Возвращение к… 3 (Глава 6)

Яркое летнее солнце. Замечательная погода. Настоящее лето.

— Димасик, Димасик!!!

Он обернулся.

Светленькая головка, легкий, коротенький сарафанчик, босоножки…

— Иди ко мне моя милая, иди ко мне, моя девочка! Иди ко мне, моя Сонечка!

Она сделала шажок, от легкого ветерка впереди нее колыхнулись кустики крапивы. Голенькие ножки с нежной кожей… Кустики крапивы для них что змеи на голове Медузы Горгоны!

— Стой! Стой! Стой, моя девочка! Стой, моя доченька! Стой Сонечка! Я сейчас сам к тебе приду!

Он шагнул к ней навстречу, что-то отвлекло на мгновение его взгляд и он услышал отдаляющийся от него, не истонченный болью, усиленный страхом ее голос:

— Димасииииииииииииииииииииииик!

Он глянул в сторону дочери, но ее какая-то неведомая сила уносила от него.

— Дочка! Доченька!

— Димасииииииииииииииииииииииик!

Ее голос прозвучал уже неоткуда.

 

Он громко зарычал, и заскрежетал зубами во сне.

— Ты чего? — проснулась жена.

— Ничего. Спи! Пойду покурю.

Он вышел на кухню, покурил, затушил окурок, прикурил вторую сигарету, встал, открыл холодильник, достал початую бутылку водки, налил стопку, поставил перед собой на стол, затянулся сигаретой.

— Димасииииииииииииииииииииииик!

Снова звериный рык вырвался из его горла, он резким ударом сверху кулака разбил стопку с водкой…

 

Вот уже почти три года прошло…

 

Он работал, была пятница, рабочий день подходил к концу. Она, ожидая его с работы, готовила ужин на кухне. Дочка, пяти лет играла с котенком в углу кухни.

Зашла соседка. Пожаловалась на рези в … при … Ну в общем режет все, по маленькому даже идти страшно.

— Цистит, наверное. У меня был недавно. 5-НОК пропила с неделю, прошло вроде все. У меня есть, кстати. Дать?

— Давай! Завтра сама куплю.

Они прошли вместе в комнату, была найдена упаковка с таблетками, передана соседке.

— Забирай.

— Я завтра куплю, отдам.

— Да ладно тебе! Дай бог не пригодятся больше, — сказала хозяйка квартиры, и пошла на кухню, там что-то уже скворчало.

Соседка, открыв упаковку, достала несколько таблеток, а пузырек поставила на стол. Сама завтра купит. Поблагодарила, уходя.

А хозяйка готовила. Минут десять спустя, она заметила, что на кухне дочери нет. Прошла в комнату, и чуть сознания не потеряла от увиденного. Дочка сидела на полу, доставала из пузырька таблетки и клала их себе в ротик с улыбкой и словами:

— Конфети!

 

— Дима! Дима! Дочка таблеток наглоталась! Что делать?

— Света, скорую вызывай, я сейчас буду!

 

Дмитрий приехал к отъезду скорой. Врачи скорой помощи пришли к решению, что необходимо промыть желудок, собирались везти дочку и маму в инфекционное отделение на эту необходимую процедуру. Он вскочил в скорую, отобрал у жены дочку, посадил ее к себе на колени. Девочка прижалась к нему. Тихо, беззвучно плакала.

— Папа! Я домой хочу! Я не хочу к доктолам! Папочка!

— Не бойся моя маленькая, не бойся, крошка моя, все будет хорошо.

Папа. Он большой и сильный. Папа не даст ее в обиду. Она прижалась доверительно к нему всем тельцем, прижалась нежной щечкой к небритой щеке отца, обняла его за шею и притихла.

 

Девочка страшно кричала. А отец метался по тамбуру в больнице, колотил в закрытые двери. Из-за них раздавался строгий голос медсестры:

— Чего буянишь? Я милицию вызову!

— Почему она кричит? Что вы с ней там делаете? Пустите меня к ней!

— Ничего плохого не делают! Желудок ей промывают. Там мать с ней. Нечего тебе там делать!

Внезапно крик дочки оборвался. За дверьми раздались громкие голоса, забегали засуетились. Двери распахнулись, оттуда выскочила женщина — врач, с безжизненным тельцем девочки на руках. И бегом побежала по тротуарной дорожке. Выскочила следом жена.

— Что случилось? Что с ней?

— Не знаю!!!!!

— Куда ее?

— В реанимацию!

 

— Димасииииииииииииииииииииииик!

 

Реанимационное отделение было метрах в ста от инфекционного. Мама и папа бежали за доктором, который бежал впереди их с их же ребенком на руках. Двери реанимации перед родителями закрылись на замок. Они колотили в двери, но их не пускали. Врач работает. Врач с ней занимается. Все будет хорошо.

Дмитрий и Светлана сели на бордюрный камень напротив окон реанимационного отделения, прижались друг к другу, и до утра смотрели в зашторенные окна. За окнами до утра мелькали тени врачей и медсестер.

 

Уже расцвело. Появился нетрезвое лицо в белом халате, оно и принесло страшную весть.

— У девочки отек мозга! Здесь мы ничего сделать не можем. Надо вести в область. В институт.

— Я сейчас, машина будет сейчас!

— Да вы что, какая машина? Тут реанимобиль нужен.

— Так везите! Чего ждете!

— Наши не имеют право везти за 100 километров. Вдруг здесь что-то страшное произойдет!

— Так вызывайте из области!

— У них те же ограничения.

— Так что же делать!!!???!!!

— Такими делами частные фирмы занимаются.

— Сколько?

— Много. Вот телефон.

Нетрезвый медицинский работник наклонился к уху Дмитрия, наверное шептал сколько нужно заплатить

— Звоните. Я за деньгами.

 

— Димасииииииииииииииииииииииик!

 

Девочку через полтора часа увезли. Родители на своей машине поехали следом. На третьи сутки их выгнала охрана из фойе научно-исследовательского института. Какой смысл им здесь торчать. Здесь они ничем не помогут.

Здесь нет? Так может?

За семь дней Дмитрий и Светлана объехали все храмы, которые им посоветовали посетить, пришли на поклон к экстрасенсам, ведуньям и знахарям, к которым посоветовали им придти. Везде им сулили хороший исход. Они устали. Они приехали домой. Она одетой прилегла на тахту, он закрыл дверь в комнату. Пришел на кухню. Закурил. Достал початую бутылку водки из холодильника, налил стопку, поставил на стол. Дмитрий сидел напротив стопки, смотрел на нее и курил. Дверь в комнату открылась. Вышла жена с телефоном.

— Дима! Нет больше нашей дочки! Нет нашей Сонечки!

— Димасииииииииииииииииик!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — раздалось в его голове. Страшный звериный рык вырвался из его горла. Он сильным ударом кулака сверху разбил стопку с водкой. Лужица прозрачной жидкости розовела, краснела, и уже багровым ручейком со стола потекла на пол.

 

… лужица прозрачной жидкости розовела, краснела, и уже багровым ручейком со стола потекла на пол. Багровый цвет крови. Цвет смерти и цвет жизни.

Из комнаты вышла жена.

— Ну что ты кричишь?! Сына разбудишь, испугаешь.

Он встал, перемотал раненую руку полотенцем, пошел в комнату. В детской кроватке спал полугодовалый сын. Спал сладко, и даже, казалось, чему-то улыбалась во сне.