Фил

Я возвращался из командировки, ехать мне предстояло чуть больше суток, и так случилось, что первый день я в купе был один, а ночью была стоянка, а утром я обнаружил соседа. Увидев, что я проснулся и наблюдаю за ним, он подмигнул мне как старому приятелю:

- Доброе утро! Посадка ночью была совершенно экстремальная. Думал, что стоп-кран придется срывать, приехавшие не смогли выйти, а провожающие зашли в вагон и запробили проход, образовалась давка, но все разрешилось благодаря Катеньке, нашей проводнице. Такая шустрая! Только вот ручка не выдержала напряжения…

Я уже представил, как шустрая проводница Катя, жертвуя своей рукой, помогает пассажирам на посадке, но в этот момент, сосед поднял над головой кожаную ручку от сумки, с которой уныло свисали с мясом вырванные ниточки и кусочки кожи.

- Жалко, теперь такой не купишь… отечественная, натуральная кожа. А сейчас сплошной китайский Витон. -  видно было, что эта вещь ему дорога, но говорил он с улыбкой, непринужденно и легко и эта манера выдавала в нем человека отходчивого и не пораженного вирусом вещизма. Вообще он говорил так, как будто мы с ним были старыми знакомцами, и я уже начал немного переживать, что моему спокойному одиночному путешествию пришел конец. Тем не менее, я сделал понимающую гримасу и сел…

Разговоры в поезде - это особый вид человеческих отношений. Маленькая вагонная жизнь, незримыми нитями объединяет людей. Люди встречаются в поездах, едут какое-то время вместе, по одному маршруту, сталкиваются с дорожными трудностями и радостями, вместе их преодолевают и разделяют, доезжают до своей станции, расстаются, и исчезают из жизни друг друга, как правило, навсегда. И в этом, на первый взгляд, случайном пересечении их жизненных путей мне всегда виделась особая, не поддающаяся плоскому, двухмерному объяснению игра, которая строит наши пути по определенным правилам и алгоритмам.

- Ты до конечной? – спросил мой сосед, бережно положив оторванную ручку в кармашек сумки. Мне всегда импонировали открытые, коммуникабельные люди, без церемоний в разговоре сразу переходившие к сути, но от него этот вопрос прозвучал с интонацией, интерпретация которой была для меня неутешительной: «теперь мы будем делать все по моим правилам и выбора у тебя нет». Я равнодушно ответил:

- Нет, я до Краснодара.

- Ясно, а я до Ростова, - сказал он и принялся вытаскивать из сумки с оторванной ручкой свертки и пакеты.

В купе сразу распространился запах еды, и мой сосед королевским жестом пригласил меня к столу.

- Давай подгребай, позавтракаем, тут мне наложили, до Владивостока можно доехать…

Я кривовато улыбнулся, соглашаясь с его выводами по поводу внушительного продовольственного запаса и пошел умыться.

Вернувшись я обнаружил красиво сервированный столик, на котором разместилось невероятное количество вкусно пахнущей, домашней снеди. В середине этого великолепия эйфелевой башней стояла бутылка коньяка.

- Давай за знакомство, армянский из старых запасов, такого сейчас не найдешь! – сказал он с ноткой грусти в голосе, и я вспомнил, как он сожалел об оторванной ручке от сумки, которых сейчас не делают и представил себе армянский коньяк, произведенный ушлыми китайцами и, наверное, даже улыбнулся.

- Что не так? – мгновенно отреагировал он

- Нет, все нормально, это я свое тут вспомнил…- отшутился я.

- А, ну тогда давай свой стакан, увы, фужеров коньячных нет.

- А не рановато ли для такого аперитива?- вяло сказал я, уже понимая, что услышу в ответ.

- Мы ж по чуть-чуть, за знакомство… – он плеснул понемногу, и мы выпили. Коньяк был действительно хорош. Он тут же налил еще, но я наотрез отказался, а он молча махнул вторую порцию и слегка откинулся назад, как будто где-то у него внутри отстегнулась пружина, которая держала в напряжении весь его довольно упитанный организм.

