Верхолаз

- Добрый день, присаживайтесь, - сказала рекрутер, не сводя глаз с монитора компьютера. Я послушно сел, ничего не ответив ей. Тишину нарушало только размеренное клацанье мышкой.

Наконец девушка подняла на меня глаза. Я отдал ей в руки свою анкету, которую предварительно заполнил. К ней была прикреплена записка "У меня расстройство речи, но я вас слышу". Рекрутер кивнула мне также молча и принялась знакомиться с моим резюме.

Так бывало довольно часто - встречное молчание. Я пишу, что не могу хорошо говорить, но слышу, а люди мне в ответ строчат на том же листе, либо говорят громко, с расстановкой, как с идиотом. Некоторые морщатся, будто увидели некую диковину, кто-то щелкает по часам и спешит по своим делам.

Мое резюме ее заинтересовало. Как и список моих увлечений. Вообще я альпинист. То есть занимался этим с самого детства. Я и сейчас выбираюсь с компанией таких же повернутых на покорении вершин, как и я. Сколько себя помню, всегда любил высоту. Может, потому что там я могу оказаться наедине со своими мыслями. Но я бы многое отдал за то, чтобы просто поболтать о житейском. Или обсудить политическую проблему. Просмотренный фильм. Спросить у человека, как у него дела, и ответить на тот же вопрос.

Там, на высоте, я забываю, что я плохо говорю. Мои товарищи - альпинисты молчат вместе со мной. Они не немы - просто у каждого своя причина побыть один на один со своими мыслями. Конечно, они перекидываются парой фраз по злободневным вопросам, что-то спрашивают у меня, иногда я сообщаю нечто важное вслух или в блокноте. Мы, наверное, самая странная компания, которая ищет в горах не приключения, а единение с собой. А вместе нам комфортно, потому что безопасно. Каждый из нас понимает, каково это остаться одним здесь, на высоте, рискуя каждую секунду, и не получить помощи в трудный момент.

Мое хобби определило выбор ремесла. Профессиональный альпинист. Я уверенно чувствовал себя на высоте, и это стало делом моей жизни. Деньги? Я никогда не нуждался в них. Мои родители довольно обеспечены и помогают мне. Кстати, они никогда не поддерживали меня в моем выборе. Взбираться по скалам в поисках новых вершин и маршрутов восхождения к ним. Гендиректор аграрного холдинга и ведущая теленовостей. И у них родился я. Такой, со сложностями. Говорить я начал кое-как к четырем годам. Мама со мной занималась, обращалась к врачам, знахаркам и педагогам. Прогресс был, но я говорил тихо, с расстановкой, и порой некоторые звуки звучали совсем не так, как я хотел их произнести. Но слышал я хорошо и неплохо соображал.

Родители любят меня прямо-таки до безумия. Мне 27, но рядом с ними я скидываю двадцатку и погружаюсь в море заботы и вечных поучений. Туда не лезь, то нельзя. Но с их же слов: я особенный. Горячие семейные споры до сих пор храню запечатленными на бумаге, как напоминание о том, что я могу стоять на своем, если того пожелаю. Я вырвал себе разрешение заниматься альпинизмом.

- Вы меня слышите? – громко спросила рекрутер.

Я кивнул, поощряя ее к дальнейшим вопросам.

- Это все, что я хотела знать, - девушка явно была смущена. – Мы рассмотрим вашу заявку и перезвоним.

Эти слова я услышал не в первый раз за этот месяц. Неужели и это собеседование провалится? Рекрутер, должно быть, заметила мой удрученный вид и сказала мне вслед.

- Мы обязательно вам перезвоним. Просто необходимо решить этот вопрос с моим начальством.

Я поблагодарил ее улыбкой и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Убедившись, что в коридоре никого нет, я, не сдерживая себя от радости, почти беззвучно рассмеялся.

