23 день. Глава вторая

Глава вторая.

Перебежка.

 

 

 

На улице была уже ночь. Мы оказались посреди темноты, которую временами прерывал тусклый лунный свет, пробивавшийся из-за плотного скопления облаков. И в эту июльскую ночь, когда город прорисовал свои очертания, сердце забилось в сумасшедшем ритме. Обычно иллюминировавший город теперь стоял в полной темноте, красуясь невообразимыми картинами постапокалипсиса.

На улице не было ни души. Будто всех просто смыло какой-то гигантской волной. Тишина, царившая во дворе, еще больше пугала меня.

- Куда направимся? – нарушил эту давящую тишину голос Саши.

- Я должен найти Вику, пока это безумие не добралось до нее, – ответил я, лихорадочно прокручивая всевозможные варианты в голове.

- Значит, нам нужно на Ботанику. На Юго-Запад нельзя – туда побежала толпа. Лучше пойти через парк, а там до Дворца спорта, – рассуждала вслух подруга.

- Давайте убираться. И побыстрей. Кажется, Игорь спускается, – сказала Ольга, срываясь с места и быстро переходя на бег.

Услышав шорох со стороны подъезда, мы, не сговариваясь, отправились вслед за ней. Свернув в первый же проулок, дабы хоть как-то усложнить жизнь преследователю, мы начали пробираться сквозь деревья, держась поближе к домам. Так нас труднее было разглядеть потенциальным врагам.

Мы принципиально выбирали самые тернистые тропинки, которые разглядеть в темноте было невозможно. Намеренно искали самые трудные пути – так у нас больше шансов. Хотя, если это все правда, если это не сон – они невелики. Те маленькие переулки, через которые мы пробирались, казались какими-то призраками, словно отголоском давно прошедших лет. В этой густой, как смола, черноте и в гробовой тишине, которую лишь изредка раздирали, как плоть ножом, вопли отчаяния, эти дворы казались зловещей пропастью, в которую мы вынуждены были прыгнуть.

Как ни странно, но по нашему пути к лесопарку мы беспрепятственно пробрались до последнего спасительного угла дома, закрывающего нас густыми ветвями раскидистой ивы. До ближайших деревьев было не менее пятидесяти метров. Но никому из нас не хотелось рисковать своей жизнью, чтобы узнать, останется ли данный марш-бросок незамеченным. Хоть нам и казалось, что в радиусе близлежащих домов никого нет, но быть уверенными, что район пуст, мы не могли.

- Оставайтесь тут пока, а я обойду дом с другой стороны, – предложил я.

- Но если с тобой что случится, то мы ведь не сможем прийти к тебе на помощь, – удерживая меня за руку, взмолилась Саша.

- Если вы услышите что-либо, то это будет для вас только одним – бежать. Как бы то ни было, здесь вам оставаться будет намного опасней. Вы будете должны забыть обо мне и спасаться. Бегите без оглядки.

- Хорошо, но будь осторожен, пожалуйста.

Остановившись на углу, я обернулся к ним, пожелал удачи и, выставив перед собой тесак, скрылся среди деревьев.

Идти в обратном направлении оказалось куда страшнее. Из-за каждого куста я ожидал внезапного выпада «собирателей тел». Но было куда страшней окунаться в гущу ветвей, цепляющихся за меня тысячами холодных от ночной прохлады листьев. По телу пробегала дрожь, заставляя пожалеть меня, что то свободное время, что мы провели в квартире, я не потратил на поиски какой-нибудь рубашки или футболки.

А беззвучная ночная жизнь во дворе как будто сдавливала меня все больше сжимающимися оковами страха. Заворачивая за следующий угол дома, я присел и перевел дыхание. Ближайшее укрытие было в метрах пяти, а со всех сторон я оставался абсолютно беззащитным.

Я еле сдержал крик, когда из скрытого от моих глаз вентиляционного люка, который зарос травой и находился на середине моего пути к третьему рубежу, на меня выпрыгнула безумно орущая кошка. Выронив из рук нож и зажимая рот ладонями, я старался тише судорожно глотать воздух. Дрянная кошка чуть не свела меня с ума.

