Пролог и первая глава книги "23 день"

Увы, возможно, я последний, кто выжил в этом безумном адском круговороте последних дней. Последний житель этого сраного города, коим он стал за это время. Мой любимый город и его шумные улицы, полные всевозможных всплесков жизненных проявлений, ставшие ужасающими пристанищами инопланетного зла. По существу, все мои близкие и друзья сгинули с этого чистого листа нашей обновленной планеты, да и слава Богу, что им не довелось пережить всего, что неоднократными волнами билось о мое существо всей своей ожесточенной чужеродностью. Я слишком долго нахожусь один. Не знаю, сколько времени прошло после последней встречи с выжившими. Время для меня слилось в единый поток, в котором все смешалось и перепуталось: дни, месяцы, годы стерлись для меня в единую полосу монотонного постоянства поиска пищи. Как падальщик я собираю крупицы оставшихся годными продуктов под завалами и в незатопленных подвалах. Мало что уцелело после всего этого Ада на поверхности. И, найдя эти напоминания о Земле, я стаскиваю их в свое гнездо, которое скрыто в многокилометровом чреве метрополитена. Только крыса Вергилий, как я называю своего безмолвного соседа, который влачит свое существование вместе со мной, радуется маленьким подаркам от меня каждый день, попискивая от удовольствия, поглощая какую-нибудь мелочь вроде сухого, пропавшего еще Бог знает когда, кусочка хлеба или какой другой гадости. Спасаясь от пришельцев в одном из незатопленных воздушных карманов сетки метро, мы каждый день выживаем. Каждый день я выполняю заплыв в двадцать метров по затопленному туннелю к ближайшему воздушному карману и выбираюсь по наполовину построенному вентиляционному коробу на поверхность. Но, выбираясь наружу, я так хочу поскорее вернуться обратно и забиться в свой пыльный вонючий угол, забывшись непробудным сном. Но после пробуждения, когда я открываю глаза, опять-таки мне нет покоя, и новой вылазкой встречаю следующий день. У меня осталось одна миссия, одно незавершенное дело. И ради последней правды я ежедневно рискую своей жизнью.

Но надежда с каждым днем становится все больше похожей на отчаянные попытки помутившегося разума ухватиться за последние уцелевшие крупицы сознания. Каждый крик, каждый шорох отдается в моей голове. Каждый посторонний звук в молчании затопленного метрополитена сжимает мое тело в комок, старающийся не создавать никаких подозрений для НИХ, что кто-нибудь смог выжить. «Медузы» пришельцев каждый день обследуют метро в поисках чужеродных форм жизни, населявших нашу планету до их появления, и приходится заполнять практически все свое существование тишиной, которую изредка тревожат еле слышные попискивания Вергилия или какие-нибудь естественные природные процессы. А мысли о ничтожности своего существования подбираются ко мне с каждым днем все ближе. И от полного отчаяния спасает забота о своем маленьком питомце, который без меня уж точно в скором времени преставился бы.

Мое тело с каждым днем становится похожим на обезумевший костер, который не может утолить свой голод и получает намного больше питания, чем следовало бы. Кости болят от окружающих неудобств моего гнезда. Из опустевших безжизненных квартир, поглощенных травой и слизью, я натаскал всяких тряпок, но и они не улучшили мой интерьер.

Я каждый раз изумляюсь своему отражению в осколках зеркал, до которых еще не добралась зловонная лапа чужеродной флоры. Большая часть города на сегодняшний день погружена в сине-зеленые джунгли, которые разрослись за прошедшее время так буйно (возможно, благодаря перенасыщенному влагой воздуху), что я чувствую себя забитым испуганным животным, которое постоянно ждет опасности за каждым кустом. Мое тело сгорбилось и приобрело звериные повадки. Перебегая по недружелюбной местности, я вжимаюсь в землю и вдыхаю чуждый запах земли и наполненный неизвестными смрадами воздух, но все же стараюсь сохранить все то, что знакомо еще с детства, все «мои» запахи и ощущения. Но иногда мне становится не по себе, что я не могу увидеть свое отражение во всех подробностях. До сих пор ли я остаюсь человеком или превратился в призрачную тень, оболочку, наполненную воспоминаниями прежней жизни существа, заполнявшего это тело? Сколько еще мне нужно продержаться? Сколько я смогу еще так жить? Я вгрызаюсь в осколки всего прежнего из последних сил, возможно, в надежде, что именно сегодня получу хотя бы одно единственное "Да" или "Нет". От кого-нибудь... Хоть когда-нибудь.
 

