Диалог с самим собой

Сегодня опубликовал в Фейсбуке свой рассказ «Mon amour» и тут же получил отзыв: «Ух, как же здорово!»
Я спросил у девушки по имени Наташа, написавшей столь лестный отзыв:
– Спасибо, но что именно?
Прелестная поклонница моих потуг в литературе ответила:
– Стиль. Его легкость и искристость. Словно пузырьки холодного шампанского в тени цветущей жимолости. Такая вот ассоциация.
– Прекрасная ассоциация. Ещё раз благодарю.
– Это вам спасибо, Владимир, так хорошо!
Настроение несколько улучшилось. Приятно, чёрт возьми. Но и заставило призадуматься. Опостылевший в хлам человек, с которым я каждый день встречаюсь в зеркале сказал:
– Вчера ты отпраздновал день рождения. Напился вдрызг. Тебе уже пятьдесят один. Свой первый рассказ ты написал год назад. Ну, и что? Будешь продолжать?
– Не знаю, если честно. Писать хочется. Завораживает.
– Девушка вот стиль твой хвалила.
– И не одна она, между прочим...
– А другая твоя подруга, прекрасная художница, тоже между прочим, написала тебе совсем обратное.
– Да.
– А что именно она там пишет?
– Щас посмотрю.
– Давай, я тоже гляну.
– Говорит, пишу я простовато, и мне ещё искать и искать свой слог.
– А вот здесь, видишь? Цитирую: «Ты словно отчёт очевидца пишешь, но очень бы хотелось, чтобы был и момент литературы».
– Н-да. И добавляет: «...момент умения слагать слова в предложения, что ты, конечно же, делаешь, но как-то тривиально, что ли».
– И ещё. Вот, смотри: «Ищи свою мелодию повествования, пока не слышно её, а жаль».
– Да задолбал ты уже этими цитатами. У меня вон сколько положительных отзывов от читателей. И рецензий людей пишущих.
– Людям свойственно ошибаться, как говорит твой друг Сярога.
– Он ещё и не то может сказать, лишь бы позлить меня.
– Он ведь прав.
– Просто подстегнуть меня хочет. Из добрых побуждений, я уверен.
– Ты слишком уверен в себе. Тебя почитать и создаётся впечатление, что ты кричишь: «Вот я знаю, что надо писать. А вы читайте, это круто, я это пережил».
– Мне и Миша из Питера твердит постоянно, чтобы я не зацикливался на себе, а абстрагировался.
– И правильно.
– Может быть, но я не только о себе пишу, меня окружают другие люди, их помыслы и действия.
– Ты даже сейчас лепишь сплошные штампы в своей речи. Помыслы и действия. Ошизеть!
– Здесь ты прав. Их состояние жизни и поступки.
– Немного лучше, но не то.
– Ну, так можно бесконечно варьировать.
– Вот и найди своё, чтобы тебя сразу узнавали.
– Я пытаюсь.
– Пока не очень получается.
– Чья б корова мычала... Ты ведь – это я.
– Но мне проще тебя бодать, ты уязвим. И выставляешься везде этаким плейбоем. Хотя и умным, и симпатичным.
– Наверное, хотя это быстро проходит. Стоит только голову опустить, увидеть колёса своей инвалидной коляски, и я опять возвращаюсь в модус «всё по барабану».
– И на жалость слишком часто давишь. Поэтому тебе и пишут хорошие отзывы. Из вежливости. Да кому ты нужен со своими соплями?
– Да не распускал я их никогда, во всяком случае, не часто и не прилюдно. Даётся это нелегко, ковш бульдозера иногда нужен, чтобы их выкорчевать. Но куда же мне деться от своей неподвижности?
– Засунь её подальше. Не выпячивай. Дешевизной отдаёт.
– Я так не считаю. Люди и относятся к нам, как к отверженным, потому что мы молчим.
