Моя любимая бабушка

                    Дом-комод Ивана Дмитриевича Трубецкого. Улица Покровка дом 22.


Моя любимая  бабушка  Евгения Моисеевна Вольфсон  поступила в Московскую консерваторию в 1915 году и успела поиграть господам, а потом всю жизнь играла товарищам и учила их детей. Моя любимая бабушка, которая говорила: «Если очень хорошо, Лешенька, это уже плохо».

 Моя любимая бабушка, когда общалась с дедом на скользкие темы, переходила на  идиш, и разговаривала на этом языке плавно, нежно и красиво. Мамочка идиш уже не учила, и язык в семье был утерян.

 Моя любимая бабушка, дожившая до 89 лет,  пережила две революции, две кровавые войны и  сталинские чистки. Мужья ее трех сестер были репрессированы и расстреляны при Сталине. Сестры были сосланы в колонии-поселения. А многочисленные племянники, осиротевшие в  одночасье, жили у бабушки. Выросли, выучились и всю жизнь считали ее мамой. Бабушка всегда работала на двух работах, но отдельного жилья так и не дождалась. До конца дней они с дедом жили в коммуналке с пятнадцатью соседями.

- Бабушка,  у тебя столько соседей! Как же ты ни с кем никогда не ругаешься?

- Лешенька,  я никогда ни с кем из соседей не дружила, поэтому и не  ругалась…

Моя любимая  бабушка всю жизнь преподавала фортепьяно ученикам. Я наблюдал эти сцены, когда молодые красивые женщины музицировали на пианино «Беккер». После уроков по два, три часа бабушка сидела с ними за обеденным столом и разбиралась в проблемах их личной жизни, давала мудрые советы. Люди приходили к ней с цветами и плакали. Благодарили за  сохраненную семейную жизнь. Кого-то соединила с мужем, кого-то мирила с детьми.  Ученики мужчины ловили каждое ее слово, чтобы как-то выкрутиться из запутанных ситуаций с любимыми женщинами. Сейчас бабушку назвали бы  семейным психологом.

 Бабушка частенько  спрашивала деда:
- Скажи, милый Сашенька, который сейчас час?
- Женюрка, в маленькой комнате часы показывают два.
- Сашенька, а сколько на каминных часах?
- А каминные часы, Женюрка, показывают два десять.
- Сашенька, солнышко,голубчик, не поленись, выгляни в окошко, посмотри, пожалуйста, часы на Покровке.

Так всегда в три попытки выяснялось время в доме бабушки.

 Дом у бабушки был  непростой (Покровка  27 - до революции и в наше время, в советские годы - ул. Чернышевского). Этот дом до революции 1917 года занимал Дмитрий Петрович Боткин -  крупный собиратель западноевропейской живописи и фарфора. Из знаменитой семьи чаеторговцев, дипломатов и врачей Боткиных.

- Лешенька, когда нас с дедушкой после свадьбы заселили в эту коммунальную квартиру в 1920 году здесь еще жил Дмитрий Петрович. Обидела его власть - комнату  в его же доме не выделила. Жил он с супругой под лестницей без окон и дверей. Голодал очень. Карточек им продовольственных не выдали. И обрекли на голодную смерть. Несправедливо это было - он  все свои картины пожертвовал в Музей изящных искусств в 1918 году (сейчас им. Пушкина).  Мы с соседями  подкармливали Боткиных тайком, по ночам, хотя  управдом запрещал, запугивал нас.  В 1922 году собирался Дмитрий Петрович во Францию уехать к брату Петру, но остался в Москве.  По какой причине я не знаю. В 1925 году в Париже умер Петр Боткин и оставил брату бесценные картины французских художников. Дмитрия Петровича пригласили в  высокие инстанции и предложили передать картины в дар государству. Взамен дали квартиру в Кисельном переулке и работу в музее. Он к нам часто в гости приходил, прекрасный человек. Настоящий русский интеллигент.

