Возвращение к… 3 (Глава 3)

Дочь сидела за компьютером, только с помощью его она в последнее время общалась с кем-то, помимо родителей. Она жила в созданном ей самой мире активнее, нежели в реальном, настоящем мире. Своего внимания на то, что отец вернулся наконец с прогулки, и на его состояние, с которым он пришел, не обратила. Наверное, так оно и к лучшему было и для нее и для отца.

Андрей Николаевич, разувшись в прихожей, сразу прошел на кухню, достал из холодильника початую бутылку конька, лимон, который порезал в блюдце, налил себе приличную дозу крепкого напитка в бокал, выпил одним большим глотком, присел за стол, бросил в рот ломтик лимона. Пережевывая кислый ломоть, он смотрел в окно, а за ним начинала портится погода. Откуда-то взявшийся ветерок пригнал тучи. По всему было видно, собирался дождь.

Душа его никогда не была сентиментальной, сердце давно покрылось твердой коркой без малейшей щели для проникновения туда жалости, сочувствия и им подобным чувствам. Но сегодняшняя встреча в парке показала, что не все так просто. Вальцов терзался. Мысли, какие-то вязкие, тягучие, цепкие, мучили его голову. Все старания расстаться с ними, выбросить их из воспаленного мозга, были напрасны. Не помогал ему сегодняшним вечером даже коньяк.

 

А время между тем шло. Время есть время. Единственное из того, что дала природа человеку, на чего человеку невозможно повлиять. Оно движется всегда, всегда движется в одном направлении.

За окном кухне заметно стемнело. Дождь и правда пошел. Были видны дальние всполохи молний. Которые со временем приближались.

Дочь за компьютером может просидеть до утра, ну а если захочет лечь спать, то разбудит отца, чтобы он помог ей перебраться в кровать. Значит Вальцову можно себя устроить на пустующей супружеской постели горизонтально. Пора бы уже. Но ста граммов напоследок не помешает.

Он потянулся за коньяком, чтобы снова себе налить, и с удивлением увидел, что бутылка-то пуста. Удивительно это было не только потому, что он не заметил, как опорожнил ее целиком. Удивительно было и то, что он был совершенно трезв. Он поднялся, полез в шкаф за другой бутылкой. Под лимон, под яркие сполохи молний, под приближающиеся раскаты грома, он продолжал свое питие. Мрачнея с каждой новой дозой благородного напитка.

Наконец алкоголь начал действовать. Теперь пора о сне подумать.

Он снова заглянул в комнату дочери. Там все без перемен. Прошел в свою спальню. Уборка постельных принадлежностей и заправка кровати лежали на плечах жены, которая уехала очень рано. Постель была не заправлена. Андрею Николаевичу осталось только раздеться, и поместить свое в меру упитанное тело под одеяло. Морфей не долго капризничал, быстро взял Вальцова под свое покровительство.

 

С ранней юности Андрей Николаевич приучил себя пробуждаться в шесть часов утра, и всегда, если только кто-то не потревожит его сон раньше, спал именно до этого времени. Поэтому проснувшись, глянув сначала в окно, а потом на часы, он удивился, на часах было четыре утра. Странно, но многое меняется в характере человека с возрастом, это и пронеслось в его голове, он вздохнул и повернулся на другой бок, закрыл глаза. Но повторно заснуть не успел. Почувствовал, что открывается дверь в спальню. Наверное дочь, засидевшаяся до утра, решилась, все-таки прилечь. Надо подниматься, нужно ей помочь.

Однако...

Это была не дочь, в щель приоткрывшейся двери проникала чья-то незнакомая фигура. Даже не фигура, а неясная тень фигуры. Тень была высокой и худой. Она поставила взявшуюся откуда-то в спальне деревянную табуретку, установила ее рядом с кроватью, застывшего в ужасе Вальцова, присела на нее. Испуганный хозяин дома, лежащий в кровати, не мог произнести не слова, он вытаращенными глазами смотрел на тень, ожидая чего-то очень для него страшного.

Табурет был колченогим, тень начала потихоньку раскачиваться на нем, стукая по очереди о пол разными по высоте ножками.

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

За окном резко вспыхнула молния, спустя мгновения раздался страшных грохот. Гром был оглушающим. А тень после того, как стих последний раскат, заговорила тихим, но пугающим по своему тембру голосом.

- Ну что? Я же говорил, буду приходить к тебе во сне. Я тебе обещал. Так встречай гостя! Я пришел!

Господи! Да это же тот мужик, из парка! Как его там? Аршинов! Точно он, начали проступать черты его лица. Небритые щеки, пылающие глаза, многочисленные морщины. Он обещал приходить во сне. Какой к чертям собачьим сон? Явь. Он явился к нему в квартиру наяву.

- Ты убил мою жену! Ты лишил жизни мою несчастную Зою. Ты сломал мне жизнь. Я не хочу тебе зла, я не желаю, да и не смогу мстить тебе. Но почему ты не хочешь мне помочь? От тебя ничего не нужно, необходимо лишь твое согласие, и моя Зоя вернется ко мне. Я от тебя этого не требую, я тебя даже не прошу об этом, я тебя умоляю!!! Помоги! Помоги!!  Верни жизнь Зое и мне!

Снова вспышка молнии, опять резкий удар грома.

- Помоги!

- Ты сумасшедший! Как ты проник сюда? - Вальцов наконец-то заставил шевелиться свой свернувшийся в сушеный финик язык, - Ты понимаешь, что это ведь преступление! Ты незаконно проник в квартиру другого человека. Тебя будут за это судить. Тебя ведь посадят.

