Земляная старуха.

Земляная старуха.

(Из книги «Северные рассказы и старины от Семеныча».)

Старины - слова, обозначающие то, что когда-то произошло, что привлекло к себе внимание, запомнилось и осталось в памяти народа.

               Тайга, олени, плывущие по небу разно форменные облака, шепчущиеся друг с другом величавые кедры, огромный череп медведя у входа в лабаз, с перетянутыми веревками челюстями и сам лабаз, возвышающийся на высоких бревнах над тайгой. Какие- то темные очертания чего то непонятного и вода, вода, вода… Провал. И всё заново- тайга, медведи, бубен, шаман и снова вода…Я проснулся в холодном поту. Где я, и который сейчас час? Вверху перед глазами деревянный потолок охотничьей избушки, рядом на топчане похрапывает Семеныч. Уф…медленно явь вернулась на свои места. Потянулся в спальном мешке. Немного душновато стало - Семеныч постарался, натопил буржуйку с вечера. Поэтому наверное и сон такой беспокойный. Эх….но все равно хорошо. В голове четко стали прорисовываться события вчерашнего вечера и разговора.

           Мы причалили к берегу на лодке еще засветло, потом несколько десятков метров и вот она охотничья избушка. Расположились на ночлег, растопили печь, с удовольствием поужинали под стаканчик домашнего вина, северными деликатесами: вяленой олениной, рыбкой копченой, Семеныч даже умудрился каким-то образом сделать чопс из щуки, которую поймали на реке, по дороге сюда - это просто объедение. А потом увлекательные, порой трогательные, порой пугающие, своей мистичной реальностью, рассказы Семеныча. Я как школьник заслушивался историями своего друга об охоте, тайге, людях и событиях, происшедших в этих таёжных местах Ямала. Семеныч свои истории называл по старому, по самобытному-старины. Вот и сейчас у меня перед глазами, как наяву старый селькуп Силантий, шагающий с посохом по белому ягелю, как по ватной дорожке. Небольшого росточка, с седыми волосами и жиденькой бородкой, с прищуренными глазами, в которых пряталась умная хитринка. Я его не видел, но уже ясно представлял, как будто он стоял передо мной. Попробую вспомнить, все что говорил Семеныч, чтоб потом записать себе в блокнот и донести до читателя.

         Итак. Его сломанная нога едва срослась, и ещё побаливает, ему уже далеко за шестьдесят но и как семь, дважды семь, трижды семь лет назад, он держит путь к священному озеру Лозыль – то. Он, Силантий один из последних стариков – селькупов, обитающих около озера Лозыль –то. Чертово озеро- так называют его по русский. Посреди озера есть остров, на острове возвышается большая сопка, а в вершине сопки находится маленькое озерцо. Сейчас оно покрыто опавшими разноцветными листьями, зимой - льдом. Селькупы уверяют, что дна у него нет совсем. Однажды сюда провалилась целая упряжка оленей с седоками и исчезла без следа. Говорят, что это озеро – окно в жилище черной женщины- хозяйки сопки. Её называют Тэтты Имиля - земляная старуха. Она властвует над подземным миром на селькупской земле, откуда приходят и куда возвращаются все люди. Каждому человеку она даёт бересту для его первой люльки, а потом кедр для колоды-гроба, а шаману - облачение и обечайку бубна. Из окна её дома видна вся селькупская земля. Она следит за всем, что происходит на этой земле.

         Почему семь, семь и семь? Не знает Силантий, но помнит смутно, что семейное восхождение на сопку, так называемое жертвоприношение, устраивалось раз в семь лет.

      Не хорошее это озеро- водяной дух его стережет «кощар»- мамонт значит, правда давно уже этот мамонт появляется в образе гигантского медведя, огромной рогатой щуки, либо старых оленей, которые, отжив свой век, будто бы погружались в озера и, превратившись там в мамонтов, оставались извечными их обитателями.  Со слов стариков селькупов, есть ещё одно такое плохое духово озеро- в верховьях реки Таз. Налимье озеро или Нюнель-то по селькупский. Тоже водяной дух там обитает.