Но тут из подвала через проем я услышал какое-то копошение и скрежет. Не собираясь разбираться, кого же еще таила подвальная тьма, я, ступая как можно тише, продвинулся вперед. Больше звуки не повторились. Последние метры своей перебежки я преодолел без приключений, вернувшись к тому месту, откуда я начал свой круг вокруг дома. Саша и Ольга были все еще там.

Мы медленно, ступая друг за другом, стали пробираться сквозь деревья. Они были той преградой, которая неимоверно осложняла нам путь, но при этом защищала и давала спасительный шанс. Мелкими перебежками от дерева к дереву мы карабкались к своей цели. Каждые десять метров, пройденных нами, были словно долгий этап жизни, за который мы набирались все больше опыта, все больше мастерства.

Я прошел немного вперед, расчищая путь спутницам, обследуя землю на возможную опасность. Я так погрузился в это дело, что внезапный крик донесся до меня как будто издалека, из другой реальности. На самом деле это был отчаянный, нечленораздельный вопль Саши. Холод пробежал по моей спине. «Что случилось?» – пронеслось у меня в голове. И следом, обжигая своей естественностью, была мысль: «Я успею вовремя?»

Сломя голову, я бросился назад в ту непроглядную ночь, что так пугала меня, что так была нужна мне сейчас.

Саша стояла, всем телом прижавшись к дереву, молча глядя округлыми от страха глазами вперед. Я проследил за ее взглядом: на нее медленно, но неотвратимо ползло самое мерзкое существо, которое я когда-либо видел. Причем вся мерзость его состояла в его реальности, в его правдоподобности: это был маленький мальчик, точнее, его верхняя половина, карабкавшаяся в сторону моих спутниц. Нижняя половина тела уродца отсутствовала. Вместо нее по земле, оставляя черные следы слизи, тащились кишки, которым просто некуда было деться, кроме как вывалиться наружу. Его маленькие ручки хватко цеплялись за землю, словно за жизнь, и неумолимо сокращали расстояние до жертв. Его мозг вытек из черепа, казалось, он просто распух до таких размеров, что не смог уже больше сдерживаться внутри, явив себя миру. Его глаза, налитые кровью, вращались вокруг орбит, и раззевавшийся наполовину беззубый рот извергал глухие булькающие звуки, разносившиеся по пустырю в надежде быть услышанными своими собратьями. Маленький мальчик, лет пяти, совсем еще ребенок… теперь им руководило одно желание – убивать.

В состоянии полного аффекта я подскочил к обезображенному нечто, бывшим когда-то телом ребенка, и, зажмурив глаза, стал наносить по нему беспорядочные удары. Удар, еще удар, следующий… «Я не могу остановиться – мне это нужно. Я должен передать ему все дерьмо, что испытал за последнее время. Мразь, ты собираешься дохнуть? Ты ответишь за все то, что сделали подобные тебе. Ты думал, что если ты ребенок, тебя ждет пощада? Нет! Ты ответишь… Ответишь за все!»

Я уже не понимал, что делаю, но чувствовал, что это необходимо. Причем необходимо всем нам. Мои движения были коллективным желанием, переросшим в действия. Забрызганный кровью, обезумев от страха и боли, я вбивал уже недвижимое субтильное существо в землю, не в силах остановиться.

- Макс, прекрати. Он уже всмятку, – я почувствовал Сашину руку на плече. – Мы должны идти вперед.

Я остановился, с ужасом осознавая, что делал только что. Неужели это я? Как я мог опуститься до такого? До животных инстинктов, которые полностью овладели моим разумом.

- Нужно бежать, – словно издалека прозвучал ее голос снова.

Остановка посреди пустынной дороги могла стоить нам жизни. Волоча по земле треснувшую от ударов палку, я пошел в сторону леса, запинаясь на ходу, не в состоянии совладать с обуревавшими меня страстями. Женщины что-то кричали мне, стараясь вернуть меня к реальности, но я ощущал только, как кровь резкими толчками приливала к голове, будто пытаясь разорвать мой мозг. Я остановился и сел на землю, закрыв глаза. Оставшейся частью своего деревянного спасителя я принялся рыть землю, крича изо всех сил.

Подошла Ольга и сдержала мою обезумевшую руку.

- Максим, ты уже ничем ему не поможешь, – тихо сказала она. – Ты должен жить. И сделать ты должен это для Вики. Я помогу тебе.

