Возвращение к... 3 (Глава 1)

Летний вечер.

Отличный летний вечер.

Субботний летний вечер.

Погоды стоят замечательные. Безветренные, но не жаркие, за день зной не утомлял, к вечеру последние летние дневные температуры вовсе успокаивались, и природа манила к себе, как манит юная девственница умудренного жизненным опытом мужчину. Хочется от души и досыта насладиться всеми прелестями нежного естества. Словно бы в последний раз.

 

Да, это лирика, а сущность вроде бы обыденна.

Исполнительный директор одного из крупных муниципальных унитарных предприятий, некто Андрей Николаевич Вальцов, возрастом немногим за пятьдесят, в теле, среднего роста, с благородной сединой в волнистой шевелюре, собирался совершать вечерний моцион. Он частенько по выходным дням, не взирая на погоду, по субботам и воскресениям, ежели не выезжал в эти дни из дома на "культурно-массовые мероприятия", совершал вечерние прогулки в городском парке, который располагался неподалеку от его дома. Так там, часа полтора, а то и два, он мерил шагами расстояния от одной точки парка до другой. Дышал свежим воздухом, слушал природу, тешил взгляд окружающей действительностью.

- Папа, ты погулять?

Из своей комнате в инвалидном кресле выехала дочь, Нюшенька, как они ее с женой называли. Неповторимой красоты девушка. В ней было замечательно и прекрасно. Она с раннего детства доставляла родителям только радость. Красивая, умная, начитанная, благодаря стараниям мамы, хорошо воспитанная. Она всегда отлично училась. Все, кто знал Нюшеньку, был уверен, перспективы у девушки самые радужные. Весь мир бы мог встать на колени перед ее взглядом, если бы он не потух пять лет назад. Поехала он в то время с сокурсниками зимой на Валдай, на лыжах с гор покататься. Там случилось несчастье. Вернулась, только уже не домой, в больницу вернулась. Падение на горнолыжной трассе, перелом позвоночника, серьезные нарушения нервной системы в области поясницы. А из больницы домой девушка приехала в инвалидном кресле, стройные, длинные ножки навсегда отказались держать на себе легкую, изящную фигурку девушки. Пережившая серьезный стресс, девушка надолго ушла в себя, но потом немного оттаяла, начала общаться с родителями, близкими и знакомыми их семьи. Но это была совершенно другая Нюшенька, капризная, взбалмошная, эгоистичная.

- Да, моя милая, пойду немного пройдусь. Разомнусь. Взбодрюсь. Летним чистым воздухом легкие побалую. Ты не против?

Дочь улыбнулась.

- Конечно нет. Только не задерживайся, пожалуйста. Мамы нет. А меня в последнее время тревожат предчувствия какие-то странные. Сама не могу понять, что это. Но очень не комфортно себя чувствую, если одна дома вечерами. Недолго, ладно, папа?

Жена Андрея Николаевича решила навестить а проходящие выходные свою старенькую маму в деревне, та болела часто в последнее время. Обещала приехать только в воскресенье днем.

- Да нет, что ты, милая!? Я часок, не больше. Может тебе купить чего? Могу на обратной дороге в магазины заглянуть

- Да ну что ты! Вы и так уже совсем разбаловали меня. Имею все, что хочется,  и что не хочется, что мне нужно, и что не нужно. А здоровые ноги... спину здоровую, не купишь в магазинах.

Нюшенька вздохнула, развернулась, и поехала назад, в свою комнату.

Вздохнул и Андрей Николаевич. Как тяжело каждый день видеть подобную картину объяснять не стоит. А так она радовала. Отлично училась, не тянулась к современной распущенности, была нежной и скромной. Да она и сейчас такая, только вот кому она нужна, кроме родителей, в инвалидном кресле.

 

Вечерний парк свей умиротворенностью немного развеял печаль, занесенную в его душу последними словами дочери. Он потоптал немного асфальтированные дорожки парка, сошел с них, прошел к берегу небольшого озерца, постоял там, на берегу. Посмотрел на диких уток. Рядом гуляла молодая семья, папа, мама и дочка лет пяти. Они кормили уток хлебом, а крохотная, озорная девочка, глядя на хороший аппетит водоплавающих птиц, весело смеялась, и маленькой, игривой козочкой прыгала по траве. Счастливые молодые родители также смеялись, весело и счастливо.

Снова остро кольнуло в сердце.

Андрей Николаевич повернулся, и от берега пошел к аллее, которая выводила к центральному выходу из парка. А оттуда до родного дома, где его ожидает дочь, Нюшенька пять минут идти неторопливой походкой.

Вот и главная аллея.

Но что-то тяжеловато стало идти. Да и так же возникло неожиданно предчувствие чего-то необычного, не страшного вроде, но серьезно волнующего, прихватило за колющее сердце. Толи возраст, толи постоянное нервное напряжение, связанное с инвалидностью дочки, со временем давали о себе знать. Появлялась иногда ранняя усталость, как сейчас, которой по сути и быть-то не должно. Что он здесь прошел, несколько сотен метров, пустяк, немногим раньше километры без труда пешком преодолевал. Да еще по разбитому, расхлябанному от дождливой погоды проселку.

Он приметил по пути ближайшую скамейку. Чистая, удобно расположенная. Можно минут пять посидеть на ней. Дать организму самому себя привести в порядок. Подошел к лавочке, присел, откинулся на спинку, вытянул ноги, прикрыл глаза.

Где-то далеко шумел поток автомашин, снующим по улицам города. Доносился счастливый смех девочки, кормящей уток на озере. Скрытый облаками, гудел в высоте самолет. А вокруг приветливо щебетали и верещали птицы.