Глава первая.

В сумерках.
 

В тот день ничего не предвещало каких-либо перемен. Город как всегда был занят своей будничной суматохой, что вполне естественно для такого мегаполиса как Екатеринбург. При этом четверг можно было бы назвать не самым насыщенным днем в его неделе. Тем более в летнюю жаркую пору ближе к вечеру большая часть горожан старалась выбраться на отдых подальше от раскаленных стен и асфальта. Счастливчики...

Неспешно плывущие облака с горизонта обещали хоть ненадолго приостановить нагрев оболочек городских покрытий и, дай Бог, охладить их кратковременным ливнем. Сухой пыльный воздух врывался в легкие, и люди изнывали от постоянного потоотделения, который был вызван чрезмерным потреблением жаждоутоляющих напитков. Над городом вот уже с месяц не проливалось ни малейшего дождя. Деревья стояли, покрытые небольшими скоплениями жухлой листвы. Трава на газонах хрустела, словно снег, и впитывала каждую каплю влаги, что падала на нее, предательски срываясь либо с губ, либо из опрокинутой тары, которая не успела испариться. Ад каменных джунглей мегаполиса срывал последние лоскутки одежды с горожан, превращая их в однородное месиво из разгоряченных тел. Что, возможно, было и не плохо для тех, чьи помыслы были нечисты.

Я же изнывал в тот день от скуки, сидя дома и коротая время за просмотром очередного выпуска вечерних новостей в ожидании возвращения с работы жены. В соседней комнате вот уже час как спала Саша, подруга и, по совместительству, соседка по съемной квартире. Девчонка она довольно шальная (про таких говорят: «Ветер в голове, а из задницы энтузиазм валит»), зато с ней не соскучишься. Совершенно непредсказуемая особа рода брюнеток с прогрессирующим вывихом мозгов, которая в любой момент может кардинально меняться, превращаясь за минуту из сонного суслика в истерично гогочущую выдру. В общем, этакая добрая Круэлла из мультика про далматинцев, которая безумно устала в тот день и, что было совсем на нее не похоже, не постучавшись в нашу дверь, завалилась восстанавливать силы после десятичасового рабочего дня. А я, оставшись в одиночестве, распластался на диване и то и дело откупоривал очередную банку безалкогольного пива, поминутно теряя пульт от телевизора и видака. Так что ничего лучше, чем в свой выходной тоннами поглощать ненужную мне информацию из «зомбовизора» и подготавливать свой организм к внеочередному конкурсу «мегаотрыжки», я не придумал.

С этого проклятого ящика все и началось. Сначала он пошел рябью, появились помехи, и, просмотрев этот кошмар около двух минут, я решил сменить канал. Но на других каналах я также ничего не нашел. Предательски молчало и радио. В поисках новых приключений я выбрался на балкон, прихватив с собой пару бутылочек прохладительной мочегонной жидкости.

Наша квартира находилась на третьем этаже и своими окнами открывала панораму на большую часть центра города. Городские артерии струились жизнью, пропуская тысячи машин, растекающихся в разные стороны по улицам, спешащих развезти своих пассажиров по их домам. Город готовился к своей ночной жизни. Как всегда.

А облака все ближе подбирались к городу. В надежде ощутить порыв свежего влажного ветерка, я потянулся им навстречу, но только запах раскаленного асфальта растревожил мои усталые рецепторы. Глоток холодного пива на несколько секунд подарил новую порцию освежающего эффекта.

Сумерки сгущались, и первые звезды стали поблескивать на синеющем небе. Иллюминировавшие здания и разноцветные вывески отражались на водной поверхности городского пруда, и в этом неподвижном отражении терялись ощущения и стирались грани настоящего и иллюзорного, превращая его в один большой святящийся шар. Таким фантастическим шоу, которое очаровательным обманным образом могло бы соперничать с ночным Манхэттеном, мы с женой могли наслаждаться каждый день.

Еще каких-нибудь полчаса, и моя Вика будет дома, и этот день, что до бесконечности долго отдалял вечер, подойдет к концу и унесет с собой одиночество. В моих объятьях окажется жена, и остаток вечера мы проведем в шальных утехах. Еще двадцать девять минут.