Удаляясь от недорытой мной могилы, я чувствовал облегчение с каждым шагом. Ольга, по-матерински обняв меня, уводила нас с пустыря в гущу деревьев, где сидела Саша, пытавшаяся скрыть недавние слезы. Похоже, она одна в тот момент пыталась совладать со своими чувствами, не давая себе ни малейшего послабления. Но, когда она заговорила, ее голос дрогнул.

- Идем дальше, – неуверенно произнесла она, пряча глаза от нас, и исчезла за захлопнувшимися ветками деревьев.

 

* * *

 

Ночь сгущала темные краски на синеющем небосводе, решаясь, как и каждую июльскую ночь, на несколько часов поглотить отблески солнечного света. Звезды тускло поблескивали, подернувшись дымкой испарений. Мгла, скрывшая лунный свет, старалась обезличить все на нашем пути. Нигде впереди мой взор не радовало своим манящим светом окно какого-нибудь домика, сокрытого в гуще зелени парка. До которого не дошла еще волна повсеместного разрушения. Только каждый шаг сопровождался предательским потрескиванием иссохших ветвей и шелестом листвы под ногами.

Впереди, за последней преградой из сплетения свисающих ветвей ивы, чернота понемногу расступилась, раскрыв перед нами обширное пространство детской площадки. Я оттолкнул назад в гущу ветвей Сашу, налетевшую на меня на пару с Ольгой. Сам я затаился, присев за скамейкой, и вслушивался в ночь.

На открытой местности город снова ожил, распространяя массу звуков и запахов. Правда, сейчас нос тревожил запах гари, а слух –многочисленные человеческие крики. Похоже было, что на центральные улицы выплеснулся весь ужас и хаос, до сих пор царившие во тьме молчания. Они переметнулись с тихих улочек в надежде спасения своего на шумные проспекты. Но мы были более чем уверены, что именно там нас и поджидала опасность. Скрываемые зеленой шапкой леса, мы медленно, но верно продвигались вперед, правда и сами не зная, куда приведет нас выбранная дорога.

Макушки деревьев возвышались над нами в розовеющих отблесках пожарищ, и мы не знали точно – не гнался ли за нами огонь по пятам? Если на расстоянии метров пятидесяти и царил ад, то впереди нас поджидала такая же лесная темная гуща, как и до этого.

(Центральная часть города. Тихий и уютный парк. Прекрасная игровая детская площадка, располагающаяся от нашего дома в десяти минутах ходьбы. Я вспоминаю, как мы с Викой строили планы на будущее, как именно здесь мы будем прогуливаться с нашими будущими детьми. Как, возможно, именно здесь наш сын или дочь сделает свои первые шаги. Теперь все наши мечты были навсегда вычеркнуты из нашего будущего. Все самое дорогое и близкое в этот вечер было перечеркнуто по велению чьей-то прихоти. На противоположную чашу весов опустилось самое страшное слово – вымирание. Сколько еще в этом городе осталось выживших из полутора миллиона? Детей, женщин, мужчин? И самое странное –где тела погибших? Ведь за весь свой путь ни я, ни кто-либо другой не заметили ни одного. Словно тьма была чем-то плотским и укрывала своим телом все то, что могло хоть в какой-то мере помешать нам, сломить нас. Наша перебежка вела нас в неизведанную даль, продвигаясь по которой мы чувствовали себя первопроходцами).

Безжизненный лес пугающе сжимал нас в своих объятьях, препятствуя нашему желанию скрыться в самой его непроглядной части. Оттесняя нас на тропки, которые хоть и были неширокими, но на несколько десятков метров спереди и сзади выдавали наше присутствие. Только крепкое сжатие рукояти ножа вселяло в меня надежду и немного смелости, пока я шел вперед, чувствуя, как сзади в мою спину вглядываются две пары глаз, доверяющие мне свои судьбы. И в тот момент это была огромная ответственность, возложенная на мои плечи.

Я немного прибавил шагу, удостоверившись, что впереди, до Дворца спорта, путь был открыт. Это приободрило на моих спутниц, которые немного расслабились и, впервые за весь наш переход через парк, о чем-то перешептывались за моей спиной.

Вой раздался как гром среди ясного неба, разорвав путы тишины. Все трое остановились и укрылись в зарослях кустарника. Впереди, недалеко от нас, промелькнуло несколько черных теней.