- Семен. – Он протянул мне руку.

- Матвей – зачем-то соврал я, подумав, какая блин разница, как он будет меня называть в эти часы вагонной жизни.

В купе постучали, Семен резко включил внутреннюю пружину, собрался и, приподнявшись, открыл дверь. Это была та самая шустрая проводница Катя, корпулентная миловидная, бальзаковская женщина с улыбающимися глазами:

- Мальчики, завтракать будете, у нас прекрасное меню в вагоне-ресторане!

Увидев разносолы на нашем столе, она понимающе хмыкнула и, не дождавшись нашего ответа кивнула:

- Все с вами понятно, отдыхайте, мальчики!

- Хорошая! – мечтательно произнес Семен, поднося бутылку к моему стакану и поднял удивленно брови, увидев, что я, отрицательно покачав головой, накрыл свой стакан рукой. Он не стал уговаривать, налив немного себе, бодро сказал:

- За прекрасный миг между трезвостью и опьянением!

«Философ кислых щей…», - промелькнуло у меня в голове, но я как бы поддерживая столь «оригинальный» тост приветственно поднял руку.

Смакуя коньяк, Семен широко улыбнулся и продолжил философствовать:

- Люблю эти мгновения, когда ты уже хорошо выпил, но еще не жалеешь об этом. Все это будет потом, когда протрезвеешь и увидишь опустошенную кредитку и огромное количество идиотских действий, которые беспристрастно зафиксирует твой телефон или компьютер. Расплата за аморальное удовольствие.

Потом повисла неловкая пауза, и мы оба, жуя, стали смотреть в окно. Некоторая неопределенность в том, о чем можно было продолжить разговор, давила слегка и создавала вакуум, который нечем было заполнить. Семен налил себе еще, уже не предлагая мне, и выпил без тоста.

В этот момент ему пришло уведомление на телефон и он, отложив кусок курицы, держа телефон пальцами, не участвующими в процессе закусывания, принялся елозить мизинцем по экрану. Я, подчиняясь стадным инстинктам, тоже стал просматривать свой телефон.

- У тебя есть собака? – не отрываясь от экрана, неожиданно спросил он, как будто полученная в телефоне информация касалась именно этой темы.

Я ответил, что ни собаки, ни кота, потому что я кочевник и перманентно нахожусь в рабочих разъездах и командировках.

- У меня тоже нет, вернее после одного случая, я решил, что в моем доме живности больше не будет. Хочешь расскажу?

Я кивнул, опять же понимая, что выбора у меня нет. В общем, это мне было даже на руку, время пойдет быстрее, и по интонации Семена понял, что это будет монолог и мне не придется поддерживать эту странным образом начавшуюся беседу. Я для себя так и не мог определить, то ли мне было лень с утра, то ли собеседник просто был мне не интересен. Семен, отложив в сторону телефон, и стал говорить тоном, каким обычно говорят на собеседовании претенденты на престижную вакансию:

- Я врач, травматолог. Пятнадцать лет назад, в это вот приблизительно время года… - он на секунду задумался, - да, точно в это время март на дворе был. Я тогда работал на «скорой». Наша бригада часто выезжала на ДТП. Там своя специфика, свои алгоритмы оказания помощи, свои тонкости и нюансы и даже своя психология. В тот день поступил вызов на трассу за городом, ДТП с пострадавшими. Приезжаем, сразу понятно, что работы, скорее всего не будет, будет констатация – жуткая авария, просто жуткая…«встречка», куча искорёженного метала, одна машина на дороге, другая в овраге. С машиной на дороге уже одна бригада работала, и мы с моим напарником фельдшером Костей побежали в овраг ко второй машине, вернее к тому, что от нее осталось. Я уже всякого насмотрелся за три года работы, поэтому все делал на автомате, эмоции подавлены, по-другому там нельзя, выгоришь быстро. Ребята эмчээсовцы уже резаками сделали доступ, но там без шансов, мужчина и женщина, водитель и пассажир… Я осмотрел, уже повернулся уходить, как услышал за спиной истошный крик Кости: «Есть живые!». Я повернулся, вижу Костян пытается протиснуться в узкий проем смятой задней двери. Я к нему, ничего не могу понять, как я там никого не заметил… Ничего за Костиной спиной не вижу, слышно только, что на полу, между сиденьями кто-то кряхтит. «Ребенок?» - тоже ору неожиданно для себя истошным голосом. Костя сопит, возится и наконец вытаскивает что-то темное и мохнатое. Смотрю, елки палки, а это собака! Собака, живая собака! Ее между сиденьями зажало.

