Возвращение к… 3 (Глава 4)

Так же страшно было утром после того, как он проснулся, тому Вальцову, из конца девяностых годов прошлого века. Похмелье и воспоминание о вчерашней ночной поездке чуть ли не вводили в его ступор. Хотелось бы все представить как страшное хмельное сновидение, но несмотря на вчерашнее состояние, все виделось с необыкновенной ясностью и четкостью. Было очень страшно. Ожидание чего-то очень ужасного до невозможности тяготило. Многим бы пожертвовал сейчас Андрей Николаевич, чтобы по-другому пережить прошедшую ночь.

Он вышел из дома. Утро, в отличие от вчерашнего дня не было таким же ясным и солнечным. Низкая облачность, серость, предчувствие ненастья. Погода тоже переживала ночную беду, не радовалась и не радовала. Вальцов поежился. Хотелось домой, на уютный диван, к бесполезному телевизору, к шалостям любимой дочки и к домашним хлопотам жены.

А Леонов уже был на ногах, как и хозяин дома. Они загнали джип в гараж, расположенный здесь же, рядом с домом, предварительно внимательно оглядев со всех сторон автомобиль и протерев насухо передний бампер тряпкой.

— Повезло нам, повезло, — говорил Леонов, ни вмятины нет на кузове, ни царапины, ни какой-либо другой отметины. Мягонькая дамочка. Не оставила следов. Это хорошо. Пусть несколько месяцев машина постоит в гараже. Найдешь, Лука, на чем ездить пока. Потом помоешь автомашину, хорошо помой. И не пожадничай, смени резину по кругу. Так, на всякий случай. Береженного… А после и будешь кататься на ней, как прежде. А пока надо ей отстояться. Я намекну, когда тучи рассеются. А они наверняка будут. Обязательно нагрянут.

Леонов утром рассказал о произошедшем ночью несчастье хозяину машины. Хозяин машины должен все знать. Должен быть в курсе всех дел. Нужно было быстро и надежно заметать следы. Тот удивительно спокойно воспринял все услышанное. Состоянию его нервной системы можно было только позавидовать. А может быть стоило наоборот, посочувствовать ему.

Поправили головы алкоголем, чуть-чуть перекусили. Молча посидели за столом. Продолжать вчерашнюю гулянку ни у кого настроения этим утром не было. Решили разъехаться. Тем более самому Леонову нужно было быть в курсе всех дел по ночному происшествию с самого начала. Нельзя было из внимания упустить даже саму незначительную на первый взгляд мелочь. У мелочей есть очень неприятная особенность, если их вовремя не прижечь, они потом могут вырасти в большие проблемы.

Майор вызвал из отдела милиции машину, она быстро приехала, в нее торопливо все погрузились и поехали на ней в город.

— Стой! — неожиданно приказал в дороге водителю автомобиля Леонов.

Машина остановилась. Главный милиционер города вылез, прошелся назад по обочине, долго и внимательно осматривал определенное место на обочине. Нагибался, приседал, что-то трогал. Отходил в сторону, просматривал что-то под определенным углом. Вальцов понял, что именно на этом самом месте он ночью убил женщину. Ему снова стало нехорошо и страшно. Леонов вернулся. Сел в машину, обернулся к сидящем сзади Вальцову и Лукашову.

— Следов протектора шин нет. Грунт на обочине плотный. может не пропечатался. А может уже другие машины колесами растащили. Узнаю в отделе, что там эксперты накопали.

Лука кивнул на водителя, мол, как при нем-то об этих вещах. На что Леонов только отмахнулся.

Леонов Дмитрий Павлович, по приезду в город, на прощание велел не встречаться в дальнейшем некоторое время друг с другом и стараться не общаться по телефону. Затихариться нужно, как он выразился. Если что-то у него будет срочное или интересное из информации, он обещал сам найти того, кто нужен будет. Так и вели себя все участники той субботней гулянки в последующие дни. Если по правде, встречаться и общаться друг с другом желания не было ни у кого из этой троицы.

Жена заметила, как переменился Вальцов. Он стал угрюмым и молчаливым. Даже на дочку, которую он очень любил, он меньше обращал внимания. Часто стал прикладываться к рюмке. Жена, чувствуя некоторую отчужденность мужа, не решилась ни о чем спрашивать его, не стала навязывать ему свое общение, она все свое внимание, всю свою заботу переложила на дочь.

Прошла неделя, прошла вторая, Леонов не давал о себе знать. Вальцов потихоньку успокаиваться начал, было бы чего нехорошее, давно нарисовалось бы. У ментов не заржавеет. Долго ждать они себя не заставят. Молчание майора означало, что ничего страшного пока нет.

Жаль, конечно, женщину, но теперь уже в ее судьбе ничего изменить нельзя. Однако все равно жалко ее. Но себя было еще жальче. Мертвой не поможешь, а его живого, могло ожидать очень серьезное наказание. К таким передрягам судьбы Вальцов ни физически, ни морально готов не был. К таком крутым поворотам в жизни не была готова и его семья. Все в судьбе могло сломаться раз и навсегда.

Но в начале третьей недели Леонов позвонил, предложил встретится. Встретились, вроде как в условиях строжайшей секретности. Майор старался быть очень спокойным, но ему тяжеловато удавалось держать себя в таком формате.

— Ничего страшного пока нет, — говорил он, — Все под контролем. Однако есть одна фигня, которая вряд ли повлияет на расследование, но тебе нужно знать об этом. Чтобы быть готовым.

