О красоте

Безмолвное лицо и его безликая тень. Человек, на которого я смотрел, подошел вплотную. На что был обращен мой взор? Я смотрел в глаза, которые не были ими, уста, что никогда не знали слов. Человек без лица поспешил отвернуться, прежде чем остальные вокруг смогли опомниться и изобразить отвращение. Безликий. Таким может быть всё, что угодно, но только не человек, существо, созданное иным образом, позволяющим оправдывать свою высшую форму организации. Кто же был он, что наклонив голову вниз, казалось, стал более заметен и, как это предполагалось, более смущен от страха снова предстать перед судом людских мнений. Это была женщина, по форме напоминавшая древнегреческую статую, над которой в одночасье усмехнулись боги, пожелав красоте самой печальной участи. Она была слаба телом, но несла в руках тяжелую поклажу, то и дело вздыхая и наблюдая за тем, как запястья её рук изнутри наливаются кровью. Она изредка посматривала на время и старалась поскорее закончить все свои дела, наверняка впервые заставившие её покинуть своё небольшое убежище, укрытие от всего, кроме бесконечной непредсказуемой природы. К счастью, природе не было и никогда не будет важно низменное, материальное, лишь вечное, непоколебимое. 

На что же я смотрел, если оно не было лицом? Оно было будто бы слепком с лица настоящего, идеального, находящегося в ином мире, недоступном для человеческих глаз. И слепок этот был весь изуродован, покалечен и будто бы распухал и расширялся изнутри, разрастаясь и превращаясь в отчаяние. Представьте несколько слоёв кожи, наложенных друг на друга и наполненных водой, а может тяжелой горючей массой, затем представьте веки, вывернутые будто наизнанку и увеличенные вдвое, которые следовали за кожей, обвисая и стремясь вниз, а далее представьте пятна, огромные несносные пятна и их объем. 

Видя подобное, люди привыкли слышать внутренний голос в своей голове, который указывал на некрасивое, и наоборот, видя что-нибудь прекрасное и сопоставляя это с некрасивым, голос указывал на красивое. Слепок с человеческого лица не помещался внутри этих крайностей, существуя, как нечто само по себе, что люди считали уродством. Им именовалась высшая степень некрасивости. Но что тогда будет высшей степенью красивости? То, что не будет вмещаться в рамки обыденных определений сущности, выведенных самими же людьми. И это тоже будет являться уродством. Почему людей так привлекает эта сторона, заставляет всматриваться, сосредотачиваться и думать, искать причины? Еще долго некоторые люди смотрели в след этой женщине, давно скрывшейся за поворотом, ещё долго ни я никто другой не могли понять, кем же была на самом деле эта женщина без лица и что она была в состоянии пережить. 

Почему красота может побудить к восхищению лишь на несколько мгновений, но уродство приковывает и каким-то образом завораживает, захватывает и не дает оторваться?