Костя осторожно начал ее вытаскивать и, разворачиваясь ко мне, держа ее под передние лапы, как-то так брезгливо, что ли, отстранив от себя, и с некоторой опаской осматривал. Мне даже показалось, что он как-то противно сморщил нос. Да, это был пес. Он покорно висел на руках, безвольно свесив лапы. Я понял, что он очень напуган и возможно контужен. Ты знаешь породу бладхаунд, видел когда-нибудь? – Семен быстро набрал в своем смартфоне и повернул ко мне экран.

На экране была крупная, коричневая с подпалинами морда вислоухого пса, с отвисшими щеками и овальными, янтарного цвета глазами.

- Если бы меня попросили проиллюстрировать слово «меланхолия», то это вот, как раз мордаха этого пёселя. В этих обстоятельствах пес, висящий у Кости на руках рядом с искореженной грудой металла… это было… у меня все перевернулось внутри. Я только что видел его хозяев на передних креслах машины и решительно не мог понять, как он уцелел, решительно не мог понять…   

Мне показалось, что Семен, когда это говорил, был не здесь, не в этом купе, он как будто снова в том овраге и снова переживает те эмоции, которые накрыли его много лет тому назад. Он смотрел то в окно, то куда-то сквозь меня, но продолжал уже тише, хрипло подбирая слова:

- Он так покорно принимал свою судьбу, так смиренно, что ли вел себя в этой ситуации, что мне немедленно захотелось взять это трясущееся тельце на руки, прижать его и бежать от этого ужаса, от этого места, от несовместимого с жизнью железного саркофага с людьми, которые еще полчаса назад везли его на заднем сиденье, смеялись, болтали…. Знаешь, я буквально выхватил его из Костиных рук и прижал к себе. При всем кажущемся безразличии, которое демонстрировала морда собаки, теплое, мускулистое тело хаунда била мелкая дрожь. Он подался вперед и прижался ко мне всем телом и его отвислые щеки растеклись по моей груди. Мы тихонько пошли к «скорой», я его успокаивал, лепетал что-то, собаки у меня никогда не было, я его просто гладил, шептал: «бедный, бедный как же ты уцелел то, парень…». Около машины я попросил Костю дать одеяло и завернул пса. Он еще дрожал какое-то время, но постепенно стал успокаиваться и, наконец, прижух. Только глазами вращал туда-сюда, оценивал окружающую его обстановку. Костя спросил, что будем делать с псом, а я еще сам не знал, что с ним делать. Я подошел к капитану ДПС, показал ему нашу находку, спросил, что в таких случаях обычно делают. Капитан сурово как-то сказал, что таких случаев, чтобы в такой аварии были выжившие животные, а хозяев нет, у него не было. И тут я как-то моментально и твердо решил, что я заберу себе этого пса. Не знаю, как это пришло мне в голову, но я что-то пробурчал капитану, что пока возьму собаку к себе и попытаюсь найти родственников его владельцев и записал данные, которые дэпээсник мне продиктовал.

Сели в машину, я увидел, что на ошейнике что-то написано, присмотрелся и мы узнали, что песика зовут Фил, там была дата рождения, и Фил оказался совсем еще щенком. Правда по его размерам никогда бы не подумал, что щенок может быть таким крупным. Мы ехали, Фил приснул у меня на коленях. Во сне он видимо расслабился, вытянул лапы и тихонько посвистывая носом, спал глубоким, спасительным сном. А я ехал и думал, правильно ли я поступаю и как это воспримет моя жена Нина, у которой к заботам о нашем трехлетнем Павлике добавится еще один воспитанник.