– Наверное, ты прав. Но и здесь ты не сможешь так просто отвертеться. За последние полтора года ты в этом деле ничегошеньки не преуспел. Сдался внутренне. Перестал верить в то, что сможешь встать и пойти.
– Эй, поосторожней на поворотах, я продолжаю бороться, каждый день пашу как вол.
– Но делаешь всегда одно и то же. И хуже, чем раньше. Не ставишь каждодневных задач, и цель твоя затуманилась.
– В чём-то ты определённо... прав. Надломился я несколько в своей решимости. Раньше всё твердил себе, что добьюсь, потому что упрямый как баран.
– Ты и есть, как баран. Только не упрямый, а тупой.
– Это неправда, ты же сам себя сейчас уничижаешь.
– Значит, мы оба тупые.
– Нет, брат. Ты просто разъярить меня хочешь.
– Да, хватит уже ныть. У тебя не так уж много времени осталось. С десяток лет, от силы. Тело стареет, мышцы атрофируются, психика твоя на пределе. Мать стареет. Глядишь, и помрёт скоро. Кто тебе будет помогать?
– У меня есть mon amour, она меня не оставит...
– Три точки вот поставил: сам и сомневаешься в том, что говоришь.
– Не может она подвести меня! Столько лет рядом.
– Не смеши и не обманывай меня, то есть себя. Одно дело – быть рядом, другое – утку из под тебя вытаскивать через день.
– Блин, не зря тебя обзывают достачей!
– Посуди сам, что ты можешь предложить этой красивой женщине? Ни-че-го. Даже секса нормального.
– Она утверждает, что это не первостепенная вещь в жизни.
– И ты веришь в эту чушь?
– И верю, и не верю.
– Хочешь верить, но не веришь.
– С годами я и сам начал думать иначе.
– Это ты о чём сейчас?
– О любви, брат, о ней поганой.
– Ну-ну, поведай. А я послушаю.
– Она существует. Но с возрастом меняется. Не стареет – преображается. Начинаешь ценить то, чему раньше не предавал особого значения. Или соизмерял неправильно. В молодости на первом месте стояли утехи и наслаждение. Сейчас иначе.
– Продолжай.
– Постепенно главным становится взаимопонимание и уверенность в поддержке, даже если кто-то из двоих поступает плохо. Сначала помочь необходимо, а потом уж корить и поучать. Благодарность может творить многое, если не превращается в обузу и долженствование.
– Ух-ты как запел. А куда же шарм и чисто химическое притяжение засунешь?
– Они первоначальны, но не первостепенны. И никуда не денутся, если их поберечь немного.
– Что-то ты заумно заливаешь.
– Для умственно одарённых поясняю: обоюдное влечение доверием и взаимовыручкой не испортишь. Наоборот. Ну, и следить за своим физическим обликом надо. Блюсти себя в ППП.
– ППП?
– Пределах приемлемой пригодности. Только что придумал.
– Даешь ты иногда.
– Ты заставляешь.
– Не увиливай. ППП говоришь? Сам-то вон как разжирел!
– У меня сидячий образ жизни.
– Вечно ты отговорками отделываешься. Жрать и пива пить надо меньше.
– Да я и не ем почти ничего, а вот с пивом ты в точку.
– Не в точку, а в бочку.
– Юморить пытаешься?
– Юмор – великое дело, он не раз нас с тобой спасал.
– Согласен. Иначе – совсем плохо.
– Что-то я уже запутался, где ты, а где я.
– Я тоже. Одно несомненно – нас двое.
– Пойду-ка я велосипед свой с механическим приводом крутить, а потом шагов двадцать попытаюсь сделать, держась за параллельные брусья. И новое что-нибудь попробую, чтоб ты не говорил ничего насчёт соплей, мудозвон. Хандра иногда мучает, это правда. Но не сдамся я. Никогда!
– Во-во, давай. А я пока подумаю, что и каким слогом в следующем рассказе написать.