***

Еще пара недель на сбор документов, важная встреча с начальником отдела кадров и я уже облачился в фирменную куртку и брюки клининговой компании «Serenity». Я мог бы быть программистом или еще кем-то, где не нужно разговаривать, но офисы, кабинеты напоминали мне мою комнату в большом загородном доме, где я провел свое детство, играя сам с собой. Высота меня одухотворяет, и я чувствую, что живу, когда я провожу время на свежем воздухе.

Высотные работы были сезонными, весну, лето и осень я проводил в положении виса. Обычно меня не замечали. Кое-какие окна были наглухо тонированы, в некоторых я мог рассмотреть что-то, а часть ­- открыты как аквариумы. Их обитатели, то есть работники, ходили по своим делам взад и  вперед, решая какие-то насущные вопросы. Обсуждали секретные дела и вываливали друг на друга проблемы в семье. Спорили на политические темы, делали ставки на спортивные матчи, обещали бросить курить и все время обманывали друг друга. Целовались по углам, писали записочки как в школьные годы и иногда подворовывали.

По обыкновению я никого не замечал. С нарочитым безразличием, я старательно исполнял свою работу, и так же, как и все, в 18 часов собирался домой. Но я заметил, что некоторые совсем не торопились. Либо их там никто не ждал, либо они сами не горели охотой там появляться. У кого-то было так много работы, что уходили они далеко затемно, пробираясь по темным пустым коридорам.

Например, девушка с двенадцатого этажа уходила позже всех. Когда все покидали рабочие места, она снова садилась за компьютер и долго что-то печатала. Она не ходила на обед вместе со всеми, что-то перекусывала из пакета в обед и ужинала тем, что остается после обеда. Я ни разу ее не встретил в общей столовой, предполагая, что она ест в другом месте, но нет – она так и оставалась сидеть за компьютером, прилежно работая.

Один раз я заметил, что она тщательно изучает свой кошелек, а точнее его содержимое. Увиденное ее явно расстроило, она еще немного покопалась в сумке, но видимо ничего не обнаружила. Я затаил дыхание, наблюдая за ней из окна. И она подняла глаза на меня. Скрипя сквиджем по стеклу, я изобразил бурную деятельность. И после спустился на этаж ниже.

Я люблю работать с музыкой. Наушники сломались на той неделе: я промок под дождем и они вместе со мной. В тот день на двенадцатом этаже я случайно услышал громкий разговор за окном, и шум с автострады не помешал мне услышать каждое слово. Девушка громко в чем-то убеждала своего собеседника, возбужденная, сильно размахивала руками.

- Ты должен нам помочь! Ей нужны деньги! Я остаюсь допоздна, чтобы заработать еще! Я все отдаю на ее лечение, а ты… Ты имеешь возможность – но не помогаешь нам!

Молчание. Только барабанная дробь ее пальцев на столе и тихий скрип моего сквиджа для мойки окон.

- 20го числа мне нужно отдать еще сто тысяч… А половину? Мне денег не хватает даже на еду…

Она всхлипнула и с треском опустила телефон на стол. Спохватившись, девушка принялась внимательно оглядывать свой сотовый, повредила ли она его.

Я поспешно переместился на окна соседнего кабинета. Снова деньги. Обычно я не так любопытен. Но я хочу ей помочь.

У меня есть нужная сумма. Даже больше. Но как передать эти деньги?

В тот же вечер, я как вор, проник сюда, в ее кабинет, к ее сумке. Здесь, конечно, были камеры видеонаблюдения, но я понадеялся, что никто не следит за мной в данный момент. В сумке я быстро отыскал паспорт, кошелек с некоторыми мелкими купюрами, остальное я даже не трогал. Девушку звали Милена, и она была довольно молода. Знаю, так не принято говорить, но она выглядела старше, никак бы я ей не дал 22 года. Я сфотографировал страницу паспорта, и не удержался. Посмотрел, где она живет. И еще положил одну не слишком крупную купюру в боковой карман. Я посчитал, что остался незамеченным и быстро вышел из кабинета. Не попался.

