ПОЭМА
КОЗЛОВЪ — МИЧУРИНСК
Ирреальное путешествие
1
КОЗЛОВСКОЕ ЧАЕПИТИЕ
В уездном Козлове старинном ,
Мечтали о вечере длинном ,
Мещане вокруг самовара ,
В трактирах коллеги навара .
Закажут прозрачную водку
И кушают с хлебом селедку .
Потом требуху и картошку ,
Потом с огурцами окрошку .
Под водочку всласть расстегаи ,
Идут как на случки бугаи .
И чай на десерт с кренделями ,
Как дело с большими рублями .
В хоромах дворян без наитий ,
Ценили процесс чаепитий .
С вареньем малиновым красным ,
С вишневым и яблочным ясным .
В Козлове в домах самовары ,
Имели хохлы и татары .
Евреи чаи все гоняли
И честь за гроши не роняли .
А сдобу козловских пекарен ,
Хвалил даже каверзный барин .
Баранки, коврижки и пышки ,
Любили отцы и мальчишки .
Мука была высшего сорта ,
Для хлеба и сытного торта .
В Козлове пекли караваи ,
Воздушные, словно трамваи .
Козлов стал Мичуринском важным ,
Ученый был докой отважным .
Поспорил с плодовой элитой ,
И вырастил сад знаменитый .
Но чай он всегда обожая ,
Пил много под звон урожая .
Ведь сад был Иваном намолен
И слышался звон колоколен .
2
КОЗЛОВСКИЕ БЫЛИ
Козловские частушки
Вновь идут по Козлову фрондеры ,
Козолупы, дралИ, козлодеры ...
А за ними доильщики коз
И кормилицы с облаком грез .
То зеленое облако сбоку ,
То снижается краем к истоку .
Козы цедят водицу легко ,
Чтоб чудесное дать молоко .
Вруг по облаку тень пробежала ,
Иллюзорным металлом кинжала .
Козлодеры, драли, козолупы ,
Сразу бросили наземь тулупы .
И гурьбой заводной заплясали ,
Буд — то шкуры козлов причесали .
И запел молодой козолуп ,
Сколько видела шлюха халуп .
И запел пожилой козлодер ,
Чем похож на козлище фрондер .
Было весело, стало смешно --
Петь частушки не очень грешно .
Подхватили доильщицы разом ,
Возбудив свои мысли экстазом :
— У миленка моего борода козлиная ,
Только ночь не от того полыхает длинная! --
— Сяду снова на козла и поеду к небыли ,
Ох, любовь бывает зла, где еще мы не были --
— Подою козу в хлеву, угощу красивого ,
Я люблю и берегу, мужа не спесивого --
Рогатый фетиш
В Козлове заблеял козел ,
Рогатый с бородкой упругой .
Смотрел на козла фрондер ,
Стебаясь с веселой подругой .
— Лохматый козел, смурной
И блудный везде, безродный --
— Такой же как ты со мной ,
Когда подшофе негодный --
— Тогда ты моя коза ,
Вся драная и хмельная .
Посмотришь козлу в глаза
И лезешь лобзать обнимая --
Козловщина и Козлов ,
Не стали в веках едины .
Мичурин без лишних слов ,
Улучшил кусты малины .
К ранету привил бельфлер ,
К анису побеги сливы .
И город Козлов без гор ,
Мичуринском стал красивым .
Приветствуют праздник козла ,
Мичуринцы ныне снова .
Была бы судьбина не зла
И мир станет брендом Козлова .
Козел отпущения Азазель
О Козловъ, ты знал печали
И разгул не мудрецов .
Здесь царя не привечали ,
Видя с фройляйн без венцов .
Здесь дворян не понимали ,
Гопота и нищеброд .
Здесь свободу добывали ,
Просвещая весь народ .
Большевисткая зараза
Охватила местный люд .
И невинных у лабаза ,
Укокошил страхолюд .
Коженосец с револьвером ,
Из безбожного ЧК ,
Был отъявленным эсером ,
Будет против Колчака .
Пронеслись лихие годы
И в разгаре новый век .
Только многие невзгоды ,
Создает сам человек .
Всюду в фаворе торговля ,
Деньги — бизнеса костяк .
У театра в дырах кровля ,
А у банков все ништяк .
Праздник канувший вернули ,
Власти местного угла .
И отпустят намекнули ,
Отпущения козла ...
Пусть бежит по бездорожью ,
Весь в грехах не вековых.
И восславят волю Божью ,
Падшие среди живых .
Варьете
В Козлове в цене варьете
У речки Воронеж Лесной .
И часто мечту в наготе ,
Находит один с не одной .
Пьеро ловелас и фрондер
Девиц соблазняет на раз .
Но вмиг остужает он взор ,
Услышав Мальвины отказ .
Опять Дуремар наловил ,
Пиявок и живность болот .
Из ивы кошелки навил ,
Чтоб выл на луну кошоглот .
Дурит в варьете Карабас .
Тортилла в подмогу ему ,
Исходит от мглы прибамбас ,
Как фурия зла по всему .
Напустят они в варьете ,
Тумана и всякой муры ,
Чтоб зрители стали не те ,
До финиша чуднОй игры .
