Записки из... Немного о Жоре. 6

Записки из... Немного о Жоре. 

 

И здесь настоящее его имя совсем не Жора. Зовут его Альберт, Алик, фамилия Коробчинский. Последний обитатель нашей палаты. Прямая противоположность своему соседу, Нелыкову. Жора постоянно в движении. В поисках возможности подкрепиться. В смысле, перекусить. Тяга к еде у него патологическая. Он не побрезгует прошвырнуться по чужим тумбочкам и по общему холодильнику, стоящему в коридоре, чтобы конфисковать кое-что у собратьев из съестного понемногу. Был неоднократно серьёзно бит за это. Был наказан и нехорошими уколами медперсоналом за такие провинности. Но запрета на себя он, после этих экзекуций, на мелкое воровство не наложил. Продолжал в том же духе. Чувство постоянного голода застилало все остальные чувства.

Во время посещений родственниками местного контингента, он первым встречает у дверей помещённого, и первым принимает из его рук гостинцы. Многие здесь уже считали за обязанность поделиться съестным с Жорой. Те, для кого его присутствие было нежелательно, встречают его неодобрительным приветствием.

- Ну вот и Жора нарисовался. Жора идёт. Прячьте всё, а то обожрёт. А ты пошёл отсюда, голодающий! Вечно голодный!

Жору это не отпугивает. Он присаживается неподалеку и, коли не рядами отличных своих зубов, то хотя бы глазами, пожирает яства, употребляемые другими. Чаще всего ожидает не напрасно. Сытые люди намного добрее голодных. Наполнив свои желудки, подкрепившись, недоброжелатели обращают внимание и на неприглашенного гостя. Что-то перепадает и ему. Он не побрезгует и объедками. Странно, куда в него столько влезает. Он невысок ростом и худощав. В столовой я сидел за одним столом с ним и с Нелыковым. Сергей, процедив пару ложек первого сквозь зубы без хлеба, отставлял тарелку от себя, устало откинувшись на стуле. Словно после тяжёлой работы. Его тарелку подбирал Жора. Однажды, доедая первое соседа, он неожиданно выдал:

— Есть такие паршивые поросята, которым что не навали в их корыто, пороются там рылом, но не поедят. Поэтому и тощие, как веретено. Никакого проку от них.

Намек был на Нелыкова. Нелыков, конечно в ответ промолчал. Но через два дня, поднявшись по нужде в туалет, неожиданно ответил своему оппоненту.

— Немного о поросятах. Мне встречались и такие поросята, которым сколько не навали в их корыто, пожрут всё. Даже примутся доски в хлеву грызть. Но все равно тощие, как спицы. Никакого проку от них. Одни убытки.

Мы, из нашей палаты, относились к Жоре снисходительно. Гарику ничего не жалко было от себя для всех и каждого. Игрок дорожил лишь своим ватманом. Я так же, как почти все, принесенное мне, выкладывал на общем столе. Для себя убирал совсем немного, и Коробчинский, как породистый волк, никогда не лазил в мою тумбочку. Его кровать стояла рядом с моей, а хороший волк у своего логова не нагадит.

Многие, по-видимому, не знали истории его жизни. Если бы знали, то наверное, тоже многое ему бы прощали. Альберт служил личным водителем у крупного местного бизнесмена. И случайно однажды был похищен группой определённых лиц вместо сына бизнесмена с целью последующего выкупа. Они были схожей с сыном комплекцией. Узнав о своём промахе, бандиты просто забыли о существовании Коробчинского. Или сделали вид, что забыли. У того, прикованного к трубе в подвале, была лишь пара пластиковых бутылок воды про запас, и все. Нашли его, отощавшего и обезвоженного, случайно, через месяц. Алик был на черте между жизнью и смертью. Его выходили, но он тронулся умом. Первое время он был под опекой своего бывшего шефа. Но того вскоре застрелили, бизнес его был очень криминализирован. Родственников у Жоры в этом городе не было. А откуда он родом, он попросту забыл. Возможно, у него были родители, возможно, были и другие родственники. Но никто его не искал, по крайней мере, здесь, а где искать их ему, никому было неведомо.

Еще Жора очень любил всем советовать. Своими советами он одаривал всех и по поводу, и без повода, это тяготило больше, чем его постоянный голод. Он тяжело вязал слова во фразы, и смысла в этих фразах было не больше, чем в бредовых бормотаниях тяжело больных. Но он настаивал на своём, и отвязаться от него было тяжелее, чем от назойливой мухи. Проще было отойти от него, тогда он забывал о тебе, и его советы доставались другому.

По вечерам он иногда любил подискутировать с Нелыковым. Но так как тот лежал молча, не обращая внимания на соседа, Алику приходилось как говорить за себя, так и отвечать за Нелыкова. Прежде, когда ещё здесь находился Забавник, их перекличка с Забавником нам представлялась совсем не забавной.

Ну вот, рассказал о последнем обитателе палаты номер шесть. На этом закончу. Писалось сначала намного проще, чем сейчас. Каждая фраза даётся с большим трудом. Заметил, что после дедушкиных посещений писалось веселее. Давно его не было. И запал мой куда-то убежал. Да и тетрадь заканчивается. Оставлю себе на память.

Ну вот, хотел попрощаться, а у нас новый жилец. Но об этом в следующий раз. Пара чистых листов осталась. Как раз хватит.