Я откинулся в кресле, что всем своим корпусом, вдавленным в узкое пространство между стеной и балконной рамой, протестовало каждый раз, грозясь от натуги под моим телом либо обрушить стену, либо выдавить стекла из рам, и свесил правую ногу. Все окна были распахнуты, но даже это не приводило в движение воздух. Из-за облаков появилось солнце и ослепило меня, да так резко и таким ослепительным белым светом, что от резкого движения рукой, закрывая глаза, я облился. Нагнувшись, чтобы вытереться, я посмотрел вверх на небо, и мое внимание привлекло какое-то странное несоответствие. Облака как-то странно неслись по небу, несмотря на отсутствие ветра. Сперва я не придал этому особого значения, так как наш дом необычной формы, выгнут дугой, и очень часто деревья стоят спокойно, когда со всех сторон дует порывистый ветер. Но, посмотрев по сторонам, я заметил, что на улице довольно душно для такой погоды. Облака прямо на глазах приобретали лиловый оттенок и, набирая невиданную скорость, закручивались в огромную спираль, которая затягивала весь город под свой вихревой купол. И тут мое внимание привлекли многочисленные вспышки в небе и несколько ярких полос, стремящихся к земле с огромной скоростью и исчезнувших в глубине города. Через несколько секунд до меня дошла ударная волна, эпицентр которой был недалеко. Но то было только началом. Посреди того хаоса, что творился с облаками, образовалось обширное пустое место, напоминающее центр воронки, из которого на землю начал опускаться огромный сияющий диск.

В этот момент я, словно очнувшись ото сна, побежал в соседнюю комнату за Сашей.

– Доза, вставай! – с безумными глазами я вбежал в ее комнату.

Бесполезно – спит как убитая. Пришлось ее немного потрясти, прежде чем Саша, сонно потирая глаза, спросила:

– Чего надо?

Я, не говоря ни слова, потащил ее на балкон. Несмотря на вялую походку только что проснувшегося медведя, нам все же удалось подоспеть как раз к самому началу. Уже на балконе с нее сон как рукой сняло. Казалось, происходящее у нас перед глазами было похоже на самый фантастический и в то же время на самый ужасный сон в нашей жизни.

Еще недавно вращающийся яркий диск толчками вырывал из земли огромный, похожий на обелиск, столб. Он напоминал исполинский небоскреб с множеством ярких окон, из которых вырывался ослепительный свет. Такое светопреставление заставило нас сильно зажмуриться, так как сияние, исходившее от него, осветило на несколько секунд практически весь город. И еще этот звук: словно тысячи молотов с оглушительным ударом обрушиваются на наковальни. К нему привыкаешь не сразу, и даже мы вздрагивали всякий раз, как только он разносился по пустынным улицам города.

Казалось, Саша вечность поднимала голову к небу, прежде чем она осознала ужас всего происходящего.

– Вот это космозаебство.

– Если все это взаправду, то нам нужно отсюда убираться. И поскорее, – когда я подталкивал ее к выходу, нас оглушил новый удар грома. – Смотри туда!

Сверху, протаранив толщу облаков, на наш дом, яростно вращаясь, несся раскаленный добела огненный шар. Все произошло так стремительно, что мы не успели что-либо предпринять. За три стремительных витка он достиг земной поверхности, на последнем перевороте протаранив балконную секцию нашего дома до третьего этажа, подкинув нас, словно котят. В воздухе смешались огонь, крики, пыль, кровь, стекла и страх. И взгляд женщины, полный ужаса, которая выгуливала собаку рядом с домом. Она была вдавлена и погребена обломками разгоряченного металла.

Дальше я все видел, словно в замедленном действии. Каким-то неестественным движением я перевернулся и ухватился за балконный порог, подхватив за подмышку Сашу, и повис на покосившейся от удара плите. Все три балкона рухнули друг на друга, устоявшись в таком положении. Оценив представившуюся ситуацию, до рухнувших балконов расстояние составляло около полутора метров, я решил вернуться в нашу квартиру. Но, несмотря на мои заверения, что я смогу подтянуть ее до порога, Саша, сославшись на то, что стена может не выдержать и дальше вес обоих, предложила прыгать вниз. И попытаться выйти через окна квартиры на нижнем этаже. Я согласился.

Реализовать этот план оказалось намного сложнее: обломки огненной ярости повредили все балконы и удара нашего прыжка нижний не выдержал. Жалобно проскрипев, он неумолимо начал крениться. Саша в последней попытке удержаться на ногах схватилась за балконную решетку, а я ухватился за задний край нижней плиты. Так мы дружным трио, обнявшись, упали вниз. При ударе о землю балкон перевернулся, процарапав почву решеткой, и накрыл нас сверху, словно игрушечный домик. Это спасло нас от риска быть раздавленными двумя верхними балконами, которые обрушились следом за нашим.

