Итоги ненужной войны. Фантазия. (18 часть.)

***

– Чего хмурый, командир. Вроде все не так плохо. Посох у нас. Армия еще боеспособна. Как ты любишь говорить? Вперед! Нас ждут великие дела!
Этими словами встретил его в шатре Каснискес.
Такенхок сел рядом с товарищем.
– Есть новости. Неприятные. Правда, непроверенные.
– Что такое?
– Алефтей, так звать того, с кем я в городе дрался за посох, отговаривал меня идти к копям.
– И что в этом неприятного? Ничего странного. Хочет хоть что-то оставить своему народу.
– Он говорит, что копи захватили аинторны, неделю назад. Мало того. Они якобы ждут нашего прибытия, и готовы оставить от нас лишь память.
Каснискес посерел лицом.
– А вот это действительно странно. Они же вроде как в союзе с нами. Зачем давать повод для более серьезного вооруженного конфликта между нами.
Такенхок потер лоб.
– У меня два предположения. Первое – все потом можно списать на клафидов. Второе – наше возвращение домой нежелательно, притом, что это можно будет оправдать первым.
– Как так? Для кого нежелательно?
– А вот это мне непонятно. Но все это злободневно при одном условии – если Алефтей не лжет.
– А если лжет? Если они уже собрали новое войско и поджидают нас где-то, где мы окажемся, словно в западне, где нас можно будет уничтожить силами втрое, вчетверо слабее наших. Тем более, что посох у нас теперь. Можно вольных меченосцев набрать из тех же аинторнов, золота и камней на копях много.
– Почему-то я все-таки верю ему, хранителю.
Каснискес вздохнул.
– Хорошо, допустим он не врет. А как держатель власти и великая общность жрецов Серебряной Звезды примут наш отказ от похода на копи?
– Это уж моя проблема. Я принял решение. Мы завтра идем домой. На крайний случай берем с собою этого Алефтея, и небольшую группу пленных, желательно из тех, кто из знати.
– Ну что же. Ты не раз доказывал, что умеешь выбирать правильные решения. Я с тобой, и ответ перед держателем власти и великой общностью жрецов Серебряной Звезды будем держать вместе.
– Спасибо Каснискес. Но твои жертвы совсем ни к чему. Я, кроме тебя, не вижу никого из тех, кто мог бы занять мое место, если меня накажут за неисполнение приказа. А эта армия еще будет нам нужна пока. Спи! Я пойду пройдусь по лагерю.
– Не нарвись в темноте на стражу. Волкодавы Павлата из охраны твоего шатра с посохом сначала по голове дадут, а потом разбираться будут.
Такенхок невесело улыбнулся другу, вышел из шатра. Поднял глаза вверх. Практически в зените ярко светила Серебряная Звезда. Что-то странное было в ее свечении. Словно с одного края она позолотилась. Наваждение, решил он.
Струилась по камням переката ниже по течению Ауна, шумел от ветра лес. Зверье и птицы давно покинули эту местность. Даже ночных насекомых не было видно в отблесках многочисленных костров. В той стороне, где некогда была делянка занятая мастеровыми Тапролналка, было зарево. Монахи жгли все то, что было ими построено здесь. Так же они сожгли все лодки, что долетели до Берглафа. Видимо, боялись утратить секрет производства летающих лодок.