- Собаки или волки? – спросила меня Саша.

- А хрен его разберет, – как можно тише прошептал я.

И только я захотел привстать и осмотреться, как мимо меня по тропинке, совершенно не замечая ничего, пронеслась огромная стая собак. Мы сидели и провожали взглядом не меньше ста испуганно скулящих собак, убегающих от грозящей им опасности, которая, по ходу дела, в скором времени могла добраться и до нас. Я обернулся к девушкам и закричал, перекрывая своим голосом лай и скуление.

- Оставаться тут опасно! Если не поспешим, то, думаю, очень сильно пожалеем. До Большакова бегите и не отставайте! За мной!!!

На первом же шаге в мою ногу со всей силы ударилась голова животного, отчего оно зашлось лаем и «обругало» меня с ног до головы. Как всегда от собачьего лая по моей спине побежали мурашки, и стало немного не по себе. В глазах собаки читался упрек. Но упрек за то, по всей видимости, что я слишком медленно бегу, что посему замедляет передвижение всей остальной огромной массы, растекающейся за моей спиной, словно море. Его я не мог увидеть, но по звуку их там было достаточно.

Лес как будто встрепенулся и вышел из парализованного состояния. Я ощущал напористое дыхание сзади, обжигающее мне правое бедро, а под ногами – живой ковер из всех, даже самых мельчайших обитателей лесной почвы. Они лопались под подошвами моих сланцев, и, удерживаясь на этом склизком живом ковре, я балансировал между жизнью и смертью. Живая река несла нас вперед, увлекая за собой в сторону от нашего первоначально выбранного маршрута. Нужно было во что бы то ни стало выбираться из этого водоворота тел, дабы не быть унесенными в нежелательные для нас темные закоулки, где бы мы могли затеряться.

- Сдавай вправо! – прокричал я бегущей за мной Ольге. – Шурке передай!

Мы стали расталкивать ошалелых животных, но далеко не так легко было протискиваться между ними на бегу. Под моими ногами проскользнуло несколько небольших тел. Некоторые так навсегда и затихли. Но это была уже борьба за выживание, и здесь были все приемы разрешены. Со злости я стал их растаскивать по сторонам, расчищая себе путь к правому берегу. Визжа и скуля от боли, они пытались отстраниться, но те, кто не успевал унести свои лапы, либо летели прочь от моих ног, либо до конца сопротивлялись, кусаясь за ногу. Но я просто расшвыривал их, хватая за загривки и отбрасывая от себя.

У Ольги с Сашей дела обстояли куда лучше, чем у меня, их путь уже пролегал по левой стороне дороги. Но перебраться через высокую живую ограду им было не по силам. Приблизившись к небольшому скоплению крепких деревьев, я подпрыгнул, ухватившись за ветви последнего из них, тем самым дав возможность своим преследовательницам не остаться без своей спасительной веточки.

Саша и Ольга, увидев, что я ухватился за дерево, последовали моему примеру. А поток животных нескончаемой рекой проносился под нашими ногами. Но, вроде бы избавившись от одной проблемы, мы вновь столкнулись со старой – медлить нельзя. Я подтянулся на ветвях и перебросил свои ноги через кусты, перебравшись на другую сторону. Раздвинув крепкие ветви кустарника, я помог перебраться к себе сначала Ольге, а потом и Саше. Мы стояли в темноте и старались отдышаться. Но все мысли сводились к одному – невозможно нормально себя чувствовать и тем более соображать, когда под твоими ногами тысячи непонятно чего. И, слава Богу, что мы не имели такого удовольствия, чтобы разглядеть оных.

- О, Господи! Это уже ползает по мне, – истерично визжала Саша. Она топала ногами и втаптывала беспомощные тела насекомых в землю.

Она сорвалась с места и побежала от нас прочь. Ольга также не выразила удовольствия оставаться здесь и поспешила догнать девушку.

Последовав за ними, я также почувствовал огромное облегчение, когда под ногами оказалась твердая земля. Выбравшись на другую тропинку, которая также вела к Дворцу спорта, мы несколько секунд передохнули и продолжили путь.