Тупая, приблудная шваль ,
Сидит словно графская рать .
И пыль превращается в сталь ,
Чтоб саблей звенеть и сиять .
Облезлые шавки дворов ,
Становятся в позу метресс .
И шайка базарных воров ,
Блистают в кастюмах повес .
Фантазии вьются в дыму ,
Витают в умах роковых .
И падает люд на траву
Среди своих предков живых .
— Вы все в поднебесном раю --
Козловский кричит Карабас .
— Вручите мне совесть свою ,
И вселятся радости в вас! --
Смеется бомонд на траве ,
Пиявки несет Дуремар .
Но мысли в дурной голове ,
Как пенный бульонный навар .
Штабисты
Лежит газета местной прессы
И дождик хлещет по статьям .
Эх, смыл бы он следы метрессы
И отогнал ее к сватьям .
Меркуют пусть в своем Козлове ,
В Штабу Южфронта смутных дел .
И говорят на старой мове ,
Где к ним Петлюра охладел .
Перехлестнул дела Петлюра ,
До самых проклятых затей .
Пришлось подобием аллюра ,
Бежать кагалу от смертей .
Козлов спаситель для изгоев ,
Хоть на иврите говори .
Юваль Шакет и Трубагоев
Поют Нагилу до зари .
Готовит мацу пан Рашанский ,
Что б Маньку кралю угостить .
Еврей он ныне Россошанский ,
Стремится случку подсластить .
Смешалось все в домах Облонских ,
И в Ивановых кавардак .
Матильду видят у Поклонских
И Птушкина в цепях чердак .
Козловский Штаб без сантиментов
И Троцкий Лейба посещал .
Рубил узлы он элементов ,
Враждебных нови как вещал .
Былое в туне наваждений ,
Модерном кличут на кругу .
Штабисты вновь без снисхождений ,
О кознях круга ни гу — гу .
Гуляют с хреном по Козлову ,
Свободно Сара и Ренат .
Надев заморскую обнову ,
Любя Хазарский каганат .
Тоскливо в логове Тамбова ,
Поэту духом бытовать .
Вновь остается доке Слова ,
На Бога сердцем уповать .
Башня плевков
В старинном городе Козлове ,
На площади торговых дел ,
Стояла башня наготове ,
Что б каждый в небо поглядел .
Была на башне крепь из реек
И доски в круге от земли .
Чтоб смелые без душегреек ,
Залезли выше, как могли .
И лезли смелые к вершине ,
Как тараканы по стене .
И видела мамаша в сыне ,
Владыки силу в чудном сне .
Забрался сын лихой мамаши ,
На самый верх и стал плевать .
— Ей гопота и чушки наши ,
Всем на коленях уповать! --
Плевал и скалился владыка ,
Своей безбашенной судьбы .
И разбивали ради бзыка ,
Козлова дурни свои лбы .
Кружилась гнусь у башни власти ,
Метался согбенный урод .
И только мудрые отчасти ,
Не оглупляли свой народ .
3
МИМИКРИЯ
Декаданс трубадуров
Веселятся за счет других ,
Получают дары авансом .
Среди ухарей не благих
Увлекаюся вновь декадансом .
То чиновники им подпоют ,
То сыграет фокстроты эго .
Создадут неземной уют
Музыканты ансамбля " Эгрего ".
У одной тяжелеют дары ,
Понесла их дуплетом от власти.
Но немеет она от игры
И своей неуемной страсти .
Месит тесто банальных слов ,
Вырезает стаканом кругляшки
И в журнале «Козловский улов»,
Лепит строфы на голые ляжки .
От гордыни исходит слюной ,
Словно гончая у поляны .
Только путь у поэта земной --
Делла Роза и крестные раны .
Декаданс трубадуров широк ,
До столицы доходят слухи ...
Только узок таланта мирок ,
Как у Вали метрессы прорухи .
Сакральное имя журнала
Вот от чего вдруг Александръ ?
В Козлове Пушкин небыл .
Вы назовите Олеандръ ,
Журнал дарящий небыль .
А можно имя Михаил ,
Отметить на обложке ,
Чтоб каждый ум перекроил ,
Прочтя о неотложке .
И Анатоль не повредит ,
Читающим о разных .
А можно вывести Эдит ,
Без шуток безобразных .
А можно Кароль утвердить ,
Тогда прочтет и Тина .
Журнал не будем мы судить ,
С граффити Валентина .
Журнал Шедевры мудрецов ,
Сегодня был бы кстати .
Вождей узнаем без венцов ,
Кто честные, кто тати .
Александрина и Александръ
Если Рашанский решил ,
Толя Труба напечатал .
Рок свой порыв совершил ,
Девушки мир распечатал .
В мире поэзии даль
Синяя вся с перламутром .
Александрине не жаль:
Вечер забудется утром .
Девушка ищет пути ,
В зыбких туманах осенних .
Хочет от грусти уйти ,
В светлых сандалях весенних .
Александрина в душе
Чистая, духом благая .
Только видна в камыше
Снова русалка нагая .
Стелется лилий цветник ,
Светятся ярко кувшинки .
Горец перечный приник ,
К тайне роняя росинки .