- Мне все равно, что со мной сделают. Верни, верни пожалуйста мне Зою. Я буду приходить к тебе каждую ночь, я не дам тебе покоя. Я и днем стану преследовать тебя, буду преследовать даже в мыслях. Я готов на все!

Вспышка ослепляющая, за ней оглушающий гром. И снова...

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

 

- Папа, папа! Ты что кричишь? Что с тобой.

Вальцов с трудом открыл глаза, у его кровати в своем кресле была Нюшенька.

- Доченька. Нюшенька! Что такое? А где этот? Где он? Он тебе не причинил вреда? Он ушел?

Дочь с некоторым страхом смотрела на отца.

- Папа, ты о ком сейчас говоришь? Кто мог мне причинить вред? Кто приходил и кто ушел?

- Аршинов! Этот сумасшедший из парка. Ты видела его? Он ушел? Как он мог придти к нам? Ты его впустила сама? Зачем?

- Папа, что с тобой. В квартире нет никого. И не было. Только мы с тобой здесь, не пугай меня, пожалуйста. Ты не заболел? Ты не бредишь?

- Погоди! Погоди, моя хорошая! Дай мне собраться с мыслями? Ты еще не ложилась? Ты до сего времени еще не спала?

- Я хотела лечь, попробовала разбудить тебя. Но бесполезно. Ты очень крепко спал. Я не смогла. Я подремала немного в кресле. Ты меня своим криком разбудил.

- Пойдем, я помогу тебе лечь в кровать.

Уложив в постель дочь, Вальцов вернулся в спальню, прилег сам.

Так значит это был просто сон? А что еще могло быть? Тень непонятная, колченогий табурет. Он осмотрел машинально спальню. Конечно же, никакого табурета здесь не было и не должно было быть. Этот размеренный стук о пол деревянными ножками, он не только бы привлек внимание дочери, он и соседей бы снизу разбудил. Сон, это был сон. Проклятье!

Несмотря на объяснение самому себе, что было, ему стало еще страшнее. Он, этот сумасшедший из парка обещал приходить к нему во сне, и он сдержал свое обещание, он пришел к нему. Но это же за пределами сущности настоящего, реального мира. Это что-то, связанное с миром потусторонним. Ни в бога, ни в черта, ни в нечистую силу тем более, Андрей Николаевич никогда не верил. И вот на тебе, столкнулся с чем-то подобным.

Он еще некоторое время шевелил мыслями в голове. Осталось все пережитое им списать на вчерашнее нервное состояние, и на принятую большую дозу коньяка. Хотя прежде в любом подпитии ничего подобного с ним не случалось.

Наконец он решил доспать, не доспанное в эту ночь. Лег, закрыл глаза, но уснуть ему больше так до самого утра не удалось.

 

Приехала на следующий день жена. Увидав мужа валяющегося в кровати, она удивилась. Если Вальцов на выходные не уезжал куда-то из дому, на рыбалку, к примеру, или на охоту, в баню, то в кровати не валялся, его любимым местом был диван перед телевизором. На телевизор он мог целый день смотреть бессмысленным взглядом, часто и бессистемно переключая каналы пультом. Она укоризненно покачала головой, заглянула в комнату дочери, прошла на кухню. Здесь она удивилась еще больше. Муж никогда не употреблял такого количества крепкого алкоголя, если пил дома один. Убрав пустые бутылки со стола, она вернулась в спальню.

- Что случилось? Ты почему столько пил вчера? А если бы что-то Нюше ночью понадобилось. А ты пьян, как свинья? Что это за новые веяния?

- Не твое дело. Если сочту нужным, скажу.

Вальцов был частенько груб и с женой.

Он весь день провел в спальне, в кровати. Лежал, и думал, думал, думал. И сам не понимал, о чем он думал, мысли в голове играли в чехарду, занимались свальным грехом. На выходе не было ничего, кроме полной белиберды. А он все думал, думал и думал.

Подходила жена, спрашивала его о чем-то, он же молчал.

Подъезжала дочь, говорила ему что-то, он в ответ лишь тупо кивал.

А вечером, он послал жену в магазин, чтобы пополнить запасы конька. Потом же снова напился. Ночные воспоминания пугали, без большой дозы алкоголя опасался, что сон его не сможет взять.

 

А под утро снова в сон пришел Аршинов. Не один явился. На сей раз с фотографией жены явился. Лица погибшей много лет назад женщины на портрете Вальцов рассмотреть не смог. Аршинов снова мерно раскачивался на табурете, и говорил практически тоже самое, что и в прошлый раз. Немного больше, чем в вчерашней ночью. Тем же тихим, но устрашающим голосом.

- Вот она, - говорил он, показывая фотографию жены, - Такая маленькая, такая хрупкая, такая нежная! А ты ее на своей огромной машине переехал. Словно катком Зою раздавил. Но она простит тебя. Если ты вернешь ее мне. Верни мне ее, помоги вернуть! Я тебя умоляю!

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

- Уйди! Уходи! Я проклинаю тебя! Уходи! Что я могу сделать?

- Ты можешь сделать, то, что я прошу. Те все сможешь сделать, если захочешь. Так будь мужиком, прими решение и помоги нам!

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

 

- Что с тобой?! Что с тобой, Андрей?! - толкала жена Вальцова в бок острым кулачком, который громко и непонятно разговаривал во сне. - Проснись! Что с тобой?! Ты чего кричишь? Опился что ли? Удумал, по литру в одного на ночь пить.

Вальцов с трудом открыл глаза. Долго лежал, потихоньку приходя в себя. Когда последние тени сна испарились из него, ему снова стало очень страшно.