Как ни странно, Нина одобрила, и сказала, что собака нам очень даже нужна. Мы тогда жили на дачах, за городом в месте красивом, но неспокойном, в котором постоянно происходили какие-то ЧП, алкашеские разборки, ограбления дач и все такое. Нина сказала, что с Филом ей будет спокойней, пока я буду на работе, особенно, когда я на сутках.

Фил быстро освоился. Я не замечал, что он проявлял ностальгию или там тоску по своим безвременно ушедшим хозяевам, по крайней мере, внешне это было не заметно.  Возможно он недавно был у них и не успел еще привыкнуть. Ел много и с прекрасным аппетитом. Но главные его достоинства для нас раскрылись немного позже. Однажды мы вместе с  Павликом пошли на прогулку, и Фила взяли с собой. Всю дорогу Филя шел рядом с Павликом, он буквально ни на шаг не отходил от него. И когда парень хотел свернуть с тропинки, Филя зубами за рубашку возвращал его назад. Сынок воспринимал это как игру и специально делал попытки улизнуть от Фила. Эта игра стала теперь одной из самых любимых и каждодневных. А если кто-то посторонний приближался к нам, Фил выходил вперед и, слегка приподняв одну из отвислых своих щек, оголял пару белоснежных внушительного размера клыков, издавая при этом низкий грудной рык. Действовало это безотказно, люди незамедлительно переходили на другую сторону, когда видели Павлика в сопровождении пса. Фил имел флегматичный, но грозный вид, и это была только внешность, а так он был очень добродушным и милым. Он стал другом для нас и нянькой для Павлика. Он собирал за ним все, что Павлик ронял во время прогулок. Когда подходили к дому, в пасти Фила был внушительный ворох всяких Пашкиных игрушек.

А вот еще прикол, местные рыбаки приходили в ужас, когда мы с Филей приходили на берег местной речки. Как только Филя видел воду, он без раздумий нырял и начинал плавать вдоль берега, причем делал это в любую погоду. Я потом час выковыривал из его толстой шкуры крючки разных размеров и форм. Причем, я так понял, что он при этом совершенно не чувствовал боли. Да, это был интересный период в моей жизни…- Семен глубоко вздохнул и замолчал. Он как будто включил внутри себя телевизор и сейчас смотрел по нему фильм о себе, своей семье и собаке по имени Фил, появившейся у него при таких, мягко говоря, неожиданных обстоятельствах.

- Да уж, история…, а что с родственниками хозяев Фила, ты их нашел? – меня эта история начинала занимать. 

Семен как бы очнулся, выключил телевизор внутри себя и, отвернувшись, глядя в окно, продолжил свой рассказ.

- Да я через неделю после всего этого поехал по адресу, который дал мне дэпээсник. Там оказались дальние родственники мужчины, то ли тетка, то ли еще кто. Она довольно неприветливо встретила меня и сухо сказала, что собака ей не нужна. Вот собственно и все, Филя стал нашим. Я потом связался с кубом собаководов, нашел заводчиков, у которые Филю вырастили, восстановил все его документы. Пес оказался чистокровным бладхаундом. В нашем регионе таких собак не было, только в Москве. Мы несколько лет с ним участвовали в выставках, ну как участвовали, приезжали и забирали сразу первый приз, так как в этом классе у Фила конкурентов не было. А потом… - Семен глубоко вздохнул,- а потом… Мне предложили работу за границей, с переездом с семьей. Фил был у нас на тот момент уже почти три года. Мы, естественно, привыкли к нему, но такой шанс я не мог упустить. Филю с собой мы взять не могли.  Это было не просто… - Семен тянул как резину слова, было видно, что он опять внутренне все переживал заново.

- Мы решили, сложится, не сложится там за границей, а Фильку оставим пока у брата, у него был свой дом в ста километрах от нашего поселка, да и Филька его знал. Созвонились, договорились с утра в день отъезда передать собаку. Раньше он приехать не мог, был в отъезде.

