Красота родной деревни

Лишь только старенький погост –

Наследник всей деревни.

Там плачут сосны в полный рост

За всю родню издревле.

А нам в наследство – неба синь,

Глядящее с укором,

И в рост – чернобыля полынь,

Да скорбь, как чёрный ворон…

Л. Яськова

Что может быть теплее воспоминаний о тех краях, где прошли твоё детство и юность?!

Так сложилась судьба моих родителей, что познакомились они и создали семью в небольшом живописном посёлке Костромской области, где родился и вырос мой отец.

Мама – уроженка белорусской деревни Добрушского района– попала в далёкое Поволжье по распределению после окончания Добрушского ремесленного училища.

Там родились мои старшие брат и сестра, а затем и я.

Впервые наша семья приехала в Беларусь весной, когда у родителей был отпуск. Вокруг цвели сады, удивляя изобилием тончайших ароматов. Отец был ошеломлён богатством и красотой здешних мест и с первого взгляда влюбился ( с его слов) в этот живописный край. А вскоре он предложил маме переехать жить в Беларусь.

Мы остановились в прекрасном тихом городке с чудесным названием Добруш, от которого ещё тогда веяло какой-то внутренней добротой. Мне тогда было 4 года.

Мамины родители жили в деревне Вылево, в 15-ти километрах от города.  Это были добрейшие люди! Деда знали в деревне как лучшего косаря и заядлого рыбака, прекрасного певца и просто хорошего человека.

Сильный голос (со слов односельчан) звучал на реке ещё до того, как на горизонте появлялась его лодка.

–Ефим поёт! Значит, улов хороший!– замечали они.

Бабушка запомнилась деревенским жителям своей добротой и гостеприимством.

Мы ощущали безмерную радость, когда они приезжали к нам в гости или мы приезжали к ним. В гостинец нам щедро насыпались лесные орехи, собранные дедом, и тыквенные семечки, высушенные бабушкой. Для нас это было лучшим угощением! Старикам нравилось, когда мы ласково называли их бабушкой и дедушкой.

Каждое лето мы с братом и сестрой отдыхали в деревне, куда с разных краёв Советского Союза съезжались наши родственники со своими детьми.

До сих пор у меня перед глазами простой деревенский домишко, перед которым был разбит чудесный сад. Там-то мы и пропадали с утра до вечера.

Мы любили валяться на шёлковой траве, свободно раскинув руки, и наблюдать, как в небе меняется форма облаков; кататься на качелях (они висели на огромной груше-дичке); играть с деревенской ребятнёй.

Каждую обедню по деревне раздавался колокольный звон с большой деревенской церкви. Этот звон настораживал нас, городских ребятишек, и наполнял наши души какой-то необъяснимой тайной. А по выходным и по праздникам бабушка водила нас в церковь.

На фоне нашей бедности церковь выглядела такой богатой и красивой! От неё и от красиво звучащего баритона отца Василия, местного священника, мы замирали в восхищении! Лики образов, казалось, заглядывали нам прямо в души, и мы не смели даже рта раскрыть, чтобы спросить о чём-то у бабушки.

Когда немного подросли, нас стали отпускать одних к реке. Но перед этим дед с бабкой строго-настрого наказывали нам, как нужно вести себя у реки.

Мы, купались, загорали, болтали ногами по воде, сидя в лодках, привязанных к металлическим столбикам на берегу. Умудрялись ловить руками больших и маленьких рыбок. Делали бусы из цветков душистых водяных лилий. И счастью, казалось, не было конца.

 А по вечерам, когда уставшие деревенские жители готовились ко сну, мы любовались малиновым заревом заката. Эта красота, вплоть до ощутимых запахов и звуков, на долгие годы запала мне в душу.

Бабушка расстилала на полу огромный матрац, набитый сеном, такими же были и подушки, укрывала нас тёплым ватным одеялом, и мы сладко засыпали.

…Бабушки и дедушки не стало ещё до того, как случилась авария на ЧАЭС. Деревню, в которой прошли наши самые светлые годы, сровняли с землёй. Но до сих пор, когда приезжаю на деревенское заброшенное кладбище, чтобы почтить светлую память дорогих мне людей и убрать их могилы, болью в сердце отзывается уже ставшая дикой красота родной деревни.