- Бабуленька, почему ты такая худенькая?
- Лешечка, до кухни и до туалета мне идти 35 шагов, возвратиться в комнату еще 35. Представляешь, сколько раз в день я хожу туда назад? Поэтому я в хорошей  форме.
- Бабуленька, а почему ты опекаешь соседку -  бабу  Глашу? Она тебе очень нравится?
- Мне безумно жалко ее, Лешенька. Она уже очень старый и одинокий человек. В 1919 году ее мужа, молодого парня  – машиниста паровоза, белые заживо сожгли в топке. С тех пор она совершенно одна.
- Бабуленька, кто лучший пианист в мире? Ты ведь еще при царе консерваторию закончила по классу фортепиано, и про всех пианистов все знаешь.
- Лешенька, не заканчивала, а поступала при царе в 1915 году, в 17 лет, после гимназии. Заканчивала при Советской власти.  Ректором московской консерватории  был назначен краснофлотец  в звании мичмана. Очень хороший человек был, добрый. Музыку он не понимал, но о нас заботился, как о своих детях. Холод был зимой 1919 года, жуть. Играть не могли. Он дал команду топить реквизированными в Москве инструментами. Роялями топили, пианино. Варварство, конечно, но многие жизни спас, а уж сколько рук отмороженных отогрел - не счесть. А среди педагогов  героем  был профессор - органист Александр Федорович Гедике. Несмотря на невыносимые условия, он ни на день не прекращал занятия в классах. Голод и холод не сломили его.
А лучший пианист  Вэн Клайберн из Америки. Он первый конкурс Чайковского выиграл в Москве. Я была на его концерте тогда -  фантастика. Первый концерт Чайковского играл, а за пультом Кирилл Кондрашин стоял. Зрители совершенно с ума сходили от восторга. «Ванечку» обожали, боготворили. Он несколько слов по-русски выучил, так все плакали,  когда он говорил при награждении Гран-при: «Я вас лублу!». Вся дорога от консерватории до гостиницы «Метрополь» была в цветах. У него интересная история была в Америке. Он был бедный и никому неизвестный ресторанный пианист. И от него ушла любимая девушка. Перенести предательство  восемнадцатилетний Клайберн не мог и дал обет безбрачия. После конкурса «Ванечку» встречала вся Америка, он стал знаменит и богат. Несостоявшаяся невеста с досады руки на себя наложить пыталась.

- Бабуль, а были еврейские погромы в Москве до революции?
-  Да, Лешенька, к сожалению, были, власти их провоцировали и евреев не защищали. Вешали бедных евреев на фонарях, вспарывали животы и пухом набивали. Пух долго по Москве летал. Самые  страшные погромы после революции 1905 года начались. Досталось нам, Лешенька: две революции и две войны пережили.
-  А что богатые евреи?
- Богатые евреи имели охрану серьезную, и этим спасались.
- А как народ до революции жил? Всё говорят, что хорошо жили.
- Не знаю, плохо жили люди. Малограмотные были в большинстве, много безработных было, детей бездомных, не все досыта ели. Плохо жили в общей массе, пили много, хотя, конечно, исключения были…      
- Бабуль, а в комнатах над аркой живут Дубовские. Кто они такие? На табличке звонка написано - профессор.
- Да, это необычная семья. Дедушка профессор-филолог Московского университета. Его жена,  Луиза Семеновна – полиглот.  Она знает четырнадцать языков. Практически диалекты всего мира. Луиза Семеновна мне как-то рассказывала, что необходимо знать девять наречий, чтобы ориентироваться в языках всех народов.
- А что за мужики к ним часто приходят в серых плащах и черных шляпах?
- Понимаешь Лешенька, когда человек может переводить с любого языка на русский,  он очень востребован. К ней часто обращаются за помощью разные государственные организации, думаю и военные тоже. Человек она уникальный, потому люди и идут к ней за помощью.
- А почему же она нигде не работает?
- Луиза Семеновна работать не хочет, а от помощи на дому не отказывается. Я  думаю, что у нее и дома работы очень много.
- Она что, шпион?
- Нет, конечно, она гений, добрый гений. А гении нужны всем. И людям в погонах тоже.
- Бабуль, а что за резная дверь в кухне рядом с раковиной? Она всегда закрыта. Что за ней?

-  Вы бы с соседями  разгребли мусор, цветочки развели.
- Бабушка, а что за дом  голубой напротив наших окон стоит? Красивый очень, как царский дворец.