Девушка с гребнем луны ,
С космами блеска сатина ,
Жаждет волшебные сны ,
С именем Александрина .
В полночь стихия стиха ,
Явную вихрем охватит --
Будет любить жениха
Так, что поэмы не хватит.
Главред Труба
Трубе виднее кто «жираф» ,
Кто в сотом поколении граф .
Кто всемогущий и крутой ,
Кто жизнью падший и пустой .
Труба редактор и делец ,
И оберег его телец .
Вот если б небыло интриг ,
Не затевал бы он блицкриг .
Зачем журнал кривых зеркал ,
Где классик света не алкал ?
Где одаренный не стенал ,
О том, что всюду криминал .
Где строфы праздничных стихов ,
Без вожделений и грехов .
Как буд — то манку с молоком ,
Труба размазал кулаком .
Имперские амбиции
По имперски и не иначе ,
Быть с журналом легко на Руси .
Ездил прежде на серой кляче ,
А теперь на орловском скачи .
Ты главред самодержец культуры ,
Анатолий Труба дорогой .
Пусть кудахчат Козловские куры
И заря воссияет дугой .
Ты журнала приват — император ,
Судишь всяких и яких рядишь .
Но Алешин кричит: — Провокатор !
Ты болван самозванцем сидишь! --
Управляй величаво и строго ,
Александром журналом в меду .
Фаворитов печатай немного ,
И не плюнут таланты к стыду .
Одаренных всегда единицы ,
Не гони ради свиты пургу .
Если ты не кормилец синицы ,
То Жар — птица чинарь на снегу .
Трубецкой благородного рода
Или ты самозванец Труба ?
Под лучами небесного свода ,
Как на паперти жизни судьба .
Труба на коне
Какой редактор на коне
И Холмс не сыщет !
Он лучший в вольной стороне ,
Где ветер свищет .
Князей потомок Трубецких ,
Труба как воин .
Он вне построек городских ,
Степи достоин .
Скачи по травам Анатоль ,
По весям доли.. .
Но только душу не неволь ,
Без Божьей воли .
Ты судишь добрых сгоряча ,
В порыве рьяном .
Но светит истины свеча ,
Над дурнопьяном .
Скачи бесстрашно на гнедом ,
К заветной цели .
Но знай Икары над гнездом ,
Уже взлетели .
Веселый кагал
Журнал Александръ в уютном Козлове
Придумали власти и сделали .
Акулу поэзии в щедром улове
Рашанский с Трубой разделали .
Таких рыбарей земля не знала ,
Казну всю потратить готовы .
Печатают вирши родного кагала
И тексты любимой жидовы .
Дорожкина барыня в редсовете ,
Превыше Васильевой Лары .
И Поляков за Слово в ответе
Рассказчиков местной табары .
КОткало фильтрует ужасные строки
В надежде найти золотинки .
Один Хуторянский в Козлоские соки
Сует то и дело тростинки .
У Колпакова заботы бывают
Похлеще муры редсовета .
У Замшева чувста добра убыают
И некому дать совета .
В Литературной газете проблемы ,
Все Максимально тяжелые .
А в Александре любые дилеммы
Решат снова гои веселые .
Труба и «Мефистофель»
В Трубу вселился " Мефистофель ",
Отвратный бес Козловских смут .
И душу выжег баламут ,
И вставил вяленый картофель .
Труба теперь похож на франта ,
Из круга бизнес — профессур ,
Он превращает местных кур
В любую птицу и мутанта .
Несушка ласточкой летает ,
Рыжуха песенки поет ...
Когда сосет его койот
И петушок ледышкой тает .
Все извратил Труба в округе ,
Все в туне жизни покривил .
По таксе лжи установил ,
Извивы блата и услуги .
— Ты говори о светлом Боге
И делай темные дела --
Но Толю к бездне привела ,
Такая " истина " в итоге .
Трубадур Анатолий
Кто он Труба Анатолий :
Вольный поэт или тать ?
В мире иных аллегорий
Сможет ли духом блистать ?
Станет от чистого сердца
Славить Владыку небес ?
Или с мелодией скерцо
Будет фальшивить балбес ?
Кто он: потомок вагантов
Или душой трубадур ?
Может в кругах коммерсантов
Он Казанова для дур ?
Пой Анатолий о многом ,
Сделав журнал Александръ .
Пусть мельтешат за порогом
Тени " врагов — саламандр " .
Жадность порочных сгубила ,
Каждый скупой одурел .
Толю звезда возлюбила ,
Что бы талантов узрел.
Толя не страстный хапуга
И не стяжатель монет .
Не отвергает он друга ,
Если тот нищий поэт .
Имя журнала бессмертно ,
В буквах лучи высоты .
В образе все интровертно ,
Как в человеке мечты .
Пой о земном ветродуе ,
Пой о пожаре зари .
Только о Господе всуе ,
Мирной душой говори .
Купец и товар
Ржут кобылы и быки ,
И хохочут куры ...
Из деревни Гомзяки ,
Едут бабы дуры .
Едут сразу на осле
И козле не старом .
Едут все на веселе ,
С ходовым товаром .
Самогон и квас крутой ,
В таре из березы .
И бульон везут густой ,
Что б не сбили дозы .