— Что такое?

— Муж Аршиновой очень активным стал в последнее время, пишет куда только может, прется во все кабинеты по всем инстанциям шастает.

— А что у него? Информация какая что ли?

— Шиш у него! Но шиш под соусом. Ты представляешь, он в точности до мелочей описывает тот случай. Какая машина была, как сбили, как наехали, как остановились, как я выходил из машины. Как я потом за руль сел. Говорит, что я был в милицейской форме. С какой стороны ехали, в какую сторону потом поехали, словно он сидел в кустах и видел все своими глазами.

— Может он и правда все на его глазах было?

— Да вот тут загадка. Он не говорит, что сам все видел. Он говорит, что вся информация от некто, который все ему рассказал. Кто этот некто, он не говорит, а сам тот, глазастый, по каким-то причинам придти в милицию и написать все, что от него требуется не может или не хочет. Слова, они и есть слова, но до ушей некоторых недоброжелателей они доходят. А это нехорошо.

— Действительно фигня какая-то! Коли сам все видел, почему боится сказать об этом? Может рыльце в пушку у мужа погибшего? Сам все видел, но чем-то неблаговидным был занят, в чем сознаться не может?

— У него-то как раз все чисто. Проверяли конкретно. Работал он в ту ночь. Десять пар глаз видели и подтвердили, что был на работе и никуда не отлучался. Но вот почему истинный свидетель прячется, не пойму.

— Да чего тут не понять, боится, как никак начальник милиции. Кому это охота с тобою связываться. Себе дороже выйдет. Я бы, к примеру, не раз подумал бы, прежде чем решиться тебе противостоять. Твой нрав всем известен.

Леонов как-то не очень хорошо посмотрел на собеседника, отвернулся, помолчал немного, потом вроде бы изменившимся тоном сказал.

— Этот мужик, настырный, как осел. Его не пускают, он прется, ему кукиш показывают, он лезет, его посылают, он пишет. Что-то здесь есть. А вот что именно, я понять не могу. Не зная кто тебя жалит, тяжело найти противоядие.

— И что делать?

— С кем? С ним? Будет дальше лезть, попробуем изолировать. Надо иметь чувство меры. Без нее никак в наше время.

— Как изолировать? И кто…

— Да ты о чем? — перебил майор Вальцова, — Не убрать, а изолировать. Хотя убрать было бы надежнее. Может Луку подрядить?

Увидав побледневшее лицо Андрея Николаевича, Леонов захохотал.

— Да ладно тебе! Шучу я! Шучу я так! Решим все, живи спокойно. Но деньги собирай. Придет время отдавать надо будет.

— Какие деньги, Палыч? За что?

— А ты как думал? Все бесплатно? Нет, друг! Такие дела бесплатно, за простую благодарность на словах не прикроешь. Иные мероприятия дорогого стоят. Очень дорогого. Так что не обессудь. Не моя прихоть. Не мне на подкормку. Тысяч пятьдесят зеленых надо будет собрать и раздать, всем причастным, всем посвященным. Да ты что, расстроился? Радоваться надо, что не на нарах спать будешь, а в чистой кровати под боком у жены. А он кислую мину состроил. Чудак-человек, за время, которое проведешь на воле, а не за колючкой, больше заработаешь.

Расстались в этот раз с прохладцей.

После этого разговора Вальцов с Леоновым встречались всего один раз. Именно тогда, когда произошла передача заявленной ранее суммы денег. А она была по тему времени астрономическая даже для людей более зажиточных, нежели Андрей Николаевич. Пришлось, собирая ее, с некоторыми вещами расстаться, залезть в большие долги. Уж к кому только не довелось за помощью обращаться в то время Андрею Николаевичу. И мало кто, из тех, кого он считал близкими себе людьми, помогли ему. С огромным трудом он собрал, что от него требовалось. Но, наверное, оно действительно того стоило. Дело положили в долгий ящик. Глухарь, есть глухарь. Муж погибшей Зои Аршиновой исчез. Сам Вальцов ничего не знал о его судьбе, но откуда-то, от кого-то пришло к нему известие, Леонов все же умудрился «изолировать» непокорного потерпевшего, смог того посадить. За какую такую провинность, и на какой срок, настоящий преступник, Андрей Николаевич, не знал. Его мало интересовала судьба этого человека.

Месяц спустя, жена на день рождения своего отца захотела съездить на кладбище. Позвала с собой мужа. Тот, обычно без особого энтузиазма относящийся к таким поездкам, в этот раз неожиданно для себя согласился. Приехали. Посидели у могилки, Вальцов выпил пару рюмочек, помянул. Жена надела перчатки, решила немного прибраться на могиле отца, траву прополоть, холмик поправить, а Вальцов, который терпеть не мог кладбищ и могил, и брезговал всем, что относилось к покойникам, пошел к выходу, к машине.

У самого выхода была скромная могилка, без ограды и памятника. С деревянным простым крестом. Какая-то неведомая сила потянула Вальцова туда. К кресту была прикреплена фотография симпатичной, молодо выглядевшей женщины. Она лучезарно улыбалась. Красивая, жалко, мелькнуло в голове у Андрея Николаевича. Он опустил глаза ниже, на табличку, где обычно пишут имя, фамилию, даты рождения и смерти. Аршинова Зоя… Дальше Вальцов уже не дочитал. Он почти бегом бросился от могилы к выходу. Его трясло. Такого он раньше за собой никогда не замечал. Правда прежде он не совершал ничего подобного.