Саше повезло – мы упали на мягкую почву, а не на асфальт, и ее руки, которыми она по-прежнему продолжала сжимать балконную решетку, были просто разодраны, а не сплющены падением. Из-под балкона мы выбрались через боковой проем, решетка которого на наше счастье откололась от удара о землю.

– Саша, – я пытался повернуть ее голову к себе, но шея была будто скована железом.

Я перевел взгляд в то место, куда смотрела она, и с ужасом отвел глаза. На краю воронки лежала обугленная женская рука в окровавленных синих лохмотьях футболки и была похожа на вырванное крыло с торчащей костью. Несмотря на всю эту неприятную картину, самым необыкновенным во всем этом было то, что средний палец на руке был выгнут и повернут в нашу сторону (в отличие от положения остальных частей руки). Поставив Сашу на ноги, я дернул ее за собой прочь от осыпающихся стен здания.

Отбежав на безопасное расстояние от здания, задыхаясь от пыли, поднятой обрушением, мы повалились на газон. Отплевываясь от скопившейся во рту пыли и земли, мы радовались своему спасению. Прихрамывая и пошатываясь (при падении мне зажало левую ногу между землей и балконной плитой), я подошел к Саше и осмотрел ее руки. С первого взгляда мне показалось, что вместо кистей осталось только кровавое месиво, но оказалось, что ниже локтей руки были в неглубоких частых царапинах и налипшей грязи. В надежде, что в скором времени мы окажемся поблизости от ближайшей больницы или встретим машину скорой помощи, я перевязал руки куском своей футболки, чтобы временно остановить кровотечение.

К тому моменту на улице собралось немалое количество зевак. К нашему удивлению, все происходившее словно притягивало людей, хотя нам хотелось оказаться тогда подальше от всего происходившего. Толпа же стояла, как завороженная столь невероятным зрелищем.

– Нам нужно поскорее сматываться отсюда. Чует мое сердце, что это только начало, – озираясь по сторонам, прокричал я, потому что в этот момент до нас в очередной раз донесся оглушительный грохот.

– И, походу, делать это нужно поскорей, – сказала Саша, кивая в сторону таинственного «небоскреба», продолжающего оглушительно грохотать.

Зажимая уши, мы бросились прочь, расталкивая на своем пути людей, которые так же, как и мы, осознали, в какой ситуации они оказались. Всем телом я ощутил пронизывающий холод уставившихся на меня тысяч глаз, но, заметив ужас в глазах подруги, я просто бежал, боясь обернуться назад. В тот момент у меня была только одна мысль – вырваться из этого хаоса и безумия сталкивающихся тел. Не разбирая дороги, мы пытались выбраться из сжимающегося все плотнее кольца людей. Бежали, куда глаза глядят, искали выход, с ужасом наступая на тела несчастных, задавленных толпой. (Потом, даже спустя несколько лет, во снах меня каждую ночь преследовали лица тех, кому не довелось спастись в этот вечер). Лица мужчин, женщин и детей. Особенно эти детские глаза, в которых застыл немой ужас от той участи, от которой мы тогда так пытались убежать, ступая по их раздавленным телам. Оступившись, я инстинктивно повернул голову назад, но ничего, кроме охваченных ужасом лиц, не смог разглядеть в поднявшейся от сотен ног пыли. Вокруг нас царила полная неразбериха, несшая нас в неизвестность. Плотная масса, состоящая из множества разгоряченных тел, казалось, не могла выбрать один единственный путь для всех. Толпа начала растекаться в разные стороны, достигнув спасительного, как нам показалось на тот момент, обширного перекрестка. А у меня в голове была только одна мысль – удержать Сашину руку. На несколько секунд мы вырвались из удушающих оков, но уже через несколько секунд живая масса вновь слилась в единый организм. Вот тут-то и началось самое страшное. Крики и безумие.

Только сейчас, собирая все происходившее в те минуты, я понимаю, что нам тогда чертовски повезло.

Тело стало липким от пота, и в поисках глотка свежего воздуха мне приходилось вытягивать шею вверх, спасаясь от раскаленного дыхания, ежесекундно обдававшего мою голову сзади. Вокруг все грохотало, раздавались крики и стоны, но я слышал только биение собственного сердца и сбивчивое от страха дыхание. Перед глазами все плыло: я не разбирал дороги, не замечал никого вокруг. Я чувствовал только ледяной ужас, бегающий мурашками по спине, а в голове с болью пульсировала уже другая и более важная на тот момент мысль: нужно скрыться, вырваться, убежать… Вот только эта обезумевшая толпа, которая будто вцепилась в нас своими когтями и старалась поглотить целиком, не давая шанс на спасение. Свобода казалось такой далекой, недостижимой, но все равно желанной.