Хорошо сидит.

 

Он даже чуть было не задремал, но неожиданно ему показалось, что кто-то стоит рядом с ним. Вроде бы как даже доносится дыхание другого, постороннего человека. Вальцов приоткрыл глаза. Так оно и есть. В метре от него стоял высокий, худой мужчина неопределенного возраста. Одет просто, даже через чур просто, но чисто. Человек был высок, худ, небрит, на вид его лицо было очень усталым, но глаза обжигали, брызгали каким-то странными, немного волнующими искрами.

- Тебе чего? - грубо спросил Вальцов человека.

- Вы Андрей Николаевич Вальцов?

- Какое тебе дело, кто я? Я знакомиться с тобой не намерен, а денег на похмелку я алкашам не даю.

Вальцов всю свою трудовую жизнь просидел в чиновничьих кресла, и с просты народом привык вести себя снисходительно, как бы свысока и даже небрежно. Он умел быть даже грубым с обычными людьми и не считал такое свое поведение зазорным.

- Я не хотел с вами знакомиться. Просто мне надо с вами поговорить, я наблюдал немного за вами, но боюсь ошибиться, вдруг вы не тот, кто мне нужен. Поэтому я спросил.

- Он за мной следил! Ты, Шерлок Холмс, недоделанный, иди отсюда. Иди прочь! Следил он за мной! С какой такой стати я буду говорить с тобой? Ты кто такой?

- Аршинов моя фамилия. Знакомо?

Снова кольнуло в сердце Вальцова. Что-то очень знакомое. Очень. Но не вспомнилось, не осенило, не смогла память выполнять свои обязанности так, как ей следует.

- Василий Гаврилович Аршинов. Но вряд ли мое имя вам что-то скажет. А вот имя Зои Аршиновой вы не должны были забыть. Как? Помните ее?

Ну как не помнить. Вот оно, ощущение приближения чего-то неприятного. Давно уже выветрилось из всех закромов памяти и имя это, и события с ними связанные, и последствия этих событий. Хотя последних, последствий, кроме душевных мук, практически не было. Получилось так, они почти не испортили жизни ни ему, ни его семье. Ну не совсем так не получилось, постарались так сделать.

- Нет, не помню. Не знаю я такую. Я уже сказал тебе. Я не собираюсь разговаривать с тобой, иди прочь, да и мне уже пора. Не отвяжешься, я полицию вызову. Ты знаешь, кто я такой есть?

- Да знаю, кто вы. Знаю. Мне надо-то немного времени. Пару минут всего. Я знаю, что вы виноваты в ее смерти, в смерти Зои. Что бы там вы не говорили, как бы не велось в то время следствие, какое оно заключение не выдало бы. Я знаю, это вы ее убили. Но я теперь не с претензиями к вам. Я к вам с прошением. Я к вам с мольбой. Я перед вами встану на колени, моля о помощи... Вам совсем ничего не будет стоить это! Помогите ради бога!

- Тебе денег что ли?

- Да зачем мне деньги? Вы, и только вы можете мне помочь вернуть Зою!!! Прошу вас! Я умоляю вас!

По щекам мужчины потекли слезы.

- Да видно ты мужик и взаправду сумасшедший! Видимо горячка белая! Допился! Все, пошел прочь! И не смей больше подходить ко мне!  Эй, молодой человек! Молодой человек!

Мимо проходил высокий, атлетично сложенный парень. Он остановился у лавочки, посмотрел на позвавшего его Вальцова.

- Тут бомж сумасшедший прицепился, проводите меня до выхода, пожалуйста. Трогать его не надо, просто проводите, мне с вами будет спокойнее.

- Так за чем дело? Пойдемте.

Парень, собиравшийся взять за грудки Аршинова, передумал, подошел к лавочке, небрежно отодвинул в сторону того, кого назвали бомжом, подал руку поднимающемуся о скамейки  Вальцову. Тот поднялся самостоятельно, вдвоем они пошли к выходу из парка. Андрей Николаевич не удержался, оглянулся по дороге на сумасшедшего мужика, тот плакал, глядя в их сторону, крупные слезы катились по его щекам. И поймав взгляд Вальцова мужчина с болью в голосе простонал:

- Помогите мне вернуть Зою!!! Помогите!!! Я умоляю вас!!! Помогите мне вернуть мою Зою!!!

Вальцов прибавил шаг, парень поторопился вслед за ним. А в спину уходящим от лавки долетело:

- Я не оставлю вас в покое! Я буду в сны к вам являться. Каждую ночь! Я буду в снах вас преследовать, я буду умолять вас до тех пор, пока вы не согласитесь! Вам же это ничего не будет стоить. Вам нужно лишь согласиться. Только дать свое согласие.

Парень свернул у выхода из парка на одну из примыкающих к главной аллеи дорожек, Вальцов выходя из ворот, еще раз оглянулся. Мужик присел на его место на лавочке, склонил голову, плечи его тряслись. По всей видимости он все еще плакал. Вальцов же поспешил уйти.

 

Настроение было напрочь испорчено. Вечер был полностью потерян. Погода казалась дрянной, гомон птиц надоедливым, смех девочки от озера противным, визгливым. Зря он вышел на улицу сегодня, можно было провести вечер с дочерью. Хотя много вечеров в обычные дня они проводили вместе? Каждый сам по себе. Несколькими словами перекинуться, вот и весь вечер, якобы проведенный вместе. Но главное теперь не показать вида дочери, не испортить и ей настроение своим состоянием. Тяжело это будет сделать, воспоминания захватили мозг, терзали душу, томили сердце.

 

Дайте пожалуйста знать. Интересно или нет. )