Воспоминание о Венеции
Тип произведения:
Авторское
Растущее восхищение вытеснило
из Венеции последний следд
Пустых мест в пустых
дворцах не осталось. Все занято красотой.
Борис Пастернак. «Охранная грамота».
I.
Вне подозрения мир пред очами,
Но неизвестно, а что предвещают
Беглое слово да женский кивок.
Не потому ли поменян нарочно
Знак Пастернака на звук Чимарозы:
Им не воскреснуть. Но мне каково?
Мне - полудикому гиперборейцу -
Больно, как вене от быстрых порезов.
Бельмами окон сверкают дворцы,
Да наряду с новоявленным смогом
Смолка воды за гондолою смолкла,
Смолка воды и мостов антрацит.
Голод не тетка, но, страстью влекомый,
Я насыщаюсь растущим глаголом,
Мне объясняющим, что есть в мирах.
Ах! В непристойно подпольном борделе
Пуговка просится вон из петелек!
Поздняя осень, грачи улетели…
Это – Венеция? Или мираж?
Надо бы стихнуть и чуть оклематься,
Надо бы встать, устыдясь декламаций,
И полушепотом молвить: виват…
Ах, оглянись! А по студню канала
Сносится рыбье-медузьей канальей
Чья-то перчатка, а может, вуаль!
Да, я отстал, затерялся, отбился
От обязательств, от дрязг и от писем,
И остается отныне добром
Уговорить себя, что в переулки
Это не столько побег, сколь прогулка
В кожаной кепке, воздетой на бровь.
I I.
Из-за угла пресмыкается дождик,
Венецианские вроде бы дожи
Тоже дождю проливаются в рот.
Если все это не так, а иначе,
Значит, октябрь небесами не плачет
Или Венеция попросту врет.
И за порогом таверны, где катит
Смех, орошаемый бронзовым кьянти
(то есть вином), где омар на стене,
Где радиола, иль нечто навроде,
Воспроизводит не Паворотти –
Значит, Венеции попросту нет.
Значит, придумал ее с перепугу,
Либо тоска оказала услугу
Худшую, нежели русский медведь.
Значит, пора бы, пока не штивает,
Выйти наружу, где меж домами
Реют знамена сырого тумана –
Пасть ошарашенным и умереть.
Или, напротив, за самым огромным
Домом наткнуться на Савонаролу,
Что по ошибке подался под дождь.
Либо прослушать уж вовсе руками,
Как шелушится чешуйками камень
Под абразивом осклизлых подошв.
Сколько столетий нырнуло, как в омут!
Но неизбывна доселе и в форме
Резвая струйка резьбы по живому
Мрамору розовых с виду дворцов!
Ночь на излете. Как пусто в палаццо…
Но красоту промеж скрюченных пальцев
Вновь углядеть бы! И дело с концом.
I I I.
Что мне мудреного утро готовит,
Не поднанять ли какую гондолу
С парнем, что стребует аперитив?
Трогай, ямщик мой! Чумазая роза,
Либо, коль хочешь, чухонская рожа,
Трогай и чахлой струной Чимарозы
Душу до крови мне разбереди!
Ах! Замолчи, гондольер, и замолкни…
Дольше, видать, не снести мне сегодня
Это бельканто канцон и баллад!
Вот разве после, в чаду поединков,
Вспомню все это на севере диком
Да изойдусь не слезою, так криком –
Значит, Венеция все же была.