МАТКИН БЕРЕГ

 Я по-прежнему жил  в деревянном доме у дяди Феди в деревеньке Ям, одной из многих забытых деревень Псковщины.  В гости к хозяину иногда приходила его тётка из соседней деревни Козий Брод: маленького роста бабулька, смешливая и шустрая. Обнимала племянника и ласково приветствовала:

- Ну, здравствуй, выпердыш лисий!

 Оглядывала дорогого родственника, взгляд останавливался на только что начищенных сапогах:

- Блестят, как соплями намазаны!

Бабка приносила в подарок трёхлитровую банку свежего молока. Звали старуху Васиха. Деревенских женщин называли по именам их мужей: Петиха, Васиха. Вовиха. Некоторые мужики давно примёрли, а имена их по-прежнему носили вдовы.

Фёдор ставил на печку кастрюлю с супом и приглашал  тётку "ись". Она не торопилась:

- Что же мне, на полЕшню¹?

 Васиха по-хозяйски усаживалась на диване, покрытом лоскутным покрывалом, с удовольствием включала пультом новый цветной телевизор. Как раз шёл мексиканский сериал. На экране накалялись страсти, героиня рыдала, затрудняясь в выборе меж двух достойных возлюбленных. Старуха комментировала события:

Я, бывало, всем давала

По четыре разика.

А теперь моя давалка

Стала шире тазика.

Я заинтересованно спрашивал её:

- А дальше, бабушка?

Оглянувшись ко мне, коротко отвечала:

- А дальше яйца не пускают!

Когда заканчивалась серия, будто нехотя садилась за стол, пробовала перегретый суп:

- ОжгА²!

Брала краюху хлеба со словами:

- Съешь большой лОмоть, будет в ж…е хлОмать!

С аппетитом ела, полтарелки на коленях и полу. Потом хозяин наливал всем чай. Доставал шоколадные конфеты на верхосытку³. Васиха толкала меня под локоть и шутила:

- Пей, воды много. Вода - дура, зАпруду рвё!

Закончив есть и пить, говорила:

- В окАт⁴!

 Потом хитро глядела на нас:

- Наел туго, завязал худо! Отнесите вы его, не обделал бы кого!

Сытая, опять садилась к телевизору, бормоча:

- Я на живот плечиста! Большая сыть пузо дерё!

В коридоре лежал этюдник и краски, на гвоздиках висели и сушились мои пейзажи. Васиха внимательно рассматривала картины, удивлялась и восхищалась. За всю свою жизнь она ни разу не видела живого художника. Разглядывала портрет Фёдора:

 - Племяш как вбыльнОй⁵! Меня хоть убей, я так не нарисую!

 Потом искренне восклицала, восхищённо оглядывая меня:

- Какой специалист! Такого специалиста в губы надо целовать!

Васиха вспоминала молодость, рассказывала, как ездила к подруге в Ленинград. Я спрашивал её:

- Понравился Питер? Дворцы, мосты, набережные?

- Дворцов не помню, а в комнату смеха ходила, в магазине кофту жёлтую купила, такую красивую, броскую, что милый из-за горы у…я!

Расставаясь, обнимала и целовала племянника, смахивала слезу. Фёдор совал в карман её старой куртки пригоршню леденцов и карамелек. Бабулька  философски замечала:

- Жизнь натолкает в короткие оглобли! Маткин берег! Ах ти тошненько!

Однажды я решил разведать окрестности в поисках новых мотивов для этюдов. Заодно и проведать знакомую весёлую бабку. Прихватив блокнот с карандашиком для зарисовок и кошёлку с пустой трёхлитровой  банкой, вышел из дома. Дядя Федя указал мне направление, махнув на прощанье рукой. Вскоре я вышел к речке и пошёл вдоль заболоченного топкого берега. Хорошо, что по совету хозяина обул резиновые сапоги. Действительно, Козий Брод! Поднявшись по склону, наконец, увидел раскинувшуюся на пригорке деревню. Перед крайним домом лежала на тропинке большая гадюка и грелась на солнышке. Я с опаской обогнул её и двинулся разыскивать дом Васихи.

Я шёл по улице. На двери одного из домов я разглядел висящую на замке калошу. И сразу вспомнились рассказы Фёдора о деревенском житье - бытье: «В деревнях раньше людей жило много. Работали в колхозах. Дома никогда не запирали. Пошёл в магазин: палочкой дверь подпёр. А если уезжали в район: вешали замок, рядом на гвоздик - ключ, на этот же гвоздь – калошу: прикрыть ключ. Жили бедно, но весело. В голодные годы ели «тЮрю»: хлеб, лук и огуречную траву (траву с запахом огурца) крошили в сыворотку. Получалось что-то вроде окрошки. Так от слова «тЮря» произошли другие слова. Если парень влюблялся в девушку, шутили: «ВтЮрился». Если ребёнок съел кашу: «СтюрюшИл». На тему еды в деревне говорили: «дрЯзгать» (ложкой в тарелке перебирать, вместо того, что бы есть); «мЫргать» (не есть, а грустить); «окУсываться» (таскать со стола куски еды); «мОдный» (разборчивый в еде)».