***

На другой день в обратный путь собирались быстро, еще до полудня. Похоронили умерших ночью тяжело раненых. Пересчитали живых раненных и строевых воинов.
Прилично прореженная колонна взяла направление к родным землям.
Такенхоку странно было наблюдать за настроением своей армии. Должны вроде были радоваться. Домой ведь идут. И ожидание вскорости возможной смерти откладывается на неопределенный срок. Но радости он не видел не только на лицах командиров низшего звена, но и на лицах просто рядовых солдат. То, что ему сказал хранитель он кроме Каснискеса поведал еще и Павлату. Другим посчитал лишним рассказывать как обстоят дела с копями, сославшись на слова Алефтея. Просто так надо, поступило распоряжение возвращаться. Приказ командира не подразумевал его неодобрение и уж тем более его невыполнение. Однако про вероломность союзников, наверное было известно всем, и предательство, а взятие шахт аинторнами все могли воспринять, как предательство, иногда страшнее серьезного поражения в честном сражении. А на Родину надо возвращаться пусть и не переполненным чувствами гордости за себя, что сделали не все, что нужно было, но и не в состоянии павшими духом.
Каснискес ехал в повозке командира. Павлат гонял коня от начала колонны до его конца. Обязанности авангарда и арьергарда теперь легли на плечи его конницы.
Такенхок решил проведать хранителя.
Рядом с его повозкой плелись около пяти десятков пленных клафидов.
Алефтей посвежел, отмыл лицо от крови. На приветствие Такенхока не ответил.
– Как себя чувствуешь?
Немного помолчав, раненый все же решил ответить.
– Физически неважно, но уже лучше. Голова очень болит и кружится. Тошнит сильно.
– Ничего, значит на поправку идешь. Скоро встанешь на ноги.
Алефтей молчал. Видя, что разговора не получается, Такенхок решил оставить в покое раненого Хранителя, но тот сам задал вопрос.
– Домой направляетесь?
– Как видишь.
– Меня, как трофей, наших людей как страховку с собой взяли?
– Я несу ответственность не только за отвоеванный у вас посох, но и за жизни своих солдат. Поэтому должен свести к минимуму все риски, связанные с их здоровьем и жизнью.
– А наших пленных и раненых на съедение зверю оставили?
– Ну почему же? Нет! Там осталось три десятка бойцов из нашей конницы. Раненые от жажды не умрут, зверье к ним не подпустят, а голод потерпят недолго. Завтра всех вас отпустим, и вы уж сами будете решать все свои проблемы. А мои конники верхом быстро нас нагонят.
– А мне с вами?
– Я же сказал, вас всех отпустим. Поедете к своим на этой повозке.
– Странно.
– Что именно?
– Странно, что человек с такими принципами принес столько горя моему народу и моему городу.
– Есть принципы, Алефтей, а есть долг. И долг всегда превыше принципов. Мы с тобой практически об этом вчера говорили.
Хранитель глубоко вздохнул.
– Лучше все-таки тебе меня нужно было убить!
– А у меня другие планы. И ты мне в этом можешь помочь. А потом, может быть и моя помощь тебе будет по делу.
– Как это?
– Я пока сам еще ничего не решил. Завтра, до вашего отъезда еще поговорим об этом. Скажи мне лучше, зачем вы копию посоха сделали?
– Было дело еще при первом хранителе. Небольшой группа вооруженных людей напала на храм Посоха, понятно, что именно с целью похищения святыни. Но к счастью проходила ночь посвящения, в храме были люди. Отбились, хотя потеряли немало в ту ночь людей. В том числе и первого хранителя. А его приемник решил обезопаситься, сделал копию. А настоящий посох перенес украдкой домой.
– И кто же сподобился на попытку похищения?
– Не знаю. Чужие кто-то. Все свои знали, что будет ночь посвящения.
Помолчали.
Вечерело.
Колонна остановилась. Поужинать, и расположиться на ночлег. Принесли миску жидкого супа хранителю. Запасы продовольствия были на исходе. Не забыли накормить и пленных. Хранитель хлебнул пару глотков из миски. Поморщился. Но видимо от боли. Ему пришлось приподняться в повозке. Снова прилег, попросил Такенхока передать свою миску пленным, своим соплеменникам.
– И что? Все знают, что тот посох поддельный.
– Сейчас многие уже знают. До твоего открытия знали только хранители и тот, кто его изготовил. Хотя... Раз в год жрицам пещеры луча Золотой Звезды разрешается провести ночь в храме посоха в день смерти Убогого Орла. Не так уж очень давно одна хранительница, открыла чехол. Как ты видел, он из мутного стекла сделан, снаружи понять тяжело что там, внутри. Она открыла чехол. Она внимательно читала писания хранительниц пещеры Луча, где есть описания его, и сразу определила подмену. Она даже в руки его брала. Сказала об этом лишь хранителю. За что тот посадил ее в темницу. И умереть бы ей там, но один из жрецов обманом смог выручить ее оттуда. Она бежала. Жреца изгнали.
– Жреца звали Кнафей?
– Откуда ты знаешь? Да. Кнафей! Он тебе и рассказал о настоящем посохе? Хотя, наверное, умер он давно уже.
– Недавно умер. Когда к Берглафу вместе с нами двигался. Я знаком был с ним. Мы его похоронили у храма Смерти Орла. Он не рассказал мне все напрямую. Я просто сделал выводы из некоторых его слов. Но откуда он мог знать о том, где хранится настоящий посох?
– Говорили, вспоминая о нем, что он очень мудрым был. Сам, видимо, все вычислил. Вход в дом Алефтея был всегда закрыт для всех. Почему? Может это и навело его на предположения. И Илотабби могла рассказать ему о своем открытии при встрече. Что не исключается. Она может многим об этом потом рассказала.
– Это была Падшая Илотабби?
– Почему Падшая? Просто Илотабби.
– У нас так ее называли. Умерла она. Давно. Еще не старой. Сомневаюсь, что она кому-то кроме Кнафея рассказала о подмене. Даже преемница ее ничего не знает.
– Вот так! Где-то она преступница, а где-то у нее есть последователи и преемники. Все перемешалось, и принципы и долги.
Помолчали. Алефтей видимо устал от долгой беседы. Такенхоку нужно было ее заканчивать.
– Ладно. Я ухожу. Завтра приду проститься. А чего же такую плохую копию сделали? Я не видав ни разу настоящего посоха, сразу понял, что посох из храма поддельный.
– Так в руки-то настоящий нельзя брать. Поэтому и ковали на глаз. Да видимо из верных тому Алефтею людей не было мастера лучше. Стекло футляра мутное, сквозь него хорошо не разглядишь. Наверное, решили, что и так нормально. Когда нас отпустят?
– После полудня завтра. Давай, Алефтей, выздоравливай!
– И тебе здоровья! Тьфу! Ну надо же! Пожелал врагу здравствовать! Что со мною происходит?

Продолжение следует.