Подхваченные течением людей, не способные сопротивляться ему, мы неслись в сторону Юго-Западного района города. Поток был настолько плотным, что невозможно было дышать, да еще и поднятая пыль, и дым многочисленных пожаров… Я начал задыхаться. В глазах потемнело.

А крики подбирались все ближе. Тут я почувствовал резкий толчок сбоку и полетел куда-то в сторону, в неизвестность…

 

Очнулся я от того, что меня кто-то тащил по земле. Перед глазами было все серо от сгустившихся вокруг нас пыли и дыма. И в этой удушающей атмосфере я, ничего не видя, чувствовал только хрупкие женские руки, которые вытаскивали мое грузное тело с дороги на траву.

– Саша? – сухим, сдавленным голосом простонал я.

– Макс, только тихо, они везде, – на ухо прошептала она. – Ты как, ходить можешь?

Превозмогая адскую боль во всем теле, я медленно, пошатываясь, встал на ноги. Безумно болела голова, мне казалось, что она вот-вот разорвется на тысячи мелких кусков, мои собственные ноги не слушались, отказываясь не то, что ходить, но даже просто выдержать вес тела. Тем не менее, держась за стены, мы медленно побрели в ближайший переулок.

С облегчением усевшись на ступени лестницы в подъезде ближайшего дома, я стал осматривать себя на наличие серьезных повреждений. К счастью, тяжелых травм я не получил, но моей голове досталось изрядно, так что оставшиеся лохмотья от моей футболки пошли впрок.

– Ты все видел? – спросила Саша, перевязывая мне голову.

– Нет, я сразу же постарался убежать, когда увидел твою реакцию.

– Я не знаю, что за дерьмо там произошло, но явно ничего хорошего ждать не приходится, – она закрыла глаза руками, судорожно вздрагивая. Глубоко вздыхая, подруга рассказала обо всем, что произошло с того момента, как началось наше бегство от неизвестных преследователей.

– Когда мы стояли там, в толпе… Слушай, у тебя курить есть?

– Нет.

– Вот черт… так вот. Оттуда вылетело огромное количество каких-то тварей, которые стали разлетаться в разные стороны. Какие-то странные коконы с меня ростом. Я не знаю, что им было нужно, но часть из них явно устремилась в нашу сторону, и не думаю, что они хотели поздороваться. Тогда мы и побежали. Ты слышал ужасные вопли за спиной?

– Помню, но у меня все было, как в тумане.

– А я это видела и слышала. Похоже на визг свиней, когда их режут, – голос Саши стал тихим, кажется, у нее пересохло в горле. – Только это были люди.

Она встала и начала обшаривать лестничную площадку. Я молчал. Через несколько минут она вернулась и села рядом, держа в руках чей-то недокуренный бычок.

– Думаешь, это что-то опасное? – опасливо спросил я.

– Не знаю, но они нападали на людей… Не знаю, зачем и за что… Я точно не хочу с ними оказаться рядом. У тебя есть зажигалка? – не глядя в глаза, спросила она.

Я обыскал карманы, но ничего не нашел.

– Видимо, во всей этой суматохе где-то выпала.

– У меня сейчас мозг вынесет от всего этого. Дайте мне зажигалку или спички, блин, – она приподнялась и стала обшаривать стены в темном коридоре. – Как ты думаешь, в доме кто-нибудь остался… в живых?

На этот вопрос у меня ответа не было. Саша, казалось же, ни на что не обращала внимания и была охвачена лишь одной маниакальной идеей о единственном, хотя бы небольшом, но столь спасительном коробке спичек. Только по звуку удаляющихся шагов я понял, что она уже поднялась на следующий этаж, и, по прозвучавшему стуку о металлическую дверь, пыталась найти признаки жизни за ней.

– Макс, иди сюда, – позвала она меня через несколько секунд.

Я поднялся на второй этаж, с которого, по моему мнению, доносились последние звуки, и дернул на себя первую попавшуюся дверь. Закрыто. И тут, слева, я заметил тусклую вспышку. На ощупь я протиснулся в дверной проем соседней разломанной двери. В коридоре было темно, но откуда-то справа я слышал тихое поскрипывание дерева. Саша стояла на кухне и курила, облокотившись о стол.