- Это очень известный дом князей Трубецких, Лешенька. Необычайной красоты дом построили в 18 веке в стиле барокко. В Москве домов в этом стиле единицы, барокко - Питерский стиль. Жил в этом доме  богатый московский барин Иван Дмитриевич Трубецкой с многочисленным семейством.  Дом внешне напоминает чем-то гостиный комод. Москва всегда славилась умением давать прозвища и клички. Да какие остроумные. Среди московских кличек  прозвище Трубецких - комод было одним из самых известных. В этом доме в 19 веке произошла грустная история, гулявшая по  московским салонам тех лет. Событие стало известно благодаря дневникам Александры Трубецкой и Михаила Погодина, которые я читала в переводе с французского.
Учителем русского языка у детей Трубецких был Михаил Петрович Погодин. Он, будучи студентом Московского Университета, обучал детей Трубецких Николая и Александру. Его знакомство и тесная связь с Трубецкими длились более десяти лет. В доме на Покровке ему довелось испытать самые светлые переживания, там же случались и печальные минуты расставания.
Судьба Михаила складывалась нелегко. Он родился в Москве в 1800 году, в семье крепостного, принадлежавшего графу И. П. Салтыкову. За верную службу его отец был отпущен на волю, когда Михаилу исполнилось шесть лет. Юноша успешно окончил гимназию и поступил в университет. Он испытал на себе не только лишения бедности, но и все тяготы, связанные с низким происхождением. У Трубецких, как ему казалось, все было иначе. Здесь радушно приняли студента, и его социальное происхождение никак не подчеркивалось.
Без Михаила Петровича не обходилось ни одно событие в семье Трубецких. Он пировал на свадьбах старших детей Трубецких, провожал в последний путь сначала князя Ивана Дмитриевича, а затем его супругу Екатерину Александровну. Он был непременным участником всех вечеров и театральных представлений в княжеском доме. И Трубецкие всегда принимали живейшее участие в делах друга.
Погодин блестяще окончил Московский университет и получил степень магистра русской истории - оба события, значительные для Михаила Петровича, отмечались на Покровке.
 Увлечение к Погодину пришло совершенно неожиданно. Как-то на домашнем спектакле у Трубецких Михаил Петрович вдруг увидел, что княжна Александра Ивановна уже совсем взрослая, и невольно залюбовался своей ученицей — актрисой домашнего театра. С тех пор голова Погодина была занята диссертацией, а сердце — Сашенькой. "Я люблю ее”, — записал он в дневнике.
Михаил Петрович понимал, какая стена стоит между ними: княжна - и сын крепостного, хотя бы и с университетским образованием. Погодин думал  об их свадьбе, мечтал, что рядом с ним будет жена, очаровательная Александра Ивановна. Они возвращаются из путешествия по чужим странам. Они счастливы, живут уединенно и понимают друг друга с полуслова. Мечты, мечты…
Княжна  Александра за годы общения привыкла смотреть на Михаила Петровича как на учителя, прислушиваться к нему, читать  его повести и совершенно не заметила, как теплое чувство к педагогу переросло в любовь. Она восторгалась им и желала его.
Этой юной и прелестной княжне, возможно, и в голову не приходило, что чувства их взаимны. Что был  человек,  полностью поглощенный ею — ее учитель Михаил Петрович.
Погодин с успехом защитил диссертацию, стал профессором Московского университета и готовился сделать предложение Александре Ивановне. Теперь его знают в обществе, издатели печатают его повести, студенты обожают молодого профессора. Казалось бы, теперь ничто не должно помешать его счастью. Но после смерти матери, дядя увозит Сашеньку в Петербург, как оставшуюся без попечения. Привязанность к княжне терзала  душу Михаила Петровича, но на поездку в  Петербург к любимой  он так и не решился.
Мучительная сердечная история ложилась строками дневника Сашеньки. Александра Ивановна ждала и надеялась на объяснение. Приезд в Петербург был омрачен для нее одиночеством…
Лютой Зимой 1832 года, Михаил Петрович, проходя мимо заветного, опустевшего дома-комода на Покровке, смотрел в окна и вспоминал. Но, время лечит. Через пять лет он утешился и женился на девушке без княжеских титулов, Елизавете Васильевне Вагнер. А Сашенька десять долгих лет ждала весточки от своего профессора, не выходила замуж и только в 1842 году стала княгиней Мещерской.

Проходя по Покровке в суете 21 века, понимаешь, что только стены этих старинных, но прекрасных домов помнят лица и голоса наших предков.