В полном молчании осматриваясь по сторонам, мы пробирались сквозь чащу массива. Крепко сжимая рукоятку ножа, я уговорил Сашу остаться позади и занял место на передовой. Но никто больше не воспрепятствовал нашему продвижению. Зато со всех сторон до нас доносились звуки оглушительных взрывов, людских криков и нечеловеческих завываний, разрываемые через каждые несколько минут уже знакомым металлическим гулом, доносившимся со стороны центра. Вот так, укрытые в темноте и тишине леса, небольшими перебежками мы добрались до улицы Большакова и остановились, затаившись у стен Дворца спорта. Выходить на эту достаточно большую и открытую улицу, внимательно не оглядевшись, было опасно. Мы сосредоточенно стали вглядываться в темноту, которую нарушали лишь редкие пожары в разоренных домах. Где-то далеко слева виднелась группа силуэтов, блекло светящихся синим. К счастью, они удалялись от нас. За время, проведенное на улице, нас уже мало что могло напугать и небольшое расстояние в тридцать шагов, которое требовалось преодолеть до ближайших кустов, мы бежали.

И вовремя. Только мы успели укрыться, как по дороге промчалась стая существ, по виду которых мы с Сашей поняли, что это были «мозгококоны». Они пронеслись так стремительно, что после них нас обдало прохладной волной. Мое тело снова покрылось гусиной кожей, в который раз напоминая о прохладной летней ночи.

Устремившись вдаль, существа ни разу не остановились, и это дало нам понять, что мы остались незамеченными. Переводя дыхание, мы убедились в безопасности и перебежали дорогу, укрывшись в арке дома. Сидя спинами ко двору, мы не подозревали, что за нами тоже велось наблюдение.

Всем отрядом мы подскочили вверх, когда за нашими спинами раздалось рычание заведенного двигателя.

- Да ты ж мать твою, – выбрасывая перед собой нож, выругалась Саша.

И Ольга, сидевшая за ее спиной, в самый последний момент успела увернуться от хаотично пролетающего ножа, вдавившись в стену. Тот со звоном срикошетил от более плотного металлического предмета и канул бесследно во тьму.

- Смотри, Леха, выжил-таки кто-то.

Мужской голос, прозвучавший из темноты, не прозвучал для нас одобрительно – наоборот, как нам показалось, он был полон пренебрежения. В метрах пяти от нас кто-то включил фонарь и направил его ослепительный луч в нашу сторону.

- Да, вроде, не из тех лунатиков, что недавно здесь ползали, – донесся все тот же голос.

Да и как можно было поверить, что перед ними находились люди. Трое вымазанных в грязи непонятно кто, хромающих и покачивающихся на ногах, ну никак не могли создать впечатление нормальных людей. Уж больше мы тогда походили на тех самых «синих зомби», только не светились. Но все же.

- Да ну, рядовой. Те бы не стали так смачно матюгаться, а оттяпали бы тебе башку по самые колени, – послышался другой голос, который принадлежал более зрелому мужчине. – А потом бы вбили в твою безмозглую черепушку твой же писюн и помахали твоей же заднице на прощание.

Он залился задорным смехом, который раскатился по внутреннему двору.

- Да пошел ты… – обиделся рядовой.

Мы же все это время в состоянии полной прострации лежали на земле, боясь двинуться и получить пулю в лоб.

- Пора отсюда сматываться, пока еще какая-нибудь хрень не появилась. Да ладно тебе, Мишка. Выезжаем.

- А с этими что делать? С собой или здесь подыхать оставим?

- Эй, вы там. Запрыгивай назад, да побыстрей. И сидите тихо, понятно?

- Да, – приподнимая голову, отозвались все трое в унисон. Мы разместились на заднем сидении машины и впервые за несколько часов почувствовали себя хоть в какой-то степени защищенными.

- Мы направляемся к главному зданию автовокзала. До него поедете с нами, а там мы вас переправим подальше от города на чем-нибудь другом, – раскуривая потухшую сигарету, протянул Алексей.

- А зачем вы туда едете? – осмелился спросить я.

- Зачем – это наша проблема, и гражданским знать про то нет необходимости. И попросил бы: держитесь крепче. А ты… – он вопросительно навел на меня указательный палец.

- Максим.

- Я Алекс. Ты почему голый?

- Одежду пришлось разорвать на тряпки.

- Можешь взять за сидением одну из наших футболок. Извини, что не свежие. Да хоть что-то, правда? Кстати, там же и аптечка.

- Ага, – согласно кивнул я.

