Обзор рассказов на конкурс от критика. Часть1

В первом обзоре мы рассмотрели часть произведений из группы "Социально-психологические рассказы". Из обширного списка были отмечены следующие рассказы: "Богач", "Доченька", "Колька", "Старость - не радость", "Все будет хорошо!", "Озеро сокровищ", "Воздушный поцелуй", "Маткин берег", "Три свободных дня", "В ожидании весны".

Для начала несколько общих слов. Многие рассказы в этой подборке написаны по методу «соцреализма», хотя авторы, возможно, уже и не помнят, что существовал в отечественной литературе такой метод. А именно: «Изображать не ту действительность, какая есть, а ту, какой она должна быть». Во многих рассказах на первый план выходит, так сказать, «нравственное перерождение» героев: совершённые ими хорошие поступки, полностью не совпадающие с заявленной авторами психологией персонажей. Показательны (увы, негативно) в этом смысле рассказы про мальчиков «Колька» и «Богач». В обоих случаях мальчишки поступают прямо-таки сусально. Один мечтает о смерти (!) младшей сводной сестрёнки, которую пестуют родители больше, чем его, и вдруг идёт ловить рыбу и продавать её, чтобы собрать девочку в школу. Не хотел бы автор написать рассказ о том, как старшие братья и даже сестры убивают младших, особенно «чужих», рождённых от других отцов-матерей?.. Такие случаи в жизни, увы, нередки… Мальчик из рассказа «Богач» по сути образа – Гобсек, любящий деньги как таковые, а не за их возможности, вдруг отдаёт эти деньги абсолютно незнакомой женщине. Простите – не верю! Из этих рассказов на первый план выпирает назидательность, воспитательность. Кому как, но мне подобные приёмы никогда не нравятся. Я считаю, что «чувства добрые лирой пробуждать» можно и должно не так «в лоб» и не так натянуто. И поэтому лучшими в партии считаю рассказы, лишенные таких напряжных «катарсисов», отражающие правду жизни, какой бы неприглядной та ни была. Нельзя запретить авторам писать о духовном перерождении героев, но помните, что перерождение должно быть полностью психологически обосновано, «подкреплено» событиями, мыслями и чувствами героев. 

В лоб также написан рассказ «Доченька», где дочь третирует немощную мать. Это не рассказ, а какая-то агитка, где все разжевано и в рот положено, все выводы, который читатель должен сделать сам, вложены автором в уста старушки, от лица которой ведется повествование – и потому не трогает: думать не над чем, сопереживать нечему.

Сразу отмечу, что ни один из авторов не продемонстрировал изворотливость фантазии, не «сочинил» рассказ целиком, не отталкиваясь от пережитого, то есть никто из прозаиков не отошёл пока дальше конструирования художественной реальности первого уровня. Хотелось бы, чтобы писатели включали не только наблюдательность, но и фантазию. Считайте это пожеланием на будущее.

Исходя из вышеизложенного, лучшими рассказами в подборке я считаю следующие три с половиной: «Маткин берег», «В ожидании весны» и «Воздушный поцелуй» (автор: bush) и «Селёдка под шубой» одного автора.

Благодаря «Селедке под шубой» хороших рассказов оказывается три с половиной – увы, на странице в сети этот рассказ оборван на полуслове: «- Клава, возьми сама!.. –  не разгибаясь, кричит мама. Ей некогда. На облезлой духовке мама вып…» Обидно: в этом рассказе есть все компоненты грамотного построения: завязка, развитие сюжета, кульминация, развязка, - есть и качества, приданные неравнодушным отношением автора к повествованию: он очень колоритный в описании деталей быта, душевный, тонко улавливающий нюансы, да ещё и окрашенный теплотой детского воспоминания. В этом «озарении» не выглядит смешно либо уродливо даже то, что маму мальчика не без оснований называли «селёдкой под шубой», не имеет значения, что шуба была убогая, а мама не блистала внешностью супермодели – автор сохраняет мальчишескую к ней любовь. К тому же в рассказе умно прописаны диалоги – ровно столько прямой речи героев, чтобы создать им характеристику помимо авторской, без длиннот и красивостей, весьма «натуральным» языком. Поэтому обидно, что он не завершен, скорее всего, из-за какой-то технической неувязки.

Все, сказанное о «Селёдке под шубой» в равной мере можно отнести и к «Воздушному поцелую», но между ними есть отличия. Подозреваю, что в основном отличие в том, что «Поцелуй…» закончен, и даже есть у меня смутная уверенность в том, что «Селёдка…» закончилась бы как-то подобно поцелуям – как говорят психологи, непроработанной ситуацией, к которой герой-рассказчик вернулся бы по истечении многих годов и попытался бы ее разрешить. Возможно, пока эта схема довлеет автору и повторяется в его автопсихологической прозе. Можно только пожелать автору двигаться дальше – а что прозаик наделен литературными способностями, очевидно.