– Здесь никого нет. Вот, спички нашла. Слава Богу, что нам попалась квартира курящих людей, а то от плиты прикуривать не в кайф. Смотри-ка, «Родопи», ну хоть какие-никакие, а сигареты, – тихо произнесла она. – Просто сказка. Что же, давай, что ли поищем какие-нибудь бинты и лекарства, а то я так долго не похожу. Ай, жжет как.

Я попытался включить свет – бесполезно, электричества не было. Пока Саша сидела на стуле и пускала кольца дыма, я осмотрел кухню, но никаких признаков аптечки не нашел, все безуспешно.

– Видимо, они табаком и лечились, – заглядывая в холодильник, усмехнулся я. – Холодильник пуст, даже ничего покрепче воды в этой квартире нам найти вряд ли удастся.

– Что же, придется поискать в других комнатах, – вставая со стула, сказала Саша, потушив о стол сигарету.

Вооружившись найденными Сашей спичками, мы начали обыскивать квартиру в поисках чего-нибудь полезного. В квартире был жуткий беспорядок: окна выбиты, мебель опрокинута, всюду осколки битого стекла. Найти что-либо в таком беспорядке, да еще и в темноте, было невозможно. Единственное, на что мне удалось наткнуться – это ножка от сломанного стула с двумя торчащими гвоздями. Отломав вторую, я протянул ее Саше. «Хоть какое-то оружие», – подумалось мне. Около окна, под самой батареей, я обнаружил огромное пятно свернувшейся, но все еще блестящей крови. Саше не стал ничего говорить, решив поберечь ее, поскольку она и так была на взводе.

– Ничего стоящего. Пошли на кухню хотя бы просто для того, чтобы промыть раны, – предложил я.

Мы отмывали грязь и запекшуюся кровь в полнейшей тишине. Только покончив с этим занятием, устало сев на стул, Саша спросила:

– Ну и что нам теперь делать?

Я стоял в дверном проеме и не знал, что ответить.

Кто-то сзади вцепился в мое плечо. Я мгновенно увернулся, схватил со стола найденную ножку стула и, занося руку для удара, повернулся к неизвестному нападавшему.

Передо мной стояла бледная, измученная женщина. Она сжимала в руке какую-то непонятную плюшевую игрушку, вымазанную в крови и грязи.

– Я же мог Вас убить! – тяжело дыша от только что полученной порции адреналина, выкрикнул я.

– Слава Богу! Вы нормальные.

Саша, до этого сидевшая с безразличным видом и смотревшая на все происходящее, как на кино, встала, зажгла спичку и поднесла ее к самому лицу нашей гостьи.

– И че? – произнесла моя подруга, тщательно рассматривая лицо женщины. – Тебе что нужно, мамаша?

– Если вы собираетесь отсюда уходить, то возьмите меня с собой. Одной мне не выжить, – ответила та. Ее глаза вдруг наполнились слезами, и мольба в голосе прозвучала как-то тихо и дрожа, словно натянутая тетива. – После всего, что здесь произошло, я уже и не думала, что хоть кого-то еще увижу. Тем более тут.

– Блядь! – вскрикнула Саша, дуя на обожженные спичкой пальцы, – та догорела слишком быстро. – Лично я собираюсь сидеть тут и дождаться лучших времен.

– Вы не понимаете! – закричала женщина. – ОНИ повсюду! Скоро они и до вас доберутся, отсюда нужно уходить!

– Вы думаете, что на улице безопаснее, чем здесь? – спросил я.

Женщина медленно, сползая по стенке, села на пол.

– Нет. Тут нигде не безопасно. Но я видела, что произошло с людьми, которые... – женщина достала пачку сигарет и закурила. Немного успокоившись, она продолжила. – ... которые бежали там, по улице. Я все видела из своего окна. Видела то, – она сглотнула. – Что творилось с ними. И тварей, что вылетели из того предмета. Как большие мозги, только с хвостами. Я не… не помню слово. Как у.… Эээ… Щупальца. Иначе их не назвать, раз они ими ловили людей. Они выхватывали первого попавшегося из толпы и просто отбрасывали его в сторону. Я думаю, что никто из них после такого падения не выжил. А тех, кто, может быть, и выжил, все равно убили. Потому что за ними шли другие.

Женщина сделала долгую затяжку и уже более спокойным голосом продолжила:

– Я бы сказала «синие люди», они будто светятся изнутри синим. В остальном они такие же обыкновенные люди, но этот свет… Они словно под гипнозом хватали нормальных и тащили к этим мозгам. Там, среди них, был и мой муж. Я кричала, звала его, он должен был услышать – он был совсем рядом, но так и не обернулся. О, ужас, – при последних словах она уткнулась в ладони и замолчала.