Есть хмельное и харчи ,
Сало и колбасы .
Есть арбузины с бахчи
И стихи — атасы .
Принимай товар купец ,
Анатолий важный .
Ты редактор молодец ,
Весь собой отважный .
С каждой вирши почитай ,
Творческой гомзячкой .
А потом во ржи мечтай ,
Как моряк с морячкой .
В Александре живность ржет
В жизни ржет не хуже .
Толя в сердце сбережет ,
Все что любит дюже .
Подельщик Трубагоев
Ему важнее сам процесс ,
Всего что происходит .
И он бездарных поэтесс
В квадрат шутя возводит .
И в куб любую возведет ,
С неотразимой славой .
В журнале рубрику ведет ,
С придуманной забавой .
Печатает державших гуж ,
Из Гомзяков и рядом :
Как пронизал супругу муж
Хмельным, горячим взглядом .
Как бабку устрашил козел ,
Своим лохматым видом .
Как заплутавший между сел ,
Шатался лунным гидом .
Литературщину несет ,
Журнал свободно в массы ...
А он вовсю деньгу кует ,
Не отходя от кассы .
Великий
Заплатил и ты великий ,
И могучий на века .
Не беда, что многоликий ,
Как наследник чудака .
Нет причин для истязаний ,
Совести и чести всей .
Заплатил и миф сказаний ,
Будет кривдою Расей .
Рынок ныне распрекрасный ,
Покупай и продавай ...
Если ты торговец страстный ,
Звездный образ создавай .
Если жаждешь снова сказку ,
Ты с задором напиши .
И цени наград подвязку ,
Вместо искренней души .
Труба и дело
Чей же ты друг Анатолий ,
Искренний как говоришь ?
В темах журнальных историй
Ты по заказу творишь .
Что — то закажет Рашанский ,
Что — то Ювалька Шакет ...
Где же искомый Моршанский
Истинный яркий поэт ?
Где же писателей местных ,
Творческий яркий Союз ?
Ты же царек из бесчестных ,
Как незадачливый Хьюз .
Гонишь составы по кругу ,
Снова порожними все .
Видя смурную округу ,
В яркой алмазной росе .
Вновь отвергаешь творенья ,
Признанных членов давно .
И говоришь без сомненья
Тексты бомонда: — Говно! --
Вновь ты печатаешь прежних ,
Избанных властью друзей .
Тенью в просторах безбрежных ,
Высится ваш " Колизей ".
Ваша кривая дорога ,
Мечена трендом чинов .
Только Поэты от Бога ,
Судьбами кремни основ .
Я гладиатор духовный ,
Ты же наемник лихач .
Твой вдохновитель верховный ,
Русскому миру палач .
Будем тревожить немногих ,
Будем сражаться везде .
Толя ты снова убогих ,
Видишь на яркой звезде .
Лира Трубы
Играй Труба на лире мецената ,
Похожей на небесную зарю .
Но если ложью истина объята ,
Я: — Сгинь! — тебе навеки говорю .
Играй Труба в духовной ипостаси
И дуй в трубу, украсившей айфон .
Чтоб в Манях пребывающие Васи ,
Щебенкой завалил Иерихон .
Но если ты сыграешь по армейски
И озариться призрачная стынь :
Лукавые уйдут по арамейски ,
Стяжать обетование пустынь .
Печатай в Александре Александра
И Михаила Лермонтова в тон .
И Крымская веселая Массандра
Подарит опьяняющий бутон .
Музей Трубы
В музее Трубы награды
Висят и блистают щедро …
Вот дали одни ретрограды ,
Другие Николо и Педро .
Имперские есть с короной ,
Вручал их Павло император .
Крылатые есть с вороной ,
Вручал их Азеф провокатор .
Любые висят на выбор ,
На вкусы, цвета и взляды .
И золотом льется верлибр ,
И фосфором светят шарады .
Награды за то и за это ,
За все и другое дело .
За то что в Козлове лето
С грозой не одной пролетело .
За то что зима в Козлове
Была необычно студеной .
Зв то что Труба на слове
Зарю изловил нарожденной .
Труба промышлял рыбалкой ,
Иного, базарного смысла .
Награды ловил он с яркой
Идеей, типаж коромысла .
С бадьями по оба края ,
Огромными словно бочки .
Награды ловил играя ,
В тщеславие без проволочки .
На каждом кону не скупился ,
Рубли он бессчетно ставил .
Где прОдался, где купился ,
Музей из наград и представил .
Призрак свалки
Профессор Труба Анатолий ,
Мичуринский экономист .
Участник скандальных историй ,
Неистовый он активист .
Что было уже позабыто ,
Он главный редактор теперь .
Преступное время убито ,
Широким порывом потерь .
Профессор печатает милых ,
Так щедро как никого .
А видеть талантов постылых ,
Не хочет он больше всего .
Но доки его ненавидят ,
За пламенный жуткий снобизм .
И Толю в поверженных видят ,
Достигшим бомжей коммунизм .
Он бродит по призрачным свалкам ,
В видениях злыдней врагов .
И хлеб рассыпает он галкам ,
Как птицам печали богов .
А в сумке несет Александра ,
Журнала двойник роковой .
