Во власти стихии. Часть 11

Рассказы

Во власти стихии

  Я люблю рыбалку до самозабвения. Она расслабляет, уводит от суеты, врачует. Сидишь себе, смотришь на поплавок. Если не клюет, то можно самому «поклевать» носом. Красота!

   Когда я шел в Антарктиду во второй раз, предусмотрительно запасся рыболовными принадлежностями разного калибра.

Моя первая рыбалка была, когда мы стояли на рейде на острове Сицилия. Я поймал какую-то рыбу, но местный рыбак из своей лодки недалеко от нас жестами показал, что ее нельзя есть — отравлена! И действительно, за бортом была мутная вода с темными пятнами нефти. Хорошая рыбалка была уже в Антарктиде на станции Беллинсгаузен, куда мы зашли за сменой зимовщиков. Корабль стоял на неглубоком месте, и я едва успевал вытаскивать нототению — прекрасную рыбку с золотистым отливом, да еще такую вкуснячую! Мне помогал Володя Ерчев, такой же заядлый рыбак. Он по профессии врач, вместе будем зимовать на «Молодежной». Я рассказал ему о том, какая рыбалка возле айсбергов, когда в Антарктиду приходит лето.

   Володя в экспедиции первый раз, ему все интересно. Я уже немного поубавил свой романтический пыл, но порох еще остался! Поэтому рассказывал ему без прикрас о разных историях из жизни полярников.

До «Молодежной», места нашей зимовки, добрались благополучно, если не считать одного небольшого происшествия. Мы шли на корабле «Академик Федоров» — флагмане антарктического флота. Это его первый рейс.

   Шла выгрузка с корабля. С палубы взлетал вертолет и перебрасывал оборудование и «науку» на станцию. Мы тоже перелетели и устаивались каждый в своем доме, когда узнали, что наш корабль при попытке подойти поближе к берегу наскочил на скалы. Оказалось, что карты, на которых были нанесены отметки глубин, неточны. Откуда здесь появились подводные скалы?

Об их существовании никто никогда не знал…

Корабль уже несколько дней пытается сойти с этих злополучных камней. У него имеются, говорят, повреждения. Он раскачивается, перекачивает балласт в танкеры и потихонечку сползает…Ура! — свобода!..

м  Для меня зимовка началась нормально. Я с гордостью считал себя бывалым полярником, хотя эта самоуверенность, как покажет время, выйдет мне потом боком.

  Приближения весенних месяцев я ждал с нетерпением. Мне хотелось похвастаться перед Володей и показать, какая прекрасная рыбалка возле айсбергов. Наконец, этот день настал

С наступлением весны погода стояла неустойчивая: то появляется солнце, то порывы ветра с купола приносят какую-то муть. На лед еще никто не выходил, мы были первые. От начальника станции получили разрешение. Сделали все как положено: записались в журнал, получили инструктаж…

Мы шли по льду по направлению к айсбергам, которые были от станции на расстоянии 4 км. Сквозь заструги, промоины мы добрались до цели. Это был самый большой айсберг из всех айсбергов, растянувшихся до горизонта.

Я нес бур и снасти, а Володя — мешок и небольшие санки. Бур у меня был заточен по всем правилам. Я его специально отрегулировал так, чтобы потом не было проблем. Самое тяжелое в этой работе — просверлить лунку. Толщина льда достигает иногда двух метров. Семь потов сойдет, пока просверлишь одну лунку!

Не успел я приняться за работу, как Володя, показывая рукой по направлению к станции, говорит:

— Григорий, смотри, берега не видно!

Я взглянул по направлению вытянутой руки. В сердце что-то оборвалось. На нас стремительно надвигался циклон. Он шел с купола с огромной скоростью, и через несколько минут накрыл нас. На расстоянии вытянутой руки не было ничего видно. Мы побросали все свои снасти, было не до них.

Застегнули «каэшки» друг у друга у самого подбородка. Только не паниковать! Но ужас, закравшийся в душу, уже делал свое дело.

В сотый раз повторяю себе: «Спокойно, без паники. Паника — это смерть! Здесь только мы сами себе поможем! В этом аду нас никто не спасет!..» Нужно идти строго против ветра, он никогда не меняет направления, он дует всегда с купола.

Я иду первым, Володя за мной. От мороза и жгучего ветра голова повернута набок. Направление — все время против ветра! Только бы не уйти влево, к горе Вечерней, там чистая вода…

  Говорят, что у человека левая нога короче правой. Из-за этого он делает крюк и снова приходит на то место, из которого вышел.

Под ноги не смотрим — все равно ничего не видно! Я специально ухожу немного вправо. Мы должны, должны упереться в берег!

Время потеряло свой счет. Мороз и ветер делают свое дело! Кажется, лицо обморожено. Только бы Володя не запаниковал! Если он упадет и не поднимется, это — смерть! Нет, идет за мной — след в след… За все время не услышал от него ни одной жалобы! Заструги под ногами не видны, мы падаем и поднимаемся снова…

   В этом ревущем, грохочущем, стонущем аде не видно даже вытянутой руки. Если бы мы шли по ветру, это было бы громадным облегчением! Но нам приходится каждый метр вырывать у стихии. Ветер дует мне в левое ухо. Значит, направление правильно. Стоит сделать поворот круче, как ветер начинает жечь лицо.

   В эти критические минуты жизни я даже не взывал к Богу. Я Его не знал так, как знаю сейчас. В то время еще не все катаклизмы обрушились на мою голову! Они были впереди. И в этой борьбе укреплялась Вера. А Бог спасает не только праведников…

   И тут я прямо перед собой уткнулся в веху. Это гляциологи вбили в лед кол, по которому они как-то ориентируются. На нем не было никаких знаков. Да это и не нужно сейчас! Главное — мы на верном пути! Примерно через час я увидел перед собой что-то темное. Это был обрывистый берег, но выбраться на него невозможно, высота была примерно свыше 20 м. Мы шли вдоль него до тех пор, пока не завиднелась низина со следами от вездехода…

Впереди показались мачты дальней радиостанции, а за ними дизель-электростанция. Дверь у нее была открыта, из нее шел пар.

Последнее, что я помню, это удивленное лицо дежурного моториста…