        Как-то на лодке по озеру тому ехали, гребут, гребут, а лодка на месте стоит. Все вещи из лодки выбросили, все равно не плывут, вертится лодка на одном месте и все тут. Это русские были. Хотели там поселок строить, но испугались и не стали там жить. Старики рассказывали, что там ночью, вроде, мост проходит, на лошадях едут, собаки лают. Как и наше Чертово озеро - то озеро - священное место.

       Что со мной? У меня даже мысли сами по себе стали выстраиваться в определенном порядке, как будто это не я думаю и слагаю, а Семеныч или дед Силантий ведут свой разговор.  Но тем не менее продолжим.

        На стойбище Силантия жизнь, как всегда идет своим чередом. Чум под развесистыми ветками кедра, удобно и от дождя и от солнца. Жена в углях печет большой каравай хлеба с икрой- Щокумый няй, свора собак- лаек, бегающих по лесной округе, лиса на привязи, которую раненную летом притащили дети из леса. Все как обычно, правда год назад утонул его старший сын, а нынешней весной от руки пьяного мужа погибла сестра. Силантий похоронил их на родовом кладбище и теперь с детьми и внуками приходит их изредка навещать. Сейчас на кладбище родных Силантия больше, чем осталось в живых по округе. Здесь прадед, дед, отец, теперь вот сын. Над каждой могилой стоит столб или крест, чем выше при жизни был человек, тем больше делают ему крест, на нем отмечают руки, пальцы. Кресты над могилами, где погребены женщины рода, покрыты сверху платками, как будто головы, а неподалеку от могилы –вещи, души которых отправились вместе с душами своих хозяев в страну мертвых по черной реке. Семь дней после смерти душа бродит по обжитым местам, а затем скрывается в чаще и превращается в медведя. Старики говорили, что селькупы, да и все люди делятся на две группы: людей с "душой” и людей без "души”. Последние обычно не выживали, рано умирали, а другие и жили долго и душа потом в обличье медведя продолжала жить.

        Много нынче развелось медведей, то ли пожары их гонят из Туруханского края, то ли и впрямь умерших душ становится всё больше.

        Неподалёку от стойбища Силантия есть место, куда частенько забредает старик, проводя время в одиночестве и размышляя о жизни. Когда то здесь было стойбище деда. Его старый лабаз уже сгнил и упал. Дед был шаманом. Остатки его бубна и священных стрел Силантий хранит на дереве духов. Время от времени Силантий приходит сюда, рассматривает свои реликвии, вспоминает деда. Его душа должно быть бродит, где то неподалеку, в облике медведя.

           Много стало смертей, много стало мертвых душ, много стало медведей. В прошлом году медведи задрали пятнадцать оленей, нынче восемь, прямо здесь в двух шагах от стойбища- значит, что то не так, как то не ладно течет жизнь. Медведи понапрасну досаждать людям не станут.

          Сам Силантий живет по старым дедовским обычаям, ему ещё хватает сил ставить рыболовные загороди на протоках, ежедневно осматривать их, и в охоте старик доверяет не сколько ружью, сколько ловушкам - они работают не торопливо, но надежно. Да больше требуют времени и терпения, но и уважение через них к зверью и птицам. А вот сыновья отвыкли от тихого промысла, им подавай мотор, ружья, пальбу, скорую добычу и быструю езду.

          Хотя не пугается медведь человеческой суеты, он боится только молчаливых, невидимых простому глазу, ловушек. Если ты о нем говоришь, он всегда слышит, а иногда подходит совсем близко к стойбищу, поглядеть, как ты живешь.

        Когда убивают медведя, его правую лапу трижды подбрасывают, спрашивая, кто из умерших родственников пожаловал в гости к охотнику. Череп зверя хранят в лабазе или на высоком столбе. Люди и при жизни похожи на медведей, а медведи на людей. И черная старуха похожа на медведицу, говорят она и есть полу медведица. И в той жизни и в этой судьбы людей зависят от её воли.