И райский цветок с олеандра ,
Куста из страны таковой .
Случится ужасное с Толей ,
Бандиты ограбят его .
Останется нищий с недолей ,
Где нет из людей никого .
Приговор Алешина Трубе
Говорил Труба легко ,
О любви и вере ...
Но Алешин высоко ,
Взмыл в своей мере .
Все что Толя возносил
И к чему тянулся ,
Вдруг Олег перетрусил,
Плюнув ухмыльнулся .
— Глупость бездарь огласил ,
С богохульной лажей .
Лики святых притащил ,
С графоманской сажей --
Стал судить Олег Трубу ,
Как на Страшной плахе .
Наложил на рок табу ,
Чтоб зачах он в страхе .
Только Толя был в ключе ,
Членом стал Союза .
И на трепетном плече ,
Светит ангел — муза .
Кто же прав рассудят дни ,
Что пребудут вскоре .
Мы на свете не одни --
Радость есть и горе
Цель на осине
Скоро зло достигнет точки ,
В яростном огне борьбы .
И стрелки без проволочки
Выстрелят в фантом Трубы .
В Толю скопом как в десятку ,
Будут целится враги .
И пронзят в ботинке пятку ,
Рядом с шелестом куги .
Фотографии из фракций ,
На осину прикрепят .
И к " маслятам " децимаций
Подошлют рои " опят ".
Цель врагов Труба редактор ,
В гибельной своей красе ,
Что б расплаты дивный фактор ,
Кровью брызнул по росе ...
Козловские тати
Пока Рашанский и Труба
Журналом верховодят ,
Звенит безвременья татьба ,
Они ее заводят .
Талантов месяцы крадут
И умыкают годы .
По кругу бродников ведут ,
Незная речек броды .
Но в воровском кругу тщеты ,
Где лихость как заслуга ,
Витают тени маяты ,
Чтоб очернить друг друга .
Воруют лучшее подряд ,
У одаренных время .
Но воздаяния разряд ,
Пронзит тандему темя .
Пока Рашанский и Труба ,
В Мичуринске за славных ,
В фаворе гольная татьба ,
Шедевров самых главных .
Дочь города
Когда Мичуринска есть дочь ,
Двурожкина Валюха ,
Округе светлой не помочь ,
Не потемнеть от слуха .
На город ляжет мировой ,
Тень интриганки злобной ...
И пан Рашанский становой ,
Оскалится утробной .
Труба к штиблетам припадет
И пригласит Попкова .
Мичуринск ясный не падет ,
Но свалится подкова .
И в магазинах зазвенят ,
Бутылки и кастрюли ,
Когда порывы бесенят ,
Коснутся белой гули .
Исчадьем видится во всем ,
Из бездны непроглядной .
От злыдни город не спасем ,
В России нам отрадной .
Она в редакциях везде ,
В комиссиях и в славе .
Она метресса на звезде
И все разрушить вправе .
Мичуринск стонет от такой ,
Наследницы всех бестий .
И над Воронежем рекой ,
Слышны слова бесчестий .
Мимикрия
У Трубы растут клыки
И лохматый хвост .
— И копыта высоки! --
Хвалится прохвост .
Он в Козлове ловелас ,
Бес ему братан .
Бабки сыплет на палас ,
Как шальной шайтан .
— Мне позволено мудрить! --
Голосит Толян .
— Я умею всех дурить ,
Гомзяков — селян! --
— Ей, придурок не блажи !--
Молвил спич Олег .
— Ты талантом докажи ,
Что большой стратег --
Сильно пыжился Труба ,
Что б великим быть .
Но нижайшего раба
Бездны не избыть .
У Трубы дары в руках ,
Стали пропадать .
Он остался в дураках ,
Зрячему видать .
Кредо соредакторов
Они не видят в нас людей :
Труба, Двурожкина, Рашанский .
Им взлет дороже лебедей
И жид потомственный Моршанский .
Им щука в соусе мила
И яйца все под маринадом .
Друган Бендерский как скала ,
Для них с червонным монетпадом .
А маца — чудо из чудес ,
Не хлеб ржаной не пропеченный .
И в мире нет милей Одесс ,
Чем та, где есть бычок копченый .
Славяне всякие для них ,
Лишь балаболки — пустомели .
Они важны среди своих ,
Как гои дел Иезавели .
Они Сион боготворят
И землю грез обетований .
Но Александръ журнал творят ,
В Козлове русском без терзаний .
Маски Трубы
Потерял лицо Труба ,
Светлое с румянцем .
Стал подобием раба ,
Видится поганцем .
Служит делу суеты
И пиар — печати .
Маски носит маяты ,
С миной исполати .
Угождает всем чинам ,
Дующим на воду .
Угождает всем лгунам ,
Безобразным сроду .
Редактирует журнал ,
Как — то он убого .
Словно грешного познал
В жизни очень много .
Не печатает творцов
Истинных манерных .
Ценит сельских удальцов
И порывы скверных .
Все кривое у Трубы
И душа, и совесть .
Маски подлости грубы
И судьбины повесть .
Сад Анатолия Трубы
Приснился Толе сад чудесный ,
Живой из лиц между ветвей .
