Борис Алексеевич Ефремов ^{2 года назад}

НА ФОНЕ СНЕЖНОЙ БЕЛИЗНЫ…
На фоне снежной белизны
Чернеют зимних клёнов кроны.
Ни фонарей и ни луны,
Но улицы озарены
Каким-то светом потаённым.
Как будто снится дивный сон,
Который только в детстве снится.
Нет фонарей, луны, зарницы,
А город светом озарён,
И свет струится и струится.
Сквозь мутно-серый небосклон,
Сквозь воздух, скованный морозом,
Как жизнь больного под наркозом,
Струится и струится он,
Под стать давно забытым грёзам.
И я сквозь зимнее окно,
Участник тайного деянья,
Смотрю на снежное сиянье
Не то во сне, не то в кино,
Не то из центра мирозданья.
15.11.22 г.,
Преподобного Маркиана
Киринейского

ЛЮБЛЮ ПОЛЁТ СТРОКИ КАЛЁНОЙ…

Люблю полёт строки калёной,
Когда желанью вопреки
Мой пересмешник уязвленный
Сожмет в карманах кулаки!

Как он хотел бы руки вынуть!
Приспело время для рывка,
Но не дает и пальцем двинуть
Стрелой пронзившая строка!

КАК МЫ ЖЕСТОКО ОБИЖАЕМ…

Как мы жестоко обижаем
Усталых наших матерей,
Когда им вести посылаем
Лишь накануне красных дней.

Отправим письма, телеграммы,
И снова оборвётся нить.
Как будто вести нашим мамам
Самих нас могут заменить.

И так от срока и до срока,
Лишь только вспомним иногда
О них усталых и далёких,
И одиноких, как звезда.

А наши мамы не забыли,
Всё помнят — в срок или не в срок —
О том, как грудью нас кормили,
Как цыпки нам сводили с ног.

Как пятаками заживляли
Мальчишьи наши синяки,
Как наших первых писем ждали,
Как ждут теперешней строки…

И с приглушённой болью верят
Привычной верой матерей,
Что мы вот-вот откроем двери
Забытой горницы своей.

* Ждут они нас и там, в вечности.

Я ОТДАЛ БЫ ПОЛЖИЗНИ МИНУВШЕЙ…

Я отдал бы полжизни минувшей,
Чтоб с тобою пройти мне сейчас
По далёкой долине заснувшей,
До сих пор вспоминающей нас.

Просто так, той шестнадцатилетней,
Беззаботной, весёлой порой,
Где и месяц, двурогий и светлый,
Был отчаянный и молодой.

Где в сияющей призрачной дымке
Голубел задремавший лесок
И журчал Енисей невидимкой
За тропинкою наискосок.

Где по нашим волшебным желаньям
Время замерло в жизни земной —
И под сказочным лунным сияньем
Мы всю ночь целовались с тобой.

11.02.20 г.,
Собор Екатеринбургских святых

ПРОШЛО ПЯТЬ ЛЕТ, КАК НЕ БЫВАЛ Я ДОМА…

Прошло пять лет, как не бывал я дома.
Для городка пустячный это срок:
Всё те же в нём задумчивость и дрёма,
Всё та же грязь в канавах вдоль дорог.

И тополя столетние всё те же –
Шумят, шумят листвою у реки.
И тот же сквер
с цветочной клумбой свежей,
И те же пропылённые ларьки.

Всё узнаю!.. И, право, в самом деле,
Не век прошёл… Лишь не могу узнать,
Кого узнать обязан… Постарели…
Как постарели вы, отец и мать!..

Почти чужие, старческие лица.
Да тут сто лет прошло наверняка!..
Отец ещё бодрится, суетится,
А мать в слезах – не отведёт платка.

– Да что же ты, старуха! ну-ка живо.
Ты эти штучки мне давай-ка брось.
Пельмени стряпай. Денег дай на пиво.
Сегодня праздник. Сын приехал. Гость… –

И я смотрю, испуг и боль скрывая,
На этих близких и чужих людей.
Вот рядом же, а я их как не знаю –
Они моложе в памяти моей…

Но прочь обман! К чему я притворяюсь
И самому себе неловко лгу? –
Всё собираюсь в гости,
собираюсь.
И всё никак собраться не могу.