В «Воздушном поцелуе» есть сюжет, характеры, жизненная правда и правдоподобие, стыдное, но, к несчастью, такое естественное – стае свойственно травить слабых, и это прописано с заслуживающей внимания откровенностью в сцене, где пацаны по чужому наущению издеваются над сумасшедшей. Более того, по тексту рассеяно неотвратимое «жернова Господни мелют медленно, но верно» - никто из мучителей юродивой не обрел счастья. Есть даже некое подобие катарсиса в конце: спустя много лет, внезапно встречая свою жертву – в этом нет сомнений! - человек «опосредованно» стыдится детской шалости – боится, что безумная его узнает, и от этого настигнет кара. Что может бедняжка ему сделать, неизвестно, но мужчина боится всерьёз – и получает воздаяние, воздушный поцелуй, похожий на плевок, который уже никогда с души не смоет. Это указано в тексте весьма тонко и мастерски.

«Маткин берег» хорош воспроизведением из уст центрального персонажа бабки Васихи народной речи с её цветистыми выражениями и диалектизмами. При этом по сути это не рассказ – скорее, это почти журналистский материал, очерк, зарисовка нравов и быта, не имеющая как такового развития сюжета. Его прелесть  в жизнеспособном образе деревенской старухи с заковыристой речью. Но эту старуху буквально видишь перед собой! Недостатки этого произведения, на мой взгляд, тоже не писательские, а журналистские: не хватает буквальности. Не сказано, к примеру, в каком краю нашей необъятной родины так говорят, а ведь это придало бы действию пущего правдоподобия.  

Рассказ «В ожидании весны» хорош уже тем, что в нем собака похожа на собаку, а не на человека, но что автор убедительно воспроизводит «речь» собаки так точно и внимательно. Конечно, есть некоторая вторичность – скажем, относительно «Собачьего сердца», которое начинается практически так же, или «Белого Бима». И все же на фоне «сделанных» рассказов с хорошими финалами он выигрывает: неподдельно душевный, гуманный, и при этом без ложного оптимизма. Концовка, где человек спасает собаку, выглядит безнадежной, понятно, что спасти ее вряд ли возможно – но, как сказано в ещё одном культовом произведении, «я хотя бы попробовал».

Мне хочется дать что-то вроде «утешительного приза» ещё двум рассказам: «Озеро сокровищ» и «Три свободных дня». Полностью удавшимися я их не могу назвать, но есть в них подкупающие моменты.

В «Озере сокровищ» есть сюжетный ход, не то чтобы слишком изобретательный, но, так как в остальных рассказах подобные приёмы практически отсутствуют, фантазийный «двигатель сюжета» «Озера…» бросается в глаза. Во-первых, это довольно экзотическое место действия: некий прииск, дающий простор фантазии уже читателя – что это, Колыма ли, Мордор, Марс или некая страна Мечты. В принципе, «истории на прииске» зачастую похожи друг на друга, хоть будучи созданы в реалистическом дискурсе, хоть в фэнтези (тут можно вспомнить и цикл романов Марии Семеновой «Волкодав», связанный общей темой подземной добычи драгоценных камней руками рабов). В «Озере…» заметны элементы того же «нигде» - то есть не реального прииска. Во-вторых, это поворот сюжета, когда объясняется, что в самоцветы превращаются моральные уроды. Посыл для добротной фантастики. Но пока, увы, посыл, не более. Для фантастики эта вещь плохо проработана, отсюда и «выпирающие» недостатки текста. Например, психологический портрет собаки, которая рассказывает все, что видит читатель, недостоверен. Прямая речь местами превосходит разумение пса, переходит и на реалии, которых пёс не способен знать, и на слишком, тоже не по-собачьи, сложные формулировки (четвероногий герой «В ожидании весны» более приземлённый, но потому и более внятный и убедительный). Учитывая, что в этой истории проглядывает фантастическое начало, чрезмерной «умности» пса можно дать неплохие объяснения. Мне представилось, что он был прежде человеком, но в чём-то «проштрафился», однако не до необходимости смертной кары, и озеро его заколдовало, превратив в пса, почему он и рассуждает так по-человечьи… Но увы, этого не было сделано, потому «повисает» диссонанс в рассказе. Опять же, «закольцованный» с началом финал вполне может быть и другим, не возвращающим действие на круги своя – впрочем, это не недостаток, скорее, пожелание действию большего разнообразия, хотя автор вполне мог видеть и задавать полную безысходность.

«Три свободных дня» – внешне неплохой рассказ, где есть сюжет, характеры, история, задающая эти «установочные» данные, драматургия, «переживательный момент», когда невестка пытается в сотый китайский раз освободиться от гнёта свекрови, а сын, муж, то есть, молодой женщины, в сотый же раз её предаёт, становясь на сторону матери… Иными словами, у рассказа есть всё, чтобы состояться. Но есть и «тёмные стороны»: весь расклад героев и фабула – шаблон на шаблоне. О том, как свекровь травит невестку, а сын ей потакает, почему-то чаще всего пишут в подобных интонациях и через призму того, что «поколения» не могут разъехаться, ибо мать не дает делить жилплощадь, которую держит железной рукой средневекового феодала. Можно сказать, что это как раз жизненно. К сожалению, так. Но проза – всегда немного больше, чем жизнь. Написан рассказ «без помарок», автор производит впечатление умело обращающегося со словом человека, и потому от него хочется большего – какой-то «заковыристости» в отражении столь типового конфликта, оригинальности, предложенного собственного видения проблемы и путей её решения… Оттого, что всего этого нет, рассказ производит двусмысленное впечатление – как будто его «бросили на полпути», не доведя до ума, решив, что «так сойдёт».

Елена Сафронова