На следующий день я столкнулся с ней в общей столовой, она нерешительно выбирала блюдо. Но я сел, как всегда, вместе с напарниками, те весело переговаривались. От меня никто не ждал замечаний, поэтому я спокойно ел и наблюдал за Миленой. По-моему, я становлюсь немного одержимым. Я пока не понимал, что стояло за этим интересом и к чему приведет эта история. Но по неизвестной причине судьба этой девушки стала мне небезразлична. И того человека, которому она всеми силами пытается помочь.

Спросить. Это же так просто! Но затруднительно для меня.

***

Покидая здание через служебный вход, я придержал дверь выходящим из здания «ЦентрСити», торгово-развлекательного комплекса в нашем городе, попутно размышляя о том, как же узнать, куда перечислить деньги.

- Спасибо, - сказали мне. Я вскинул голову и заметил Милену. Я застыл на месте, я первый раз стоял к ней так близко. Ее оливковые глаза смотрели на меня удивленно.

- Можно пройти?

Я снова кивнул и, наконец, сдвинулся с места, пропуская Милену вперед.

Девушка быстро попрощалась с подругами и направилась к остановке. Повинуясь минутному порыву, я решил последовать за ней. И мне повезло: она меня не заметила. В противном случае, мне пришлось бы объяснять, зачем я ее преследую, а я это сделать внятно вряд ли смогу.

На остановке Городская Больница, где мы с ней вышли из автобуса, людей к вечеру было много, и я легко затерялся в толпе. Мы подошли к зданию Онкологического диспансера. Мне виделось, что я поступаю правильно. Я сам себя оправдывал за эту нелепую, и, в какой-то мере, незаконную слежку. Я же собираюсь помочь.

Милена не заходила внутрь здания, а осталась ждать внизу, кому-то позвонила. Через несколько минут вышла молодая девушка в спортивном костюме. Несмотря на апрельскую теплую погоду, она была в шапочке, которую постоянно поправляла. Девушки обнялись и присели на ближайшую скамью. Я сел неподалеку и достал телефон. Я быстро отыскал в соцсетях Милену. И мне снова повезло, первое же фото двух подруг с отметками на главной странице. Милена и Даша. Теперь, зная фамилию девушки, я могу сделать пожертвование.

В течение следующей недели наш семейный адвокат Аркадий (да, у нас таковой имеется) перечислил деньги от анонимного благотворителя. Я получил подтверждение, что та сумма уже на счету Дарьи. И в моих мыслях только одно: чтобы это помогло ей.

Я старался избегать Милену, но мы виделись в столовой, а от ее улыбки, которой она одаривала своих коллег, у меня перехватывало дыхание. Но эти проявления эмоций были не для меня, я отворачивался от нее, ковырял еду на подносе и приступал к мойке западной стороны здания. Окна ее кабинета не выходили на ту сторону.

Милена не покидала моих мыслей. Я себя корил за это чувство, понимая, что Милену может испугать моя странная нечленораздельная речь, с гортанным придыханием и порой повторяющимися звуками. Казалось, что я заикаюсь, или вовсе забыл родной русский и перешел на язык малых народов севера. В социальной сети анонимно я это сделать не мог бы, но бумага, как говорится, все стерпит, и я мог буквально излить чернилами душу.

Записка получилась очень короткой. Я представился своим именем и сказал, что глубоко очарован ею. И приложил цветы, весенние канареечно-желтые тюльпаны на длинных ножках. Улучив момент, чтобы никого не было в ее кабинете, я, в синей форме, уже собирался оставить цветы на рабочем столе Милены, как в тот же момент, меня застала за этим «милым преступлением» хозяйка стола. Она пораженно оглядела меня и букет, прелестно покраснела и спросила:

- Это… мне?

Я кивнул, не отрывая рук от букета, все еще находясь в замешательстве. Милена поблагодарила меня, протянула руки и улыбнулась:

- Тогда я возьму цветы?

Я все еще крепко сжимал их в руках, что явно нехорошо было для нежных стебельков. Ее теплые руки коснулись моих, я, наконец-то, разжал пальцы и отдал ей букет. От меня.