         Вот и идет дед Силантий в очередной раз проведать земляную старуху Тэтты Имиля. Вот оно Чертово озеро- черное, загадочное. Когда едешь по нему в лодке, то кажется будто внизу под водой за тобой следует какое- то существо- это Камышка, такая двухвостая водяная змея. Она тебя и охраняет и предостерегает, воду из озера нельзя черпать рукой или металлической посудой, для этого нужно сделать ковш из бересты. Если прильнуть к озеру губами, на них немедленно вздуются волдыри. Женщинам нельзя ходить по берегу босиком – кожа с ног слезет. Святое место. За всем и каждым следит земляная старуха. Дед Никита однажды подстрелил недалеко отсюда копалуху, только стал подходить, а на перерез идет старуха в черном платке и длинной черной юбке, взяла она копалуху и пошла прочь. Никита опомнился и убрался по добру по здорову. В другой раз поставил старик самолов на налима, наутро приехал проверять, на крючке сидит рыбина, о только начнет он поднимать налима в лодку, тот превращается в голого ребенка, опустит назад, опять становится рыбой. Когда Чертово озеро сильно священным было, то постоянно перед вечером все, какие есть, звуки там слышны были, как и на Налимьем озере. То дети плачут, то люди поют, то оленя ловят, то собаки лают. И человеку покажется, что люди охотятся, из лука стреляют. Вечером у чума сидишь и слышишь: кто-то палку кидает или еще что делает и говорят как-то непонятно. Просто такой голос слышится — "уй-уй-уй”, и понимаешь, что это они говорят. То может сверху огонь, как костер, спуститься... Все на Чертовом озере принадлежит земляной старухе.  Силантий прихватил ей в подарок из дома печеную щуку и немного водки- пусть она остановит череду смертей, пусть уладит привычный мир между людьми и медведями. Приходит срок и каждый человек превращается в медведя, когда-нибудь и дед Силантий придет посмотреть со стороны на свое стойбище, а сейчас он поднимается на сопку, к дому черной женщины, вращающей круговорот жизни. Говорят тот кто легко поднимется на вершину священного острова, будет жить долго – у него длинная душа – Ильсат. Поднялся человек легко в гору, значит есть у него желание и стремление к обновлению жизненных сил, значит приобретает он новые положительные качества, как человек. А кому мало жить на роду написано, никогда не поднимется в эту гору, хоть молодой, хоть старый. Отнимутся ноги, дух захватит и всё…ильсат у тебя короткая.

          Чуть выше подножия сопки-площадка, поросшая редким низкорослым сосняком, лиственницей и кедрачом, а также березками. Дед Силантий с детства и с дедом и с отцом обязательно делали остановку здесь. На этом привале нужно думать о хорошем, правильно надо думать, нельзя обманывать земляную старуху, она слышит все под землей, она уже здесь, рядом. И женщинам можно было только до этого места подниматься на священную гору. На самую вершину только мужчинам рода. А сопка, высокая для этих мест называется – Лозыль –лака или Шаман –гора. Название под стать Чертовому озеру. Не пускает так просто к себе на Шаман-гору земляная старуха неугодных, а если и пустит, то не отпускает. Принимает облик различных зверей и птиц, заставляет блуждать охотников, путать им следы. А бывало и целые экспедиции по несколько суток водила кругами, по небольшой вроде сопке. Вот такие дела земные и не земные.

        Живи вечно старуха земли, а мы пока живы, будем навещать тебя и приносить тебе пищу. По селькупской легенде духи пришли на священную сопку, когда стали старыми. Они полу люди полу медведи принялись ходить вокруг своего очажного котла, от этой ходьбы все их жилище начало вращаться и уходить под землю. С тех пор они обитают в сопке озера Латыль -то, а жизнь совершает круг за кругом, то куда то отдаляясь, то вновь возвращаясь к своим истокам.

       - Ты чего там шепчешь под нос? – это проснулся Семеныч, - Не спится? И правильно, всю жизнь можно проспать. Давай по чайковскому ли чё ли? И пошагаем навстречу восходу. Видишь и во мне проснулась какая никакая, а лирическая ниточка. Часика через три будем у Силантия, там и перекусим уже поплотнее, строганинка у него-пальчики оближешь, всегда свежак.

       И Семеныч с присущей ему основательностью стал собирать пожитки в рюкзак, а я поставил чайник на печку и подбросил в топку немного дровишек….Впереди был новый день и новые приключения и тайны…

14 октября 2017 года.