Всех удивляет то, что я влюблён.
                                                 Я сам тому безмерно удивляюсь.
                                                 Твой тихий город снегом занесён,
                                                 от осени всё дальше отдаляясь.

                                                 Где клён стоял с пылающей листвой,
                                                 теперь сугробы снежные дымятся
                                                 и облака, бегущие гурьбой,
                                                 над дальним лесом сумрачно клубятся.

                                                 Лишь золотятся чёткие кресты
                                                 над куполами старого собора.
                                                 Что я влюблён, не виновата ты,
                                                 в ответном взгляде не найти укора.

                                                 Как нам дожить до признаков весны,
                                                 до звонкой речи тающих оврагов,
                                                 чтоб не нести взаимный груз вины
                                                 деревьев голых из продрогших парков?

                                                 А, впрочем, виноват лишь я один.
                                                 Но одному во всём не разобраться,
                                                 когда вечерней вьюги снежный дым
                                                 в оконном свете станет преломляться.

                                                 Когда раздастся, как в полях гроза,
                                                 звон колокольный, для других венчальный,
                                                 и отразятся в зеркале глаза,
                                                 ещё лицо и взгляд печальный.

                                                 Но главное, что комната пуста
                                                 и лишь свеча мне спину озаряет,
                                                 её призывы к небу неспроста,
                                                 она желаемым пространство заселяет.

                                                 Мы мистики боимся, как огня,
                                                 на пламя дунув, воска мёд вдыхаем.
                                                 Но в темноте преследует меня
                                                 взгляд зеркала, я им не отпускаем.

                                                 А за окном всё той же вьюги свист,
                                                 всё тот же сквер и снежные деревья.
                                                 Всё так же свет над фонарями мглист
                                                 и глухо хлопают в подъезде двери.

                                                 Зачем в жену чужую я влюблён?
                                                 Как наважденье, время странно длится.
                                                 Уже с неделю листья сбросил клён,
                                                 а мы ещё не смеем объясниться.

                                                 В Москву вернуться хочется и нет.
                                                 Звонить в твой дом?
                                                          А мужа гнев на что же?
                                                 Так нерешительность – надгробья гложет,
                                                 зато рождает дантовский сонет.

                                                 Но сколько ж пребывать, как бы во сне
                                                 горячечном, горчичном, беспробудном,
                                                 и отражаться, будто крест, в окне
                                                 оттаявшим от снега влажным утром?

                                                 За сквером мост чугунный и река,
                                                 трамвайных линий провода, как нити.
                                                 И к телефону тянется рука
                                                 услышать голос: - Кто там? Не молчите… -