И луч пронзительный небесный ,
И Гласа звучный суховей .
Горячий ветер как оракул ,
Горланил путано и вдруг ,
Толян узрел десятки Дракул
И Валь Двурожкиных вокруг .
Рашанский стал клыкастым волком ,
Завыл на красную звезду .
Труба понять не может толком :
В саду он или весь в аду ?
Взмолился Толя как на плахе ,
— Спаси Господь и сохрани! --
А Валя в пламенной рубахе ,
Сжигала жизни грешной дни .
Деревья кронами горели ,
Плоды пылали на виду .
Труба читал по кругу цели ,
О предсказанье на роду .
Он был противной веткой древа ,
С шипами мерзкими всегда .
И с права от него, и слева ,
Кружились вороны вреда .
Хихикали нахально груши ,
Кричали сливы ни о чем .
И черные маслины — души
Вопили: — Звезды ни при чем! --
О, жуткий сон противоречий ,
Чудовищный, как мрака бес !
Труба зажег спасенья свечи
И сад увидел без чудес .
Царский зал Урала
В Царском зале в округе Урала
На рассказчиков свита взирала .
За столом восседали вельможи ,
На дворян новорусских похожи .
Лихо конкурс вели " Молодежь
Предуралья не множьте галдеж ".
Александр не мичуринец Семин ,
Был научным наследством огромен !
И Труба Анатолий не промах ,
Как паромщик на всяких паромах .
Царский зал из историй Сверловска ,
Словно нерпа из тины Бобровска .
Все чины при достойных наградах ,
Только лазы зияют в оградах .
Вот Нурай и Садай Агагбай ,
Вмиг узрели что Толя не бай !
Не вельможа Труба — а пройдоха ,
Лжепрофессор с мандатом подвоха .
Стал долдонить Виталий Адас ,
Как блефовщикам кликнуть: «Атас!»
Можно кликнуть мышонком в сети ,
Можно крикнуть куда всем идти.
Вот швея бесподобная Тося ,
Шкуру шьет для безрогого лося .
Как сошьет для сохатого шкуру ,
Вновь рога заветвяться к аллюру .
Как прекрасны Софи и Эллина ,
Где на фото краснеет малина .
Манит девушек «Солнечный берег »,
Где нудисты блистают без серег .
В «Фитобаре » гоняют чаи
И иллюзий шукают раи …
Здесь и Рута ярка вечерами ,
В нарисованной солнечной раме .
Знать Урал и Тамбов на равнине ,
Побратимы и присно, и ныне .
Потому — то за деньги казны ,
Тамбовчанам уральцы важны ,
И в разделах «Тамбовская доля »,
Всклень уральцев печатает Толя .
В Притамбовье зацвел Олеандр ,
Стал уральским журнал Александръ .
Лесное эхо Притамбовья
Труба за первого петрушку ,
Белых вновь за второго .
Взорвал Рашанский просорушку ,
Взорвет шутя любого .
Сидят на стульях вожделенно
И слушают предлита .
Мгновенье времени нетленно ,
Они теперь элита .
Не пригласили из Тамбова
Коллег по цеху Слова .
Вон как Елена черноброва ,
У Марьи есть обнова .
И Юрий горделивым паном ,
Шагает по бульвару ...
Хвалешин тоже не с профаном ,
С гордыней днесь на пару .
Не пригласили вы поэта ,
От Бога с ясным взгядом .
Зато Двурожкиной конфета
Блистала в вазе с ядом .
Вкусили чай и расстегаи
Поели с рыбой красной .
А в Притамбовье снова гаи
Шумят листвой прекрасной .
Козловский экзорцист
В Козлове бесы поселились
В котельной пана кузнеца .
Места вокруг переменились ,
Все полыхает без конца .
В огне грехов неугасимых,
Горят пройдохи и лгуны .
И нет крестов невыносимых
Вблизи нечистой стороны .
Лукавить стал кузнец нещадно ,
Подковы ломкие кует .
И косы греет беспощадно,
И лемех гарью отдает .
Дружки у коваля лихие ,
Рашанский и Толян Труба .
Они с рождения плохие ,
Черна их подлая судьба .
Живут с гордыней неуемной ,
Воруют все что унесут .
И волку с мордою огромной
Козленка в жертву принесут .
Бес у печи сидел с короной ,
Кузнец в стаканы спирт плеснул ,
Но вдруг священник сам с иконой ,
Вошел и свет всех полоснул .
Забились други вместе разом ,
В падучей с пеною из уст .
И экзорцист гнал нечисть сказом ,
И закипел в стаканах дуст .
Дуэль антагонистов
На дуэли пан Труба
И Алешин пан .
Пистолет в руках раба ,
Черный как тюльпан .
У другого не раба
Пистолет иной .
Взял оружие Труба
С миной не земной .
Ухмыльнулся не спроста ,
Анатоль в сердцах .
Вновь Алешина уста
Шепчут о скопцах .
Секунданты на чеку
Крикнули: — Сходись! --
Дуэлянтов на веку
Годы пронеслись .
Повторило эхо роль ,
Распугав ворон .
И врагов пронзила боль
Вмиг со всех сторон .
Анатоль познал шрапнель
И Олег познал .