Задумавшись, я прошёл почти всю деревню. Вдруг послышался переполох. Впереди увидел двух женщин у колодца, которые издали махали мне руками и кричали. Я поспешил к ним. У «журавля» росла старая, раскидистая липина. Возле липы испуганно мычала чёрная корова с белой звёздочкой во лбу, запутавшись копытом в длинной цепи. Рядом лежало большое оцинкованное корыто. Бабы заглядывали в колодец и что-то туда говорили.

- Васиха в колодец упала! Пособи вытащить, малец! - наперебой сообщили мне.

Из тёмного нутра колодца раздавался жалобный голос. Я крикнул «утопленнице», что бы встала одной ногой в ведро и крепко схватилась за цепь. Вдвоём с крупной широкоплечей бабой Петихой мы схватились за цепь и вытащили мокрую, испуганную старуху.

Как впоследствии выяснилось, Васиха накануне вечером засиделась с соседкой и забыла про корову. Не доенная, мучимая жаждой Ночка всю ночь простояла, привязанная к дереву. На рассвете хозяйка вспомнила и поспешила к бедной своей кормилице. Опустив ведро в колодец, собралась, уж было, напоить животину. Рассерженная Ночка боднула под зад наклонившуюся за ведром бабку. ОсвЕривши⁶, Васиха упала в колодец. Простояла в ледяной воде всё утро, жалобно взывая о помощи. Наконец-то её крики услышала соседка. В это время подоспел и я.

 

- Честь отдать! - сказала мне вторая женщина, очень низенькая и очень полная, с круглым личиком и малюсенькими голубыми глазками. Все называли её Сашечка «Метр на метр».

- Где же ваши мужики? - спросил я.

- Кто где: кто в районе, кто в поле пасётся! - ответили бабы.

- Как это, «пасётся»? - не понял я.

- Стадо пасёт!

- Замёрзла комом, кулем, уши колом! - шутила тётка Васиха, кашляя и сморкаясь.

- От простуды надо запечь вшу в булочку и съесть. А если горло заболит или кашель: жабу изловить и подышать на неё! - советовала подруге Сашечка.

 

- В меня бражка⁷ е! - вспомнила Петиха.

- Ё! С меня хлебнЯ⁸! - обрадовалась Васиха. - Пошли, художник!

И мы направились к большому деревянному дому, глядевшему на нас окнами с белыми кружевными занавесками и ярко-голубыми ставнями, словно огромными наивными глазами. Зашли в избу. Внутри стояла русская печь. Горница была перегорожена выцветшей ситцевой занавеской, с когда-то розовыми розами на синем фоне. В спальной части стояла кровать с железной сеткой и грубо сколоченные деревянные нары. Мы сели за большой круглый стол. Сашечка втиснулась в кресло, я уселся на деревянную табуретку с дыркой посередине. В центре потолка, рядом с лампочкой, на загнутом ржавом гвозде, висела в сетке буханка хлеба и батон. Хозяйка попросила достать.

- Почему у Вас хлеб под потолком висит, да ещё посреди комнаты? - недоуменно спросил я.

- Чтоб крысы не съели! - ответила бабка и указала на большую дырку в буфете.

На столе появились: алюминиевая миска с творогом, трёхлитровая банка простокваши, сорванный в огороде зелёный лук. Васиха накладывала нам в тарелки гречневую кашу с салом. Сашечка пододвинула к себе тарелку с кашей, влила туда простокваши (побелила) и попросила хозяйку:

 

- Всыпь мне пяскУ⁹!

 

- Каша же с салом!

- Всё равно всыпь!

Бабушка выставила на стол сахар. В горницу зашла Петиха с лимонно-жёлтого цвета эмалированным бидоном бражки в руке. Бидон источал «ёмкий» запах. С ней были ещё две женщины: Тонька - Блоха и Валька Длинная. Они поставили на стол пластиковую бутылку самогонки и кулёк конфет «Школьные». Следом появилось двое чумазых детей лет восьми - десяти: мальчик и девочка. Девочка прижимала к груди двух серых котят, у мальчика в руках была палка. Котята жалобно курнЯвкали¹⁰. Дети бросили котят и полезли за конфетами. Хозяйка резала хлеб, обращаясь к внучке со словами:

 

 

- Первый кусок - чтоб сиськи росли, второй кусок - чтоб мальцы любили!

