Записки из... Нелыков. 5

Записки из... Нелыков.

 

Нелыков.

Вообще-то его настоящая фамилия Лыков. Но все его зовут Нелыков. Мол, лыка с ним не свяжешь. Он постоянно спит. И весь день, и всю ночь. Хотя в этом я и сомневаюсь. Днями он лежит на левом боку, носом к стенке. Неподвижно, словно и неживой. По ночам, я замечал, он мог спать и на спине, и на правом боку. Иногда громко храпел. Но это только по ночам. Днём спит тихо и только на левом боку. Мне кажется, он просто лежит с закрытыми глазами. И так все дни. Поднимается лишь на приём пищи и по неотложным делам, в туалет. А так как ест он очень мало, то и в туалет встает редко, дай бог раз в день.

Он очень редко моется, раз в месяц, только тогда, когда в пятницу, в помывочный день, дежурит санитар Витя. Витя с ним не церемонится. За шкирку поднимает Нелыкова, и тащит его под душ. И не отойдет от него, пока не удостоверится, что тот помылся. В эти же пятницы он и бреется за весь месяц. Природа не одарила его обилием растительности на лице. Щепоточка усов под носом, да малюсенькое подобие хошиминовской бородки. Если бы я столько не брился, мне бы и ножницами для стрижки овец не управиться. До таких пятниц от Нелыкова плохо пахнет. К его углу мы не подходим. А он лежит, словно бы спит. И всё ему до лампочки.

История его проста. Жил, работал. Работал на заводе, стоял за фрезерным станком. Был не на плохом счету у начальства, его ценили. До тридцати пяти лет, так и не обзавелся второй половиной. Жил со старенькой бабушкой, сильно её любил. Мать раньше умерла, от рака. Отец бросил их с матерью ещё в раннем его детстве.

Однажды Нелыков сильно застудился, видимо осложнение выбрало для своих когтей его голову, его мозг. Простуда прошла, но он с кровати не поднялся. Так и лежал на ней почти месяц, пока бабушка не вызвала врачей. Те не долго с ним мучились, отправили на кровать в это заведение. Первое время пытались его поднять с кровати, но он игнорировал всех и вся. Кроме санитара Вити. Наверное, на нем поставили крест. Врач иногда присаживается во время обхода рядом с ним. Но он не реагирует ни на вопросы, ни на разговор, просто игнорирует любое посягательство на его покой. Ему приносят и ставят на его тумбочку какие-то таблетки, но они убираются санитаркой, нетронутые Нелыковым. Видимо что-то дежурное из лекарств для ему подобных.

А вот писать я начал благодаря нему. Мне принесли тетрадку и пару шариковых авторучек, просто так, а вдруг пригодится. Тетрадь лежала нетронутой. Иногда, поднимаясь по нужде, Нелыков выдает перлы. Чаще всего бессмысленные. Но пару раз выдал нечто, о чем потом я даже задумался. И вот однажды, поднявшись, Сергей, а его звали именно так, посмотрел в окно, прищурился от яркого солнца, и выдал.

- Солнце. Все видят солнце. Но однажды, проснувшись, я его не увижу. Все решат, что я ослеп. Но может быть, именно я-то и прозрел в этот миг. И в моем мире, в котором я прозрел, солнца уже нет. Его там и не должно быть. Потому, как это совсем другой мир. И он намного счастливее, чем этот.

Странно, как за такой длинный промежуток времени молчания, он не разучился говорить. Я пытался вспомнить прошлые его красноречивые высказывания, но не мог. Вот и решил записывать то, что мне покажется интересным. Первая моя запись — именно его слова о солнце и прозрении. Потом записал ещё несколько фраз, как его, так и других, и вот теперь начал эту эпопею. Хотя боюсь, что не закончу её. Никогда ничего не писал, не хватает слов и идей. На бумаге выходит совсем иначе, чем до этого складывалось в голове. Обдумываю, что написать по ночам, а проснувшись, взяв в руку авторучку, понимаю, что ни черта не помню то, о чём думал, что слагал ночью. Каждую фразу вытаскиваю из себя клещами. Читаю написанное, и ничего не нравится. Ну не так хотел. Не так получилось. Соберусь и порву всё к чёртовой матери.

Я отвлёкся, но и писать-то про этого спутника по несчастью нечего мне более. Примерно четыре раза в день мы видим его лицо, остальное время для наших глаз доступен лишь его затылок и спина.

- Эй, спящий красавец, пойдём пролежни отмывать!

Санитар Витя. Сегодня же пятница. И его дежурство. На этот раз Сергей не ждёт жёсткой хватки неласковой руки санитара, поднимается сам, смотрит несвежими глазами в сторону вошедшего санитара, и выдаёт:

— Напрасно мы в спешке покидаем деревни. Тащим себя под железобетонные своды городов. Напрасно. Мы делаем всё, чтобы отдалить себя от природы. Отказаться от родства с ней. Приходит время, когда мы рады даже капле родственной крови в другом существе. А в природе не капли, в природе каждая клетка родственна нам. И это не просто существо, а существо во множественном числе.

Витя берёт под локоть оратора, и они уходят. Ну вот, теперь поменяют у него постельное бельё, поменяют нательное на нем. Надо будет реже открывать окно для проветриваний. За окном тучи комаров.