем сюда пришли. Он осознает, что люди не должны жить под океаном и работать за пропитание, а лишь нырять за жемчугом – а Реликвии – это обломки ножей, которым предки вскрывали ракушки!.. Как водится, откровения всех пугают, приводят к смерти нескольких членов «колонии», и Седьмого казнят – обрывают ему шланги акваланга. А он всплывает на поверхность моря, обуянный идеей доплыть до земли, в которую никто внизу не верит. Написан рассказ прилично, сюжет простроен, в целом все гармонично – но очень уж вторична сама коллизия, построенная на двух крылатых фразах: «Через тернии к звездам» и «Пророка нет в отечестве своем».
То же самое могу сказать о рассказе «Камин», в основе которого старый как мир прием «слова материальны, они сбываются». Но мы уже говорили о том, что на сегодня написано вообще все, поэтому дело зачастую не в том, что, а в том, как. Увы, но и «как» получилось довольно бледно – молодая писательница приезжает на юг писать книгу и снимает дом с камином и с дурной репутацией – в нем жил тоже писатель, он помешался и умер. Девушка быстро выясняет, что камин волшебный – слова, написанные на бумаге, становятся правдой, если бумагу сжечь в этом очаге. И начинает волхвовать. Желания у нее добрые, но и простые, «в пользу» близких»: семье денег, подруге жениха хорошего. «Чудесная» часть рассказа разочаровывает своей примитивностью: приземленностью порывов героини и замысла автора, который как будто себя «в узде» держит, волю фантазии не дает. Концовка совсем слита – детектив, ради которого Нина уединялась в доме с чудо-камином, в издательстве бракуют, она предлагает взамен написать фантастику. Но вместо того, чтобы логично рассказать про волшебный камин, наворотив с три короба, пишет… про прилет инопланетян. В чем смысл этого сюжетного поворота? Или Нина хочет сжечь этот роман, чтобы самой увидеть инопланетян? Но тогда камин её сделает Виктором, ведь за приземлением «тарелки» следит мужчина… И вообще она уже не в доме с волшебным камином... Так что с этого рассказа мы плавно переходим к неудачам.
Неудачи у оставшихся авторов довольно стереотипные и вызваны всего двумя причинами: непродуманностью фантастического замысла и невнятностью собственного изложения. «Многоступенчатостью» интриги, в которой читатель гибнет, как муха в паутине, поражает «Побег», в котором все действующие лица бегут в параллельные миры, чтобы встретиться с самими собой, но в другой ипостаси – и где кто в какой, очень скоро становится нереально понять. Плюс ещё «довесок» в виде ограбленного – блин, кем из цепочки?! – банка и поиск украденных денег. Заслуживает внимания в этом переплетении одна лишь находка: переходы в параллельные миры стали бизнесом и весьма криминализировались.
«Por una Cabeza» – рассуждение на тему искусственного интеллекта и его опасности для человечества. Увы – мне не удалось вычислить, каким образом были связаны Джеймс и «коробочка», в которую создатели поместили искусственный разум, почему разум мужчины то попал внутрь этого прибора, то опять в тело Джеймса, почему он после этого порвал с невестой, почему он, пытаясь покончить с собой, стал постоянно превращаться в собственных двойников, какую роль во всем этом играла испанская (?) фраза, и что значила эта фраза. Её перевод стоило бы дать просто из уважения к читателю.
«Западня Запада. Федеральная лотерея» – «сдана» уже на уровне названия. Автор намерен заклеймить Запад с его засильем гаджетов, навязыванием услуг, налоговыми поборами, беспределом силовых структур и циничными лотереями. Вам не кажется, что все, о чем вы написали в своем рассказе, можно прочесть, открыв интернет-СМИ любого крупного российского города?.. По некоторым «издержкам бытия» мы уже обогнали «гниющий Запад». К тому же рассказ ужасно написан. Язык очень вычурный, оттого очень неточный: «Дабы оставить за порогом осязаемую укоризну, проскальзывающую в аляпистой сводке новостей предстоящего дня». А какой-то чересчур умный гаджет называется смартви. Уж или «смартфон» без изысков, или кардинально новый термин!
Елена Сафронова
Обзор рассказов от критика. Часть7
Обзор рассказов от критика. Часть6
Обзор рассказов от критика. Часть5
Обзор рассказов от критика. Часть4
Обзор рассказов от критика. Часть3
Обзор рассказов от критика. Часть2
Обзор рассказов от критика. Часть1
Пока никто не отметился
Но, повторюсь, я рад любой критике, главное, чтобы она не оскорбляла. Спасибо за неё, вы подтвердили правильность выбранного направления для цикла рассказов.
P.S. Смартви — это Смарт ТВ, чему есть подтверждения в самом рассказе. Специально так написал, чтобы показать неказистость и убогость «аглицизмов». Похожих отсылок по тексту довольно много.
В данном рассказе не артикулируется тема опасности искусственного интеллекта для человечества. Рассказ касается одного из аспектов так называемой «трудной проблемы сознания». В нём осуществляется попытка смоделировать ситуацию, в которой искусственный интеллект вопреки всем ожиданиям начинает обладать субъективным опытом.
Эта взаимосвязь постепенно раскрывается, начиная с того момента, когда в сюжетной линии параллельно случается «обморок» Джеймса и сбой в работе коробочки из-за проблем с электричеством.
Герой понял, что абсолютно всё в его жизни, в т. ч. и невеста, является фикцией, сгенерированной им самим (т. е. коробочкой, которой он на самом деле является). Думаю, что в рамках данного комментария дальнейший анализ переживаний субъекта, пришедшего к такому пониманию, не требуется, ибо они очевидны.
В тексте идёт прямое указание на то, что коробочка перезагружалась, мигая то зелёными, то красными огнями, что было сопряжено с параллельным «перерождением» Джеймса.
«Por Una Cabeza» — название известной песни, исполняемой под музыку танго. Перевод данной фразы не предоставлен постольку, поскольку едва ли не каждый культурно развитый человек с большой вероятностью знаком с данным музыкальным произведением. Более того, в моём рассказе интертекстуальность песни и сюжета заключается не в прямом значении текста песни, в которой речь идёт об испытании удачи, страсти и разочаровании, а в общей атмосфере, создаваемой данной песней, которую по праву можно назвать классической. Наконец, слишком яростный акцент на семантике данной песни в рамках моего рассказа оказался бы литературным моветоном. Для аналогии можно представить себе прозу В. В. Набокова, где каждая отсылка к другому произведению, каждая реминисценция сопровождалась бы авторскими комментариями, что сделало бы текст пресным и инертным.
Надеюсь, что мне удалось нивелировать возникшую неопределённость с интерпретацией моего рассказа в тех вещах, которые установлены в тексте однозначно. Интерпретационные же градации остаются целиком в ведении читателя.
С уважением,
Дария Клеева.
ПС: история написания этого странного рассказа была оформлена отдельной Запиской. Сейчас посмотрю и если не выкладывала здесь — закину отдельным постом (только не знаю, куда).