«Лучше быть богатым и здоровым...». Конечно, лучше.
Но богатые кажутся богатыми, лишь выделяясь из общей массы, присваивая себе плоды чужого труда. А способов множество, причем в том числе совершенно законных.
Ну почему же «на чужой — не своей, территории»? Херсонская и Запорожская области, а также территория ДНР и ЛНР, где идут бои, это территория Российской Федерации, согласно Конституции РФ.
По-видимому, автор так не считает.
Ошибся я слегка, не «сученок», а «сопляк» назвала младенца кормилица.
Вот отрывок из статьи Е.Л. Сосниной «Загадка последней дуэли М. Ю. Лермонтова».
«В своё время отца будущего убийцы Лермонтова едва не лишил жизни грозный Емельян Пугачёв. В архивах США хранятся интереснейшие бумаги, относящиеся к различным эпизодам русской истории. В том числе и рукописный документ «Воспоминание о Пугачёве», написанный матерью известного церковного деятеля Петра Петровича Зубова и недавно опубликованный в книге Александра Кацуры «Поединок чести». Мемуаристка рассказывает о том, что когда донеслась весть о приближении Пугачёва и его необузданных войск до поместья Мартыновых Липяги там случился страшный переполох, «… тем более, что меньше недели перед этим жена Мартынова родила сына. Напуганные, все кое-как собрались и решили бежать из имения прямо в лес, а оттуда куда глаза глядят. Взяли с собой молодую мать, но оставили новорождённого сына с мамкой-кормилицей… К вечеру того же дня усталые, злые всадники разбойников подъехали к имению… Мамка-кормилица затряслась.
— А это что? — крикнул Пугачёв, дёргая ребёнка за голову из её рук. — Барчонок, что ли? Давай его!
— Не тронь! — закричала кормилица, — не тронь его, это мой сопляк!
Этим скверным словом она и спасла младенца. Напуганная мамка решила окрестить ребёнка до возвращения родителей, — повествуют далее воспоминания. — Пошла в церковь.
— А как назвать его? — спрашивает священник.
— А бог весть!— отвечает мамка. — Уж и не знаю.
— По святому назовём, — решил священник. — На сей день святой будет Соломон-царь. — Так и назовём.
Так и назвали.
«Наш друг Мартыш не Соломон», — скажет через много лет М. Ю. Лермонтов о сыне столь чудесным образом спасённого младенца.
Но богатые кажутся богатыми, лишь выделяясь из общей массы, присваивая себе плоды чужого труда. А способов множество, причем в том числе совершенно законных.
По-видимому, автор так не считает.
Да, впрочем, какие мелочи. «Гениям» оно ни к чему. Эта вся ритмика и т.д.
Под стоны влюбленной Музы,
Поэт на коне, пока
Еще цветут кукурузы.
Но если кочан обмяк,
Тогда, пардон, по-любому,
Даст Муза по морде «шмяк»
И вмиг улетит к другому.
Лучше хряпнул бы с кем-то стаканчик,
Чем ходить с керосинчиком в гости,
Поломают ведь, бедному, кости.
Что порой мозги из ваты.
Колорадский жук откуда,
Полосатенькое чудо?
Изумрудное небо, белоснежный бетон,
По коричневой травке шёл сиреневый слон,
Фиолетовым людям фиолетово всё,
Тот, кто пьет много пива, не читает Басё.
Ошибся я слегка, не «сученок», а «сопляк» назвала младенца кормилица.
Вот отрывок из статьи Е.Л. Сосниной «Загадка последней дуэли М. Ю. Лермонтова».
«В своё время отца будущего убийцы Лермонтова едва не лишил жизни грозный Емельян Пугачёв. В архивах США хранятся интереснейшие бумаги, относящиеся к различным эпизодам русской истории. В том числе и рукописный документ «Воспоминание о Пугачёве», написанный матерью известного церковного деятеля Петра Петровича Зубова и недавно опубликованный в книге Александра Кацуры «Поединок чести». Мемуаристка рассказывает о том, что когда донеслась весть о приближении Пугачёва и его необузданных войск до поместья Мартыновых Липяги там случился страшный переполох, «… тем более, что меньше недели перед этим жена Мартынова родила сына. Напуганные, все кое-как собрались и решили бежать из имения прямо в лес, а оттуда куда глаза глядят. Взяли с собой молодую мать, но оставили новорождённого сына с мамкой-кормилицей… К вечеру того же дня усталые, злые всадники разбойников подъехали к имению… Мамка-кормилица затряслась.
— А это что? — крикнул Пугачёв, дёргая ребёнка за голову из её рук. — Барчонок, что ли? Давай его!
— Не тронь! — закричала кормилица, — не тронь его, это мой сопляк!
Этим скверным словом она и спасла младенца. Напуганная мамка решила окрестить ребёнка до возвращения родителей, — повествуют далее воспоминания. — Пошла в церковь.
— А как назвать его? — спрашивает священник.
— А бог весть!— отвечает мамка. — Уж и не знаю.
— По святому назовём, — решил священник. — На сей день святой будет Соломон-царь. — Так и назовём.
Так и назвали.
«Наш друг Мартыш не Соломон», — скажет через много лет М. Ю. Лермонтов о сыне столь чудесным образом спасённого младенца.