Дня грехопадения

Губная помада на теле кровавым 

плевочком теклась, оставляя картинку, 

где мы с тобой вместе, ковычены рамкой, 

стоим, припадая друг к другу и липко 

целуемся. Падший архангел нас треплет 

за щёки, дивясь простодушием крепким, 

что давят сердца, единённые нитью 

незримой и тонкой. Ведя по-наитью, 

я пальцем сотру наши образы в тени 

отсохшей помады, дня грехопадения.

Во имя конечности всяк норратива,

исдохшего прежде, чем стало противно.

От действия пальца архангел поник и 

узрел поднаготную наших любовей. 

На то он и падший, в дырявой тунике, 

поёжился резко, но стался доволен,

что мы, как и он - во плоти, не безгрешны. 

Запачкали сердце, одно на двоих, ведь 

не важно, что порознь, нить-то промежду

стежок за стежком уже сшила. Похитеть 

удасться его, только грубо порвав, но 

бессмысленно это. Одно без другого 

и биться не сможет, любить-то подавно.

Замёрзло оно на моменте убогом, 

когда эфемерным до боли предстался 

глагол, чьего в слове любовь не бывает,

а может Иосиф, заблудши, наврал всё, 

и только глаголом любовь выражают.