В травах росных коростель
Тренькал как стенал .
А в пречистых небесах
Солнца яркий свет .
У поверженных в глазах
Пламенел рассвет .
Купель грехов
Им ничто не поможет уже ,
На судьбы роковом рубеже .
Им никто не поможет в миру ,
Души падших спасти на ветру .
Ни в СП Иванов Николай ,
Ни в Козлове седой Будулай.
Ни Никитин с деньгами казны ,
Души злыдней порочных грязны .
Ни игра а поддавки у черты ,
Ни свое восхваленье Вирты .
Лживым искренность не соблюсти ,
Быть людьми в незабвенной чести .
Пусть беснуются с грифом СП ,
В небесах есть свое КПП.
Александръ не от Бога журнал ,
Старт блестящий еще не финал .
На страницах журнала мура ,
Что в тумане случилась вчера .
Нет талантов с божницей стихов ,
Есть купель безобразных грехов.
Кредо циника
Что взять с меня Трубе в фаворе :
Звонки, беседы не о чем ?
А в Средиземном теплом море ,
Европа плавает с мячом .
То у Сицилии наряет ,
То у Сардинии шалит .
Труба Европе доверяет ,
Она печали утолит .
В Мичуринске журнал отрада ,
Имеет имя Александръ .
Метресса экслюзиву рада ,
С лихими брызгами Массандр.
И Чистяков поможет разом ,
И Колпаков поможет днесь .
Труба с удвоенным экстазом ,
Исходит от величья весь !
Забыта просьба о вниманье ,
О пониманье в трудный миг .
Труба не верит в покаянье ,
Он кредо циника постиг !
Не доверяет даже Богу ,
Не ценит истину в веках .
И выбрал смутную дорогу ,
Чтоб всех оставить в дураках .
Сицилия Трубы
Как власти хочется поведать ,
Познать и славным побывать !
Труба приехал не разведать ,
А злато счастья добывать .
Сицилия как мяч футбола ,
У рока трепетной ноги .
Труба не вожделеет гола ,
От итальянского слуги .
Он хочет быть лишь президентом ,
Как капо тутти капи днесь .
Не Александра резидентом ,
Он дожем озарился весь .
Трубу избрали всем кагалом
И Синьорэлло огласил ,
Что будет Толя генералом
И адмиралом как просил .
Весь " Дом России " величаво ,
Направит он к Парнасу грез .
Теперь имеет капо право ,
Забыть о Родине берез .
Престол небожителя
Приезжал Николай Иванов ,
Чай попил и уехал в Москву
И остался Мичуринск — Козловъ
Одиноким на грустном веку .
Приписали журнал Александръ
И к Палермо, и к фирме СП ,
Только тени чужих саламандр
Охраняют Трубы КПП.
Не пройти мне к престолу его ,
Главредактор теперь президент .
Александра журнала всего ,
Он звезды внеземной резидент .
Небожитель в лучах снизошел :
Гулливер Анатоль, Геркулес !
Но мальчишкой ко мне он пришел
И вошли мы в СП без чудес .
Урбанизация
Чтоб Трубу Анатолия чары ,
Не морочили бездны беды ,
Наяву совершили кошмары
Власти с вязами череды .
Попилили деревья другие ,
В центре города без табу .
И теперь не отхлещут тугие ,
Плети нечисти Толю Трубу .
На пеньки не взирает Мичурин ,
Смотрит дока на радостный сад .
Ходит маленький чин Окочурин
И мечтает добить палисад .
Ныне в городе есть садоводы ,
Есть МИЧГАУ и сонмы пеньков .
Рядом ржавые водопроводы
И дроги судьбы дураков .
Пусть гуляет редактор свободно ,
Чтоб ничто не смущало его .
Ныне делать в Мичуринске модно ,
Много всякого из ничего .
Богомаз своей души
Миша БелЫх потихонечку ,
Делает дело в Козлове .
Утром погладит Сонечку ,
Вечером буковку в слове .
Много историй поведано
И роковое описано ...
Мише святое не ведомо --
Богом душа не расписана .
Вечное есть, нетленное ,
Краски душевной замяти .
Жизнь озарит мгновенное ,
Время сердечной памяти .
Милость твори рассказа ,
Путь не суди гонимого .
И за себя богомаза ,
Будет не стыдно родимого .
***
Миша Белых не станет Черных ,
Бесу не будет собратом .
Он среди мудрых и не шальных
Славит Мичуринск плакатом .
Миша приехал по важным делам ,
С рупором Наукограда .
И разрезая ранет пополам ,
Давит червя словно гада .
Слово не дали ему огласить ,
Только с плакатом пустили .
Будет в газете чтецам доносить,
Что же в трубу упустили .
***
Он за Родину и за веру ,
Как святой богатырь стоит .
Но Рашанскому служит не в меру
И газету под гоя кроит .
Краеведенье — дело от Бога ,
Пишет Миша о русской черте .
Но сегодня реальность итога ,
За Козловом звенит в пустоте .
Миша строгий педант и дока ,
Роет почву поливы суля ...
Но хозяин не доброго рока ,
Видит ведра без журавля .
Нету воли остаться без груза ,
Подчиненности в дни кручин .