- Спасибо.

Прочитала записку, развернулась и ушла. За вазой. Милена приняла меня за работника доставки цветов.

Это всего лишь недоразумение. Конечно, я выглядел совсем не как молодой человек, ухаживающий за девушкой. В форме клининговой компании, попросту говоря, в рабочей робе, в кепке местного хоккейного клуба, с лицом, раскрасневшимся после долгого пребывания на открытом воздухе, бессловесным кивком я как бы подтвердил свою опосредованную роль в жизни букета. Никогда я так не был зол на самого себя. Но в следующий раз я буду предусмотрительнее. Например, переоденусь.

Накануне с родителями у меня состоялся непростой разговор. Мы собрались в нашем загородном доме, где встречались почти каждые выходные. Мой отец будни проводит в разъездах по области, а мама жила журналистикой и даже на выходных что-то печатала в ноутбуке каждую свободную минуту.

- И кто же та девушка? – спросил меня отец, когда мы из столовой перебрались в гостиную на чай.

Я молча наблюдал, как наша кухонная работница накрывает нам столик.

Мама взглянула на отца и сказала:

- Ты перечислил довольно большую сумму на какой-то счет. Не вини Аркадия, он отчитывается перед нами каждый месяц. Очень радушно с твоей стороны, что ты помогаешь нуждающимся, но нам интересно, кто та девушка.

Я быстро напечатал в открытом блокноте.

«Моя старая знакомая. Ей срочно нужна была операция, и я не мог оставаться в стороне. Я не хочу больше разговаривать об этом. Это же мои деньги и я их заработал сам».

- Прошу, говори сам и хватит печатать. Тебе надо больше разговаривать. Ты замыкаешься в себе, не практикуешься. Ты давно не был у психотерапевта, с тех пор как ты начал работать, - заметила мама.

- Моя работа и есть мой психотерапевт, - сказал я как можно медленнее, выговаривая каждый слог, так, чтобы меня поняли родители.

- Конечно, но на твоем счету почти ничего не осталось, – отец устало снял очки. - И не смотри на меня так. Ты мог бы попросить деньги у нас. Я сделаю тебе перевод завтра утром.

- Спасибо, но у меня скоро зарплата.

На самом деле, мне нужны были деньги. На последние оплатил квартплату, а до получки оставалась неделя. Еще наушники бы купить.

- Ничего, я все равно перечислю, можешь их не тратить.

- Нам так будет спокойней, - мама погладила меня по плечу.

Я улыбнулся и кивком поблагодарил родителей.

- Что с той девушкой? – не удержалась от вопросов мама. Она всегда была очень любопытна.

Я взялся за планшет и быстро набрал.

«У нее операция и платный курс лечения уже на следующей неделе, в Москве. Через несколько месяцев она вернется. Надеюсь, здоровой».

Мама кивнула, и мы больше не возвращались к этому вопросу.

 

***

Дарья уехала в Москву, на ее странице я прочел много сообщений с пожеланиями скорее вернуться здоровой. Я не был исключением и также искренне пожелал ей успехов и прислал ссылку на истории лечения Хью Джекмана и Анджелины Джоли. Мое сообщение могло бы быть проигнорировано, но я получил ответ:

«Спасибо, кто бы ты ни был! Я всегда надеюсь на лучшее! Порой нам кажется, что мир от нас отвернулся, и тогда мы получаем неожиданный подарок от Вселенной!»

Как символично.

Ответ Дарьи меня вдохновил. На этот раз я переоделся в лучший костюм. Вкуснейшие булочки с корицей упаковал в коробку с лентой и явился на работу. Удивление моих коллег не знало предела: я отдавал предпочтение городскому стилю в одежде, то есть неизменно носил джинсы и толстовки, а сейчас шокировал всех своим видом.

Я решился все же пригласить ее на свидание. Коробку с выпечкой и билет в кинотеатр я оставил на рабочем столе Милены. Второй билет был у меня. Двухчасовой киносеанс комедии должен развлечь нас и, при этом, разговаривать во время просмотра фильма совсем не обязательно.