Дети запихали за щёки конфеты, стали смеяться и шалить. Бабушка погрозила им пальцем:

- Шкуру чулком спущу!

Ребята насовали конфет в карманы и убежали на улицу.

Налили и чокнулись. Я выпил самогонки и закусил кашей. Потом запил простоквашей. Женщины оживлённо разговаривали, шутили и смеялись. Объектом шуток избрали Вальку Длинную, высокую молодую женщину, не так давно вышедшую замуж:

 

- Ты зачем за Кольку замуж пошла? Ён не с красЫ, отвернувши, не наглядеться¹¹! Ниже тебя на голову, да ещё пьющий!

- Да он как выпьет, не бьёт меня, не буянит, а спит тихо, как мУшинка¹²! - оправдывалась молодуха.

 

Хозяйка подливала в стаканы браги, мы пили и смеялись. Перед глазами приятно плыло, выпивка и закуска уже не казались чудовищными. Васиха загадывала загадки:

- Моя милка - крокодилка. А котОра в её была мать? Можно ли солёный огурец через крышу перекинуть?

Я надолго «завис» в раздумьи. Ответов я так и не получил. Потом компания весело запела:

 

Два кусочека колбаски
У тебя лежали на столе.
Ты рассказывал мне сказки,
Только я не верила тебе.¹³

 

Неожиданно у меня заболел живот. Видимо, я переоценил свои физические возможности. Я попросил разрешения прилечь. Хозяйка проводила меня к лежанкам со словами:

- Шо в тябя болит, живот? Не, брюхо! Понос? Не, дристуха!

Подруги продолжали звенеть стаканами и веселиться. Я закрыл глаза и отключился...

Очнулся от громкого возгласа: «Вы выиграли приз!» Долго не мог понять, где я и что со мной произошло. Я лежал на деревянных нарах. На до мной на гвоздике висел треугольный красный вымпел с золотой бахромой и вышитой надписью: «Победитель соцсоревнования». Вечерние лучи освещали горницу. На комоде работал телевизор. Показывали «Поле чудес». Над телевизором в углу висела маленькая иконка под стеклом, обрамлённая выгоревшими бумажными цветами. На подоконнике темнели куски коричневого хозяйственного мыла. За окошком на улице слышалось мычание не доеной забытой коровы и лай собаки. На ситцевой занавеске висели котята, уцепившись за ткань когтями, и раскачивались. Цветастые обои на стенах были кое-где ободраны. И под ними стало видно, чем раньше были обклеены стены: политической картой мира. Под потолком тускло горела лампочка на чёрном перекрученном проводе, освещая подвешенный в сетке батон. В кресле перед телевизором, сцепив маленькие ручки с короткими пальчиками на круглом брюшке, громко храпела толстушка Сашечка. За неубранным столом с грязными тарелками сидела Васиха и кормила внучку клубникой. Девочка держала в одной руке лохматую одноглазую куклу, другой рукой брала ягоду и клала в рот.

- Гляди ка дочушь, кака крупна ягода, в бараньи яйца! - говорила подвыпившая старуха.

Внучка ела и просила бабку:

- Бабушка, научи меня выражениям!

 

- Кого¹⁴?

- Ну, матом ругаться!

- А, … твою мать!

- Это я знаю, бабушка!

- Ну, тогда … за ногу!

- Это я тоже слышала, ты мне что-нибудь новенькое  расскажи!

- Ах ты, «сиклЯха¹⁵ сухобзейная»! Маткин берег! Ах ти тошненько!

Я шёпотом повторил:

- Ах ти тошненько! Маткин берег! И закрыл глаза.

 

Примечания:

1.Мне не на полЕшню - мне не срочно.

2.ОжгА - горячо.

3.На верхосЫтку - на десерт.

4.В окАт - досыта набить своё пузо так, что можно потом катиться. 

5.Как вбыльнОй - как настоящий.

6.ОсвЕривши - потерявши равновесие.

7.Бражка - алкогольный напиток. Состав: сахар (или конфеты, сладкие яблоки, сливы), дрожжи, вода. Бидон ставится на лежанку печки, укутывается фуфайками. Стоит и бродит до готовности. Запах ужасен. Можно перегнать в самогон. Но чаще пили так.

8.ХлебнЯ - еда.

9.ПяскУ - сахару-песку.

10.КурнЯвкали - мяукали.

11.Ён не с красЫ, отвернувши, не наглядеться - он некрасивый, отвернувшись, не наглядеться.

12.МУшинка - маленькая муха.

13.«Два кусочека колбаски». Музыка: Окороков, слова: Иванова, Окороков.

14.Кого - чего, что.

15.СиклЯха - маленький муравей