Как всегда — стихи. На темы, которые в сердце.

ПРИЛИВ — ОТЛИВ

Во всех углах, по всей России, –
Я не забуду никогда,
Как притягательная сила
Людей манила в города.

Как люди бредили туманно
И о торговле городской,
И о квартире с белой ванной,
И с черной газовой плитой.

И как в расчёте не на близких,
А лишь на свой и риск и страх,
В нелёгком поиске прописки
Они ютились в городах.

И как потом в заветной дали,
Поверя в лучшую звезду,
Свой труд старинный забывали,
Привыкнув к новому труду.

Но проходили дни восторга,
Жить становилось всё трудней,
Всё чаще у дверей горторга
Росли хвосты очередей.

И ежедневные нехватки
Покрыли хмарью всё подряд,
И возродилось слово «взятка»,
И возгордилось слово «блат».

И люди в скромный час застолья,
Будь завтрак, ужин ли, обед,
Недаром вспомнили о поле,
Где не бывали много лет.

Недаром вспомнили о доме,
Где жизнь по-прежнему идёт,
Где ветер шелестит в соломе,
Где куры, сад и огород.

Не зря (и это что-то значит)
По всей России, там и тут,
Они о загородных дачах
Всё чаще разговор ведут.

И, заболев болезнью древней,
Тоской по лесу и полям,
Они в пустеющих деревнях
Дома торгуют у селян.

И – что там! – тысяч не жалеют:
Берут, берут дома они.
И странно города пустеют,
Мрачнеют в выходные дни.

Как будто ждут нескорой встречи
С детьми своими, загрустив…
Прилив – отлив… Закон извечен…
Прилив – отлив… Прилив – отлив…

ЛЕТЯТ, ЛЕТЯТ КОСЫМ УГЛОМ…

Летят, летят косым углом,
Вожак звенит и плачет.
О чём звенит, о чём, о чём?
Что плач осенний значит?

А. БЛОК.
«Осенний день»

В минувший год осенним днём
Я вышел из пролеска.
Мир сник от тишины кругом
И солнечного блеска.

И вдруг в прогретой тишине,
Почти за небосклоном,
Неясный звук стал слышен мне
Звенящим странным стоном.

Я полем по жнивью шагал
И понималось смутно,
Что дальний стон не затихал,
А нагонял как будто.

Я оглянулся, журавлей
Приметив еле-еле,
Шеренгой ломаной своей
Они на юг летели.

Легко пронзая синеву
И солнечные дали,

Они по правде, наяву
Так жалобно стонали.

О, этот тихий, скорбный стон,
С курлыканьем молебным!
Как разрывал мне сердце он
Над сжатым полем хлебным.

Два наших горя бились в лад,
Надрывно вместе плача,
И понял я,
о чём звенят,
Что стон их долгий значит.

Я в думе горестной своей
Таил печаль и жалость,
Что хлебных на Руси полей
Почти что не осталось.

А журавлям и ночь и день,
Болотных топей глуше,
Безлюдье сёл и деревень
Терзало птичьи души.

Вот и рыдают над родным
Пустынным пепелищем,
Российским, нашенским, таким
Безрадостным и нищим.

КАК МЫ ЖЕСТОКО ОБИЖАЕМ…

Как мы жестоко обижаем
Усталых наших матерей,
Когда им вести посылаем
Лишь накануне красных дней.

Отправим письма, телеграммы,
И снова оборвётся нить.
Как будто вести нашим мамам
Самих нас могут заменить.

И так от срока и до срока,
Лишь только вспомним иногда
О них усталых и далёких,
И одиноких, как звезда.

А наши мамы не забыли,
Всё помнят — в срок или не в срок —
О том, как грудью нас кормили,
Как цыпки нам сводили с ног.

Как пятаками заживляли
Мальчишьи наши синяки,
Как наших первых писем ждали,
Как ждут теперешней строки…

И с приглушённой болью верят
Привычной верой матерей,
Что мы вот-вот откроем двери
Забытой горницы своей.