Конечно, был страх, что Милену может испугать моя особенность. В конце концов, мне придется рано или поздно сказать ей хоть что-нибудь.

Я прождал в баре некоторое время, но ее все не было. Я уже начал сомневаться, получила ли она мою записку, но не верил, что она могла ее проигнорировать. В итоге я прошел в кинозал один (не буквально, здесь было много людей). Место слева от меня никто не занимал. Когда начались приветственные титры, кто-то стал пробираться по ряду через зрителей. И вот на сидение присела она. Милена улыбнулась мне, как-то очень по-дружески пожала мне руку и спросила:

- Я что-нибудь пропустила?

Я в ответ покачал головой и губами шепнул «Нет». Милена смахнула невидимую пылинку со своего платья, которое она надела специально для меня (в столовой она была в офисной одежде), и удобно устроилась в кресле.

- Спасибо за булочки, - прошептала она, когда сюжет фильма уже близился к финалу.

Я напечатал на смартфоне в ответ:

«Пожалуйста». И протянул ей свое сообщение.

Она вчитывалась в слово несколько больше, чем оно того стоило, посмотрела на меня и произнесла:

- Ты мог бы сказать это вслух, хоть это и кинотеатр, но мы можем разговаривать. Тихонечко.

Мои пальцы быстро набрали новое сообщение. «Я не могу».

- У тебя что-то с горлом? Ты не можешь говорить? – Милена нахмурилась.

«Нет, я очень плохо говорю. Это у меня с детства».

- Но ты меня слышишь? Конечно, ты меня слышишь, ты же отвечаешь на мои вопросы… - Милена замолчала и отвернулась к большому экрану. А я уже давно потерял нить развития сюжета в фильме.

Мы вышли из кинозала. Все вокруг обсуждали концовку комедийного приключения. Я был напряжен из-за молчания Милены, она ни слова не сказала мне с тех пор, как мы вышли из зала. И, наконец, я услышал:

- Я на минутку.

Я ждал ее у бара около часа. Вглядывался в лица прохожих, но тщетно: Милена ушла. Не попрощавшись. Могла бы сказать что-нибудь напоследок.

Все последующие дни Милена избегала меня. То есть, нарочито отворачивалась, садилась ко мне спиной в рабочей столовой. Возможно, потому что я не мог ничего с собой поделать и просто буравил ее взглядом. Я снова избегал работать на северной стороне высотного здания.

К лету, когда до моего долгожданного, но короткого отпуска оставалось два дня, старший нашей смены промышленных альпинистов Виктор отвел меня в сторону и спросил:

- Ром, подменишь меня? Прошу тебя, дочь надо к врачу вести, что-то у нее с глазами. К окулисту. А он, черт возьми, только до обеда принимает. А потом к терапевту. Когда освобожусь – неизвестно. Семена Александровича я предупредил.

Помешкав, я кивнул.

- Спасибо, с меня бутылка.

Он всегда обещает бутылку, а приносит вкусные булочки, которые печет его супруга. Знает, что я не пью, но не могу устоять перед домашней выпечкой. Я рад был ему помочь, у меня одного из моих коллег не было детей. Но Виктор работал на северной стороне здания, а значит, я могу увидеть Милену. Хоть так, из окна.

Я решил помыть ее окно вечером, чтобы меня не было видно за жалюзи. Окна закрыты. Оно и к лучшему. С глаз долой, как говорится. И только приступил к следующему окну, как кто-то распахнул окно на проветривание. И даже в вечернем гомоне улиц я ненароком слышал разговор.

- Да, Коля сейчас заедет за мной… Он забил столик… Знаешь где? В «Эпике»! Там бронируют столы за месяц! *молчание* А тот... Я даже не знаю, как его звали. Даша, послушай, какие у него могут быть деньги. Знаешь, кем он работает? Промышленным альпинистом! Он моет окна! Какое у меня с ним может быть будущее!… *тишина* А еще, он немой!

