Из цикла "Созревание"

                                                Этюд  2

                                    В начале лета день ещё сердечен,
                                    Ещё летают бабочки во сне,
                                    А рощу наполняет дух скворечен,
                                    И трели застревают в вышине.
                                 
                                    Нам этот дар, как радость узнаванья.
                                    Как боль и трепет или свет у глаз,
                                    Но лишний раз опять напоминанье,
                                    Что всё потом останется без нас.

                                    Пока же шум и в листьях шорох крыльев,
                                    Мерцанье ветра, пятна на траве,
                                    Султанчики и щавели кобыльи,
                                    И чепухи хватает в голове
                                    О всяком зле: о дочери соседской,
                                    Её фигуре, озорных глазах, 
                                    Что под её футболочкою тесной
                                    Девичью грудь и кожу видно в швах.

                                    «Да разве зло?» - она мне говорила
                                    И прутиком стегала по руке,
                                    Как будто в лес к поляне уводила
                                    Или купалась голышом в реке.
 
                                    «Смотри, смотри, вот родинка, вот плечи,
                                    А вот коса, которой удавлюсь…»
                                  
                                    И я стоял, как вкопанный, без речи
                                    И понимал, что не напрасно злюсь.
                                    На дерево взбирался, прыгал в воду,
                                    К другому берегу настырно уплывал
                                    И там свою обуздывал породу –
                                    В футбол с такими  же, как сам, играл.

                                    Верните мне её, себя такого
                                    Дурного, глупого, как пух  у воробья,
                                    Зовущий, липкий запах пня лесного
                                    И мокрая под утро колея.

                                    Что вы хотите за богатства эти?
                                    Пройдитесь ветром по календарю,
                                    Ведь ничего дороже нет на свете –
                                    Я вам за это царство подарю.

                                              Этюд  3

                                    А осени такой не видели давно,
                                    Стоят деревья жёлтые, как свечи,
                                    Медлительны загадочные речи,
                                    Сеансы пропускаются в кино.

                                    Твоя походка плавностью влечёт,
                                    Из девушки ты в женщину уходишь.
                                    Кому погибель голос твой несёт?
                                    Над кем безумно руки сводишь?

                                    Подъезд соседний, под углом окно.
                                    Я в поздний вечер вижу: спать ложишься,
                                    Но перед сном, как зеркало, оно
                                    Твою фигуру открывает. Не боишься
                                    Присниться мне в тягучем, липком сне –
                                    Срываюсь в пропасть, в небо улетаю,
                                    Тебя до боли в мышцах обнимаю,
                                    А волосы струятся по спине.

                                    Такие сны открыток пострашней
                                    Журнала «Плэй бой», если в голубятнях
                                    Кто послабей  атасит у дверей,
                                    Не тиская девицу в красных пятнах
                                    От прежней оспы. След войны… Капрон,
                                    Ещё духи в награду. «Хлюст, с почином!»
                                    И слышат голуби порочный стон,
                                    Так становился всякий здесь «мужчиной».

                                    Рабочая окраина жила
                                    Своим законом и лихой повадкой.

                                    Когда ты к зеркалу, раздевшись, шла,
                                    Я от соседей наблюдал украдкой,
                                    Боялся скрипа двери вдалеке,
                                    Шагов на кухню, где я с чаем кружку
                                    Держал для конспирации в руке,
                                    Как будто вижу чай, а не подружку,
                                    Стоящую, в чём Ева родила,
                                    Пред зеркалом огромным шифоньера.

                                    А ты отчаянна, до дерзости смела,
                                    И никогда тебе не будет веры.

                                    Легко сказать, что я не ревновал,
                                    Другое чувство грудь мою сжимало.
                                    Потом уехала куда-то, след пропал,
                                    А зеркало старуху отражало.

                                    1969 г., Москва