* Ждут они нас и там, в вечности.

ТЕРПЕНИЕ

Ибо всякий рожденный от Бога,
побеждает мир; и сия есть победа,
победившая мир, вера наша.

(1 Ин 5, 4)

Терпеть — не значит зло терпеть
И падать в ноги злобной власти,
А значит Богу гимны петь
В вертепе мрачного ненастья.

Терпеть — не значит дух смирить
Перед напором смертным, новым,
Но жить, бороться, победить
Немеркнущим Крестом Христовым.

Не знает гибели Любовь,
Она победно с ложью бьётся.
А если и прольётся кровь —
За Божью Истину прольётся.

5.11.16 г.,
Поминовение усопших

БЕДА ТОЛЕРАНТНОЙ ЭПОХИ…

Беда толерантной эпохи
И смертная участь её,
Что Истины нет в ней ни крохи,
А только земное житьё.

Житьё нутряное, такое,
В котором животная страсть –
Купаться в довольстве, в покое,
Иметь безграничную власть.

Но власть не над миром жестоким,
Душевным, греховным, своим,
А в целом – над ближним, далёким,
Над миром живым – неживым.

О радость диктаторской власти!
Безмерно гордыню любя,
Для общества в мизерной части,
А полностью – лишь для себя.

Когда же ты жадность умеришь,
К довольствам и славе спеша? —
Душою ты жить не умеешь,
Тебе неподвластна душа.

И знать ты поныне не хочешь
Про смертную участь свою
И злобно и нагло хохочешь
Над тем, что я с болью пою.

Я ВАШЕЙ СВОРЕ — ПРОТИВОСТОЮ…

Я вашей своре — противостою.
Один. Пока один. Но с Богом в сердце.
Вы лиру ненавидите мою.
Вы с ней — как иноверец с иноверцем.

И если иногда я в конкурс ваш
Сойду по строгим творческим отрогам —
Лишь для того, чтоб взять на карандаш
Немногих тех, кто среди вас, но с Богом.

Вы страстью упиваетесь мирской,
Вы к славе рвётесь, словно олигархи
Ко всемогущей жизни золотой,
Да и не просто золотой, но архи!

Вам не понять в мещанской суете,
Что эта видимая тяжесть груза
Окажется в небесной высоте
Как страшная смертельная обуза.

Другого ждут небесные края —
Не славы, не гордыни и не злата.
И лира вам припомнится моя,
Которую клеймили вы когда-то.

ВСЁ ЗАБОТЫ, ВСЁ ДЕЛА…

Всё заботы, всё дела,
Всё спешу, спешу по кругу,
Откровенно лгу досугу,
Что пора его прошла.

Что настал суровый срок,
Чтобы перевоплотиться,
Поквитаться, поплатиться
За извилистость дорог.

И квитаюсь, и плачу.
Отчего ж на прелом сене
В лебеде густой осенней,
Как на облаке лечу?

В алой дымке заревой,
Словно это сон и небыль,
Отчего так пахнет небом
Лебеда над головой?

Значит, в вечной суете
Нам нужны, как откровенья,
И такие вот мгновенья,
При такой вот простоте?

Тишина, покой, простор.
Бьют упруго жизни соки.
Лебеда шумит высоко,
Не кончая разговор.

ВАЖНЕЕ ВСЕХ МОИХ СТИХОВ…

Важнее всех моих стихов —
В Христовом храме причаститься,
Очистить сердце от грехов,
Подняться в небо, словно птице.

Там хорошо. Там дышит грудь
Легко, и радостно, и вольно,
И за нелепый долгий путь
Уже ничуточки не больно.

И хочется, как в детстве, петь,
Когда душа так петь хотела,
Хотя она еще уметь
И петь как надо не умела.

Теперь совсем не то. И мне
Хотелось бы в тиши покоя,
В небесной звонкой тишине
И петь хотелось бы святое.

В чём гнев и радость, смех и грусть,
И все пути, и все дороги,
И возрастающая Русь,
Не в сатане уже, а в Боге.