Я услышал достаточно. Гадать не приходилось, я снова оказался в нужном месте. Я спустился на этаж ниже. Переводя дыхание, я все же решился вернуться на крышу.

В последний день отпуска, я пришел на работу в подавленном настроении. И именно в этот день я глазами наткнулся на объявление в лифте. Требуются деньги на операцию девушке. И фотография Дарьи. Я уже перестал соображать или той суммы было недостаточно? Я же слышал, что ей стало лучше! Решив все прояснить как можно скорее, я с телефона зашел на страничку Дарьи. Тишина. Никаких сообщений о том, что ей нужны деньги или операции. Она была онлайн. И я не мог не написать ей.

«Добрый день, скажите, Вам снова требуется операция? Только что я увидел объявление на работе. Я совсем не знаю вас, а вы меня, но я слышал, что вам уже переводили деньги на счет, и операция вроде как прошла успешно» Роман Стрельцов.

Ответ пришел в течение пяти минут:

«Добрый день, я не знаю, о чем вы говорите. Если вам не сложно, сфотографируйте объявление. Да, операция мне помогла. Откуда вы знаете, что мне переводили деньги?»

Как неосторожно, чуть не проговорился.

«Я предположил».

И приложил фото объявления. К обеду, когда я закончил свою работу, я проверил сообщения и нашел интересный ответ:

«Я не знаю, кто вы, но вы мне очень помогли. То объявление - дело рук мошенников! Я уже дала опровержение на странице. Если вам не сложно, снимите все объявления на вашей работе, какие только увидите! Спасибо!»

Я обошел все здание ЦентрСити, потратил на это около двух часов, и в местах скопления людей сорвал объявления. Их было около тридцати! Снимая ложные прокламации, попутно объяснял людям, что их расклеили ранее мошенники.

«Все объявления я убрал. Я работаю в основном в ТРК СитиЦентр, за соседние офисные здания не ручаюсь».

«Спасибо вам большое! Я и не знаю, как вас благодарить! Может быть, встретимся сегодня или завтра вечером?

И следом от Дарьи:

«Вы работаете в СитиЦентре? Там работает моя лучшая подруга».

Мне ли не знать.

«Я завтра улетаю за границу, если можно, то сегодня, ненадолго, я еще не собрал вещи».

Я немного подождал и снова написал:

«Знаете, я должен вам кое-что сказать. Здесь. В нашей переписке. Я очень плохо говорю. Я вас услышу сегодня при встрече, но ответить вам ничего не смогу внятно. Лучше бы вам это знать заранее».

Я нервно сжимал телефон, мои руки вспотели, и я его спрятал, боясь выронить. Находясь на высоте полусотни метров тяжело удерживаться на весу и писать сообщения. Ответ я ждал не так долго. Но эта минута показалась мне вечностью.

«А я лысая». Смайл и ее фото. Дарья сменила фотографию на главной странице, где прежде она прятала свою голову под платком.

Она прислала мне песню моей любимой группы. «Я свободен» Кипелова.

Мой смех, гортанный и немой, видимо был все же услышан теми, кто находится за стеклом. Галстучки и каблучки воззрели на меня с недоумением. Конечно, за окном как сумасшедший давится смехом, рабочий в форме, еле удерживаясь на страховочном тросе. Нет, они смотрели на меня, будто видели меня в первый раз. Я же знаю их всех и каждого. Кого-то знаю по именам. Вот ту, что в очках, называют Каркушей за странный визгливый голос. Вот тот – Терапевт, он вечно отпрашивается от начальства к врачу, хотя я сомневаюсь, что он вообще посещает поликлинику. Я часто вижу его у букмекерской конторы на углу. Лена с юридического спит с замом, но муж - не в курсе, а он - начальник Юр. консультации. Милена - простая девушка не с простыми запросами.

Но зачем мне все это знать? В моей голове огромное количество ненужной информации. Надо купить себе новые наушники. А пока включу музыку так.

Вот я уже на крыше. Надо скорее снять синюю робу и переодеться. В джинсы и толстовку.