- Эммм… ребята, может, у вас и обувь найдется? А то тапочки как-то не особо для прогулок, – облокачиваясь об переднее сидение, поинтересовалась Саша.

Ольга, смущенно отводя глаза от интересовавшихся мужчин, сжимала в руках загрязнившуюся детскую игрушку.

- По уставу не положено. Сапоги у нас только одни. А это что? – спросил он ее.

- Сына, – отрешенно ответила Ольга.

Алексей оставил расспросы, понимая, что сейчас было не время для более близкого знакомства, и отвернулся от нас.

- Ну, поехали что ли?

- Двигаем отсюда, – улыбаясь в зеркало заднего вида, согласился Михаил, подмигнув Саше.

На безумной скорости машину подкидывало и мотало из стороны в сторону, когда она налетала на яму или на многочисленные тела людей, раскиданных по всему периметру дороги.

- Вот суки, наготовили…

- Отставить, рядовой! – вскричал Алексей.

- Да, товарищ прапорщик, – отчеканил Михаил.

Мы переглянулись, понимая, что впереди сидящим нас людям было неплохо известно обо всем случившемся за последние часы. Ольга закрыла глаза и что-то бубнила себе под нос, стараясь отвлечься от всего происходящего. Машина раскачивалась в разные стороны и старалась найти более открытое пространство, потому что тела, лежащие на проезжей части, стали чаще встречаться сбросанными в большие курганы. Некоторые из них были нанизаны на довольно странные предметы, представлявшие собой пятиметровые шпили, застывшие в нескольких футах над землей. Десятки тел замерли на них в виде канапе, рассказывая растерзанными частями тел каждому из сидящих в машине людей свою историю обо всем случившемся здесь до нас. Улица слабо освещалась тусклым свечением, исходящим от этих шпилей, хоть как-то помогая нам ориентироваться во всем этом беспорядке. Словно фонарные столбы, кода их только включают, они испускали холодный свет и покачивались над землей, будто карусель. И было это похоже на въезд в парк развлечений, где каждого из нас поджидал свой до ужаса увлекательный смертельный аттракцион, платой за который была жизнь. Дома, встречавшие нас своими темными окнами-глазами, словно пытались остановить нас, отгородить от возможных опасностей, которые могли поджидать за каждым из ближайших перекрестков, раскидав по дороге бетонные глыбы. Но мы неумолимо неслись именно туда, где нас могло ждать все, что угодно.

Проезжая по улице Сурикова, мы как завороженные смотрели на окруживший нас хаос. Алексей и Михаил тихо переговаривались на передних сидениях и, видимо, следовали какому-то определенному плану, указывая на что-то в расправленной на коленях прапорщика карте. Пытаясь разобрать хоть какие-нибудь слова из их разговора, я постоянно чувствовал, что меня подбрасывает вверх от попадавшихся под колеса человеческих тел, и, удерживаясь за металлическое перекрытие для брезента, набил на своей и без того больной голове пару дополнительных шишек. Во избежание быть выброшенным с машины я плюхнулся на свое место и потер ушибленный лоб, погрозив своему обидчику, чем немного развеселил сидящих рядом спутниц. Но позитивные мысли были сразу же прерваны криком Михаила.

- Вот вам, суки. Пидоры, получайте, – кричал он, обращая наше внимание на происходящее впереди.

На улице перед нами появилась группа «синих». И рядовой с детским задором, свистя и подзывая их к нам, сшибал светившиеся тела мертвых, как кегли в боулинге.

- Ну, иди, иди же сюда. Поближе… На! Еще хочет кто? Да пожалуйте… На! – направлял он машину в их сторону.

Мы же втроем смотрели на него и только каждый раз сжимали крепче пальцы вокруг верхней трубы, что закрепляла брезент над нашими головами, и молились, чтобы машина не перевернулась. Вытянув руку перед собой, я ухватился за трубу, а другой держал наготове нож, выхватив его из кармана своих шорт во избежание возможности нелепой смерти от своего же оружия.

- А вот это уже не смешно! – указывая куда-то вперед, проревел медвежьим голосом Алексей.

- А ты ж ебаный ты нахуй! – сворачивая резко в ближайший двор, завопил высоким голосом другой.