И зовет его светлая муза ,
И зовут его маги личин .
Редактор Белых Михаил
Отослал Белых подборку ,
Все стихи как на подбор !
Только Мишенька под горку ,
Бросил вирши на забор .
Я полгода ждал ответа ,
Отослал еще стихи ,
Снова Миша без привета ,
Совершил свои грехи .
Смял бумагу и шедевры ,
Рассмеялся как паяц …
Подлечу сливянкой нервы ,
А штофарь с настойкой бряц !
Зх, Мишуня ты лукавый ,
Не помог поэту вновь .
Видно Бог извечно правый :
Есть и совесть, и любовь !
Дерево чиновников
Ах, традиции прежних времен ,
Вы забыты в фойе Прибамбасова .
Нет на дереве книжных имен ,
С ликом Гоголя и Некрасова .
Ноу хау внедрили в умы --
Древо книжное с бейджик — хештегами.
Ах, какие пытливые мы ,
Представляясь познанья стратегами .
У чиновников дерево все ,
Именами чужими увешено .
Есть поклонник Аум Синрике ,
Есть политик дрейфующий взвешенно .
Русских мало, своих никого ,
Нет творений поэтов глубинки .
Нет на древе в трудах ничего ,
Чтобы тексты блистали картинки .
И срывая с ветвей имена ,
Депутаты читают о прерии .
Как прекрасна за морем страна ,
Где нет тени бесстыжего Берии .
В нашем городе ценят успех
И поветрие дел непривычное ,
Стали древо чиновников всех
Ставить там где округа приличная .
На ветвях нет знакомых имен ,
Все чиновники блещут не местные .
Вот висит из Сибири Семен ,
Вот висят два Мирона прелестные .
Почему же нет местных в ветвях ,
Может лучших не видят ценители ?
Пребывают в горячих страстях
И поэты, миров сочинители .
Если нет их самих для чинов --
Нет правителей с ликами светлыми .
Если нет своих твердых основ ,
Пустота продувается ветрами .
Встреча
Медведев встретился с Никитиным ,
Вопросы важные назрели :
Тамбовщины волнуют жителей ,
Все школы края устарели .
Еще писатели в раздрае ,
Поэта в храме осудили .
И позабыв о светлом рае ,
Себе грехами навредили .
Садов дары сегодня красные ,
Мичуринск звонами заходится .
Труды творились ненапрасные
И праздник яблока как водится .
Медведев разрешает с толком ,
Проблемы старые и новые .
— Ты не смотри Никитин волком ,
Заводы края не пановые --
— Построены сады дошкольные
И школа новая отличная .
Районы наши хлебосольные ,
Вновь экология приличная --
— А чем Наукоград порадует ,
Трубой с журналом стоеросовым ?
И манна на народ не падает ,
Торгующим товаром бросовым --
— В Мичуринске ждем изменений ,
В учебном, творческом процессе .
Сады сажать для поколений ,
Луч света в рыночном прогрессе ---
Тамбовщина не вся охвачена ,
Заботами властей по случаю .
И связь с талантами утрачена ,
Судьбу влачащих невезучую .
4
ГОРОД СВЕТЛОЙ КРАСОТЫ
Светлый город
Мичуринск! С Родиной в узлы ,
Завязан ты навеки .
В Козлове жили не козлы ,
А люди — человеки !
Рубеж Московии Святой
Ты сохранял отважно .
А кто вблизи мелькнул пустой ,
Теперь уже не важно .
Ты был Козловом до поры ,
Когда ученый — дока ,
Земные хрупкие дары ,
Привил к ветвям истока .
Иван Мичурин порадел
О чем Всевышний ведал .
Сам сотворил мечты удел
И райский плод отведал .
Он видел в яблоне исток ,
Струящийся, как чудо ...
Он делал к радости мосток ,
Что б бедам стало худо .
Фонтаны трепетных садов ,
Весной взметнутся цветом .
И снова золото трудов ,
Блеснет червонным летом .
Мичуринск! Бей в колокола !
Тревожь рассветов своды .
Что б долго Родина могла ,
Жить красотой природы !
Влюбленный ангел
Вокруг Мичуринска сады
И овощные грядки .
Воздаст Всевышний за труды
И будет все в порядке .
Ранет, Антоновка, Бельфлер ,
Сорта как в райских кущах .
Гадать не примется партнер ,
Здесь на кофейных гущах .
Ты заключай свой договор ,
Чтоб было честь по чести .
И продолжай вновь разговор ,
Без грубости и лести .
Сады весною зацветут ,
Мичуринск будет белым .
И даже ангел станет тут ,
Витать влюбленным смелым .
Мичуринские забавы
Давай Мичуринск покажи
Узоры на коклюшках .
Узлы на куклах завяжи
И на других игрушках .
Гончар увидит макраме ,
Вязалщица сраженье …
Поэт новеллы Мериме ,
И книгу «Воскресенье ».
Потехи час не лыком шит
И время дел не нитью .
Поднимет русич твердый щит
И меч вновь по наитью .
Кольчуги гулко зазвенят ,
Когда сойдутся в сече ,
Приблудных стая «бесенят»
И избранных на вече .
Кт