В этот день мне показалось, что Филя почувствовал что-то неладное. Он подходил ко мне, поднимал голову и смотрел своими грустными янтариками прямо мне в душу. Я ему: «Филя, ну что ты делаешь?» А у самого комок в горле. Я отходил, пытался отвлечься делами и успокаивал себя тем, что мы же уезжаем не навсегда, будем в отпуск приезжать.

А он продолжал везде за мной ходить и первый раз за все время не стал есть, а улегся в углу и, растекаясь своими щеками по лапам, своими янтарными глазами наблюдал за всем, что вокруг происходит. Он равнодушно смотрел, как чемоданы наполнялись вещами, но когда он увидел, как складывают игрушки Павлика, встал, подошел и молча так стоял и смотрел до момента, пока не застегнули молнию на сумке. В общем, тяжело собирались. А тут еще сюрприз, Олег позвонил и сказал, что задерживается, машина поломалась. Тут вообще у нас паника началась. Получалось, что мы Фила передать не успеем из рук в руки. Нина говорит, ты его привяжи к беседке, еду поставь, а Олег приедет, заберет. Блин, ну как так! – я уверен, Семен сейчас так же как в тот день, воспроизводил вот здесь предо мной все, что он чувствовал тогда.

- Делать нечего, если сейчас не выедем, опоздаем на самолет. Все, надо Филю привязать. Тут я понимаю, что за три года пока он у нас, мы ж его и не привязывали никогда! Начали искать ошейник, нашли, а он маленький, не застегивается на могучей шее Фила. Я придумал взять ремень безопасности, от старой тачки, лежал у меня в гараже. Подумал, эластичный, мягкий, как раз пойдет. Сделал как можно свободнее бандаж под лапы и привязал к столбу виноградной беседки. Фил ожидал от меня все, что угодно, но только не такого предательства. Вначале он просто в недоумении стоял и смотрел, как мы мимо него носим чемоданы и сумки в такси. Когда все погрузили, Павлик и Нина стали с ним прощаться, плакали навзрыд, трепали и гладили его, говорили, вернее уговаривали, и, наверное, прежде всего себя, что, когда мы устроимся на новом месте, приедем в отпуск, а возможно и заберем его с собой. Знаешь, я стоял, и не мог на это смотреть, просто не мог…

Когда они отошли, я быстро подошел, сказал типа «ну ты давай тут не раскисай» и не мог посмотреть в его овальные янтарные глазки, не мог, ничего сказать не мог, чтобы не увидел таксист, что я готов сам разреветься вот прямо как Нина с Павликом. Я так отрывисто сказал ему: «пока-пока» и выскочил на улицу, закрыл калитку. Хорошо, что забор у нас сплошной и я не видел, что там делал Филя в этот момент. Я сел, и мы медленно поехали по грунтовке. Олег позвонил, сказал, что уже подъезжает и будет через полчаса. Мы проехали грунтовку и выехали на трассу. Тут еще посыпал мелкий мартовский дождик. Таксист сбавил скорость, дорога была скользкой. Едем, минут через пять, он говорит так с иронией: «А за нами погоня…». Я чуть шею себе не свернул, резко обернулся и у меня все внутри провалилось в бездонную пропасть – вдалеке на пустой трассе хорошо была видна маленькая темная точка и она приближалась. Филя! Я не знаю, дальше все происходило как в дурном сне. Я заорал, чтобы остановили машину, Нина кричала, что мы опоздаем и где этот твой Олег, Павлик, ничего не понимая, смотрел то на меня, то на мать. Мы остановились, я выскочил из машины и побежал навстречу Фильке. Было видно, что он устал и сбавил скорость, но продолжал наяривать к нам. И тут появилась эта фура, она очень быстро приближалась, я что было сил, закричал: «Филя, с дороги, с дороги!...» махал руками… Грузовик начал выезжать на «встречку», чтобы объехать пса, но тут мимо нас пролетела легковушка и я видел, как фура дернулась, не успевая обогнать Фила и… я услышал свист тормозов и все… мне кажется, я на мгновение зажмурил глаза… Фура пролетела мимо нас. Я открыл глаза, дорога была пустая.    Я махнул жене, чтобы она не пускала Павлика, который все уже понял и с плачем пытался вырваться из машины. Я бежал, ох как я бежал! Сердце стучало у меня где-то в горле и казалось, что оно сейчас просто выпрыгнет в районе сонной артерии.