В полупрозрачное смотровое отверстие брезента я смог разглядеть, как на нас несутся два или три «мозгококона». Но машина завернула в проулок, перекрыв видимость их приближения от меня стеной дома. Задний люк был со вставкой из темно-синего пластика, разглядеть в котором что-либо было невозможным. Поменявшись с Сашей местами, я отстегнул ремень, фиксирующий правую часть брезента, и высунул голову наружу.

По еле видимой дороге, утопая в облаках пыли, поднятой из-под колес, за нами по воздуху неслись два исчадия ада, расправляя щупальца. Отталкиваясь ими от воздуха, они стремительно сокращали расстояние, разделяющее нас. Пятьдесят метров. Сорок метров. Тридцать.

Из-за моей спины раздался оглушительный выстрел. Разорвав тишину, он мог дать информацию тем «другим» о нашем нахождении. Но пусть даже такой жертвой мы избавились от одного преследователя. Его передняя часть расплескалась розовой жидкостью, и он рухнул на асфальт, накрывшись своими безобразными жгутами.

Усевшись на дно машины между сидениями, я выставил нож перед собой, защищая пространство под нашим укрытием. Саша тоже держала наготове биту. Ольга же вжалась в угол рядом с дверью и оглядывала все пути возможного бегства из машины. Алексей стоял на переднем сидении и, облокотившись на заднюю часть машины, наводил прицел винтовки на второго преследователя.

- Где же он? Свалил, что ли? За поддержкой, поди, – не двигаясь, сказал Алексей. Но садиться обратно не спешил, видимо, выжидал время. – Теперь мы знаем хотя бы одно – они не бессмертны.

По реву двигателя я понимал, что скорость, с которой мы неслись по внутренним дворам, была совсем не шуточной. Приподнявшись и осмотревшись по сторонам, я понял, что мы выехали на соседнюю с Сурикова улицу, название которой мне так и не довелось узнать, и покидали внутреннюю часть района, устремившись в сторону центральной трассы города в направлении Южного автовокзала.

До главной дороги оставалось не больше одного квартала. Улица была пустынна, казалось, что до нее не дошел весь тот ужас, творившийся на соседних улицах. Мы оказались на самой обычной улице ночью, где не горели фонари. А впереди светлело зарево пожаров. Вдруг откуда-то сверху на машину упал «мозгококон». Продавливая под собой крышу, он продвигался к кабине. Саша и Ольга изошли в истошном крике. Моя рука хаотично протыкала брезент, ища одно из самых уязвимых мест на теле нападавшего. Когда я почувствовал слизь раненного существа, меня стошнило на пол от исходившего от нее зловония.

Вытирая рот тыльной стороной руки, я откашлялся и перевел свой взгляд на кричащего Алексея. Прижавшись к лобовому стеклу, он боролся с обхватившими его щупальцами. Михаил же вжался в руль, словно от этого зависело наше спасение, и направлял машину к дороге, как будто там могло что-нибудь изменить сложившуюся ситуацию. Алексей, упираясь правой ногой в сидение, пытался удержаться как можно подальше от коконообразного тела, отбиваясь от беспорядочно извивающихся червеобразных отростков. Я ухватился за его ногу и стал перерезать обвившие его руки щупальца. В этот момент его тело подкинуло кверху, но он, ухватив мою руку, повис в воздухе. Дальше все больше походило на перетягивание каната. Боясь потерять контакт с его рукой из-за залитых слизью рук, я смог ухватиться за рукава куртки и изо всех сил потянул его на себя. Но существо с другой стороны было настроено на то, чтобы выиграть это состязание. Алексей же свободной рукой отмахивался от обвивающих его тело щупалец и обливал матом то его, то меня за мою неспособность помочь ему.

Откуда-то из скопления мерзких отростков наружу появилось еще одно, более тонкое, сияющее тем самым голубым светом щупальце, которое лезло, цепляясь за одежду, к шее прапора. Видимо, в тот момент я всем видом дал ему понять, что то, что происходит за его спиной, не предвещает ничего хорошего.

- Что? Что происходит? – пытаясь повернуть голову назад, взревел он.

Михаил неуверенно повернулся к нам и, встретившись глазами со своим компаньоном и завидев обезумевшего от ярости «мозгококона», еще сильней вжался в руль. Тяжело дыша, он полностью ушел в себя. От его мальчишеского задора не осталось и следа.