– Это действительно ужас. И ужас еще и в том, что я только сейчас подумал в первый раз о своей жене. Вика ведь где-то там.

– Ну, что же это я вам все рассказываю. Вы и сами, поди, там были и все видели, а не из окна, как я.

– Да, но мы с Сашей ровным счетом ничего так и не смогли разглядеть. Кстати, я Максим, а это моя подруга Саша.

– И вправду, я же не представилась, – Ольга.

– В любой другой ситуации я бы, наверное, сказал, что мне очень приятно, – протянул я руку нашей новоиспеченной боевой подруге.

Саша же с невозмутимым видом сидела на стуле и продолжала дуть на обожженные пальцы, изредка недоверчиво поглядывая на Ольгу.

– Максим, можно тебя на минутку? – выходя в коридор, позвала меня она.

– Мы сейчас, – закрывая за собой дверь кухни, искривившись в болезненной улыбке, сказал я женщине.

Но, отвернувшись от двери, я заметил, как Саша уже вошла в комнату, где мы совсем недавно были, и от которой я так хотел быть подальше.

– Мне совсем не улыбается шастать по городу в поисках спасения в лице нашей доблестной милиции. Тем более по ночным улицам, по которым ползают мозги-переростки и куча непонятных зомби. Давай дождемся утра здесь.

– Ты уверена, что мы доживем здесь до утра? Укрыться негде, окна все разбиты, кто угодно может сюда залезть. И еще я беспокоюсь за Вику. Тебе тут не попадался хоть какой-нибудь телефон? Я должен ей позвонить.

– Нет. Судя по тому, что они курят «Родопи», это чудо техники им не знакомо. Вика на работе?

– Я не знаю. Вполне возможно, что она ехала домой, когда это случилось. Нужно найти телефон.

Вдруг до наших ушей донесся какой-то шум в подъезде. Переглянувшись, мы аккуратно, стараясь не шуметь, направились в коридор. Дверь кухни открылась, и из нее тихо и медленно появилась Ольга. В руках она сжимала мою ножку от стула. Шум стал намного ближе, и мы уже отчетливо слышали чьи-то шаги по лестнице. Все трое затаили дыхание, стараясь ничем не выдать себя и не привлечь внимания.

Тут в дверном проеме появился силуэт. Это был обычный человек, мужчина среднего роста, только одно отличало его от нас: голубоватое свечение, исходившее от тех немногих участков кожи, что не были закрыты одеждой. Мужчина отчаянно начал бороться с покосившейся дверью, преграждавшей ему путь.

– Игорь… – еле слышно прошептала Ольга, опустив руки и выронив палку.

Мужчина, сумев все-таки протиснуться в квартиру, кинулся к ней, издав душераздирающий нечеловеческий вопль. Та стояла, не в силах пошевелиться или что-нибудь предпринять. Он же останавливаться не собирался: схватив Ольгу за горло, он с силой ударил ее о дверной косяк и принялся душить.

– Игорь, это же я, – отчаянно пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, простонала она.

Я понял, что медлить нельзя. В стремительном прыжке я схватил палку из-под ног борющихся и со всего размаху, что было сил, несколько раз ударил мужчину по голове. Тот обмяк, его хватка ослабла, дав возможность Ольге отступить и наконец-то отдышаться. Мужчина рухнул наземь.

Я, тяжело дыша от непредвиденной схватки и осознания всего ужаса произошедшего, легонько пнул тело, которое продолжало светиться зловещим синим.

– Кажется, мертв.

Саша зажгла спичку, подошла к валяющемуся мужчине, присела на корточки и попробовала нащупать у него пульс.

– Точно мертв, – сказала она, в тусклом свете спички разглядывая тело.

– Нет! Вы убили его! – вдруг закричала Ольга, кидаясь к бездыханному телу. Упав на колени, она принялась резкими, отрывистыми движениями метаться по его телу. – Это мой муж! Зачем вы это сделали?!

– Вообще-то он хотел Вас убить, – сказала Саша, зажигая следующую спичку.

– Он был не в себе! Он не хотел этого! – сквозь слезы вскрикнула Ольга. Рыдая, она обессилено упала мужу на грудь.

Я стоял и не знал, что сказать, как поддержать убитую горем женщину. Я не хотел его убивать. Видит Бог, не хотел. Все произошло само собой: мое тело двигалось интуитивно, как будто само нашло единственный выход из сложившейся ситуации.

Ольга успокоилась и, вытирая слезы, встала с колен.