Ладно, я опущу подробности, они ужасны, как ты понимаешь… - Семен сделал усилие, чтобы подавить в себе эмоции, клокотавшие у него внутри, и продолжал:

- Он вильнул и зацепил Филю прицепом. Если бы он не вильнул, фура бы с легковушкой столкнулись в лобовую. Я подошел к Филе и накрыл его своей курткой. Я не знаю, у меня, наверное, включился инстинкт сохранения здравого рассудка, я ничего не чувствовал, пустота, зияющая дыра внутри… Позвонил Олегу, он долго был в ступоре, не мог понять, что я ему говорю… Я попросил забрать Филю и сделать все как надо… Вот так судьба догнала Фила, пришел к нам с дороги и дорога же его и забрала…

Семен замолчал, я не знал, что сказать после такого рассказа… Благо Семен прервал эту гнетущую тишину и продолжил:

- На самолет мы успели, улетели в Австрию, поработал я там три года… Все вроде нормально было, жили вроде нормально… в общем, через год Нина ушла от меня, вышла замуж за австрийского стоматолога. - Семен при этом как-то криво улыбнулся. Я вернулся на родину, с медициной завязал, теперь занимаюсь фармацевтикой, Пашка приезжает на каникулы… Все нормально… Да, Олег потом рассказал, что Филя так дергал ремень, которым я привязал его... так дергал, что погнул столб беседки... Мотя, он так дергал, что узел, видимо, развязался… Но как он перепрыгнул забор, не понимаю до сих пор, никогда я не видел, чтобы он на какие-то препятствия запрыгивал, масса у него большая была… В общем, крутил я эту шарманку многократно, как бы все могло быть… но так получалось, как получилось.

- Ладно, пора мне собираться скоро моя станция. – ему не нужны были мои комментарии, слова сочувствия, я видел, что ему и так стало легко и спокойно, это звучало в его голосе. Он как будто заговорил давно мучавшую его зубную боль, которая проходила, но каждый раз возвращалась и донимала его .

Семен собрал сумку. Я напомнил ему про кучу несъеденной еды и коньяк, он махнул рукой, и мы попрощались. Стоя в дверях купе, он повернулся и сказал с улыбкой:

- Ты хороший слушатель, Мотя! Спасибо тебе, чувак, иногда просто выговориться кому-то важней, чем съездить в санаторий! Давай, береги себя, - он закрыл за собой дверь купе, и я слышал его шаги и заливистый смех проводницы Катеньки, заглушаемый звуками останавливающегося состава.

Мне вдруг как-то стало мучительно стыдно, что я по-дурацки назвался не своим именем, и захотелось догнать его и признаться, но я подумал, что это будет выглядеть еще глупее. Как получилось, так получилось…

Через несколько лет после этой встречи, я шел у себя в городе по парку и увидел на площадке, где часто люди выгуливают собак парня, на поводке у него был бладхаунд. Я издали безошибочно узнал эту породу. Надо же, раньше я бы и внимание не обратил, а тут захотелось подойти. В реальности бладхаунд был гораздо крупнее, чем казался на фото в смартфоне Семена. Это был действительно мощный пес на высоких ногах с меланхоличным выражением на мордахе и овальными янтарными глазами.

Я подошел и зачем-то спросил: «Фил?». «Простите… почему Фил? Марик! - удивленно сказал хозяин. Пес поднял на меня свою большую морду с отвислыми щеками и одна из них медленно потихоньку поползла вверх, обнажая два белоснежных, внушительного размера клыка. «Простите, обознался…» – я развернулся и уже, уходя услышал низкое, грудное рычание преданного пса с обманчиво меланхоличной мордой и овальными янтариками глаз.

© Copyright: Игорь Даренский, 2024

Свидетельство о публикации №224071201617