– Он не хотел, он не мог. Понимаете? Не мог, – она отчаянно кинулась на меня и принялась бить в грудь. Удары были слишком слабые, чтобы причинить мне хоть какую-то боль, но она продолжала колотить, пытаясь передать мне хоть частичку своей боли.

Очередная спичка потухла, и комната снова погрузилась во тьму.

– Он не хотел, он не мог, – продолжила твердить Ольга, не прекращая свои недействующие удары. Я даже не пытался отбиваться, понимая, что сейчас ей это необходимо.

Превозмогая боль, пульсирующую в ноге, я стоял и, закрыв глаза, вбирал в себя всю боль ударов убивающейся от горя женщины. И с каждым ударом она все больше и больше ослабевала, пока обессилено не рухнула на меня, обхватив руками за шею.

– Он не мог, – выдохнула она.

Я же почувствовал, как по моей руке потекли ее обжигающие слезы, бередя недавние порезы и царапины на плече. Ничего не придумав лучше, я прижал Ольгу к себе, и мы оба стояли, будто осмысливая произошедшее. Но при этом наши переживания не пересекались на ее горе. Мои мысли витали далеко от этого дома и были полностью заняты спасением моей Вики. Где-то с минуту мы так и простояли.

– Ребята, не хочу вас отвлекать, но, походу, когда он пришел к нам, был уже мертвым, – раздался голос Саши.

Ольга, пытаясь понять сказанное, отпрянула от меня. Я тоже, растирая правое плечо куском ткани, подошел к телу, чтобы разглядеть его.

– Подожди, – остановив Сашу, сказал я и направился на кухню. Подобрав со стола вторую найденную ножку, я обмотал ее сухим куском наполовину влажного полотенца и вернулся в коридор. Опустившись рядом с телом, я отдал подруге «биту с гвоздями» и плотно закрепил полотенце на импровизированном факеле. Взяв спички, я поджег его и протянул в сторону нашего незваного гостя. В свете от огня я увидел, как две испуганные женщины склонились над телом мужа Ольги. По их напряженным телам казалось, что любой шорох или звук мог испугать до смерти. Так что я осторожно придвинулся к ним и одобрительно кивнул Саше.

– Смотри, из раны на его шее, – и Саша, подперев шею мужчины взятой из моих рук ножкой, указала на два глубоких прокола от гвоздей. – Не вытекло ни капли крови. Она свернулась, а произойти за такой короткий срок это не смогло бы. Вот черт!

На наших глазах проколотые раны на шее Игоря начали зарастать в мгновение ока, будто бы их и не было. Он медленно шевельнулся и повернул голову к нам, оказавшись носом к носу со мной, склонившимся над его шеей. Его тело конвульсивно дернулось и начало приподниматься, раскачиваясь из стороны в сторону. Откинувшись назад, я, перебирая ногами, отполз к двери и нащупал под рукой плотный предмет.

Саша же резко вскочила на ноги и занесла ножку над головой мертвеца. Ольга в ужасе попятилась назад от тела своего мужа, которое еще минуту назад оплакивала со слезами на глазах. А я сидел на полу, схватившись за ручку зонта, который от судорожных движений автоматически раскрылся, закрыв мне большее пространство передо мной. Я, ничего не видя перед собой и протыкая воздух, ухватился за висевшее на вешалке пальто и приподнялся. Но было уже поздно.

Со всего размаху Саша протаранила голову мужчины гвоздями. Тело во второй раз бесчувственно рухнуло на пол. А мы понимали, что оставаться в квартире уже стало действительно не так и безопасно.

– Я за ножом и сматываемся. Тебе, мамаша, дать че? Или так, кулаками обойдешься?

– Если все снова повторится, как и в прошлый раз, то у нас минут пять, не больше. Давай побыстрее. А я пока поищу что-нибудь из… Валим. Саша, бросай все! Наша Белоснежка уже очнулась.

Забросив идею о поиске какой-либо одежды, я подарил Ольгиному мужу еще несколько секунд небытия. От последнего удара ножка стула обломилась на конце, оставив свою лучшую часть с гвоздями в голове нашего горе-зомби. Саша же, не реагируя на мои слова, была занята выбором подходящих ножей, найденных в ящике стола, остановившись на двух: мачете и хлебном.

– Саша, скорей, – стряхивая ошметки обгоревшего полотенца с факела-ножки, поторопил я ее.

– Вот эти подойдут. Еще бы научиться ими пользоваться.

Пока я поднимал Ольгу с пола, она фигурно размахивала ими над головой Игоря.

– Бежим, – закричал я на Сашу, и мы втроем покинули наше убежище.