Голубое жало безостановочно продвигалось к месту своего следования, пока не достигло открытого участка кожи на оголившейся шее. Длинный отросток, поначалу казавшийся еще одним из множества таких же щупалец, словно вывернулся наружу, расправляя крючковатые пальцеобразные наросты. Он будто расправил свой кулак, разминая затекшие пальцы, сопровождая это действие пощелкиванием фаланг, и явил моему взору раскрывшуюся сияющую щель. Из отверстия вылез прекрасный, словно цветок, лиловый сияющий «палец». Он раскрылся, залив нас нежным розовым светом, и очаровал, как глубоководная рыба-удильщик свою маленькую жертву. Но это было лишь уловка. Стремительным движением он извернулся как змея в рывке за жертвой и исчез за головой Алексея, глаза которого в этот момент говорили о нестерпимой мучительной боли, причиняемой присосавшейся к его шее голубой мерзкой дрянью.

Мне пришлось упереться ногами в сидение, чтобы не вылететь из машины. Не хотелось быть еще одним из ужаленных этой тварью. Но правая моя нога не могла долго выдерживать напряжение, навалившееся на нее. Прогремел выстрел.

Алексей рухнул вниз, протаранив всем весом своего тела брезентовый навес, спасавший девушек. Меня откинуло на лобовое стекло, и оно треснуло от удара с моей головой. Падая в черную бездну беспамятства, я увидел перед собой женское лицо.

- Вика… – пронеслось у меня в голове.

 

 

- У нас трое гражданских. Куда мы с ними? – когда я возвратился к реальности, до меня донеслись чьи-то слова. Рядом со мной кто-то присел. Слегка приоткрыв глаза в свете горящей керосиновой лампы, я увидел мою Вику. Она склонилась надо мной и ласково улыбнулась. Я ощутил ее теплую руку на своем лице и улыбнулся ей в ответ. Ощущение присутствия самого близкого человека унесло все плохие мысли, что уже несколько часов сверлили мою голову. Как же это чудесно, что она жива. Моя Вика жива. Она спаслась и нашла меня. Больше я ее никогда не покину. Ее волосы спадали мне на лицо, и я окунулся в их аромат. Осознание того, что все уже позади, принесло некое успокоение и желание выжить во что бы то ни стало.

Она схватила меня за горло и тихо произнесла мне на ухо: «Спаси меня».

Но тут я ощутил сильный неприятный запах нашатыря и вскочил. А Вика сдерживала меня и просила успокоиться. В глазах все вдруг прояснилось, и мое видение исчезло, погрузив меня в непроглядную тьму.

- Да помогите же мне кто-нибудь! – раздался над моим ухом незнакомый женский голос. Моей жены и след простыл.

- Он очнулся? – Саша присела рядом с нами. – Макс, все в порядке. Успокойся.

- Где Вика? – смутно понимая, что происходит, спросил я.

- Он звал какую-то Вику, – уточнила женщина, отходя от машины, вверяя меня в руки подруги.

- Это его жена.

- Где Вика? – снова спрашивал я.

- Макс, мы еще не на Ботанике. Вики нет, – она взяла мою руку и слабо сжала ее.

Я откинулся на сидение машины, в которой до сих пор находился и понемногу приходил в себя. Это было видение? Но настолько правдоподобное. Потирая ушибленную голову, которой в очередной раз досталась новая порция встряски, я собирался с мыслями.

- Не удивительно, что мне уже начинает мерещиться. Если мы выживем, и я не останусь полным идиотом после сегодняшних сотрясений, то мне действительно повезет, – усмехнулся я.

- Твоя черепушка вроде бы в порядке, как сказал медик, – Саша закурила сигарету, но прежде, чем она успела сделать первую затяжку, я выхватил ее.

- По-моему, тебе не стоит так много курить, Доза, – затянувшись, погрозил я ей пальцем.

- Ха, да после всего этого я еще минимум неделю буду коптить как паровоз, – она достала очередную сигарету и прикурила от зажигалки. – Вот только курева немного осталось. Зато зажигалка теперь есть. У Алексея нашла в куртке.

Тут я подскочил как ошпаренный.

- Где он?

- Прапор, что ли?

- С ним все в порядке? – оглядываясь в поисках синего свечения, встрепенулся я.

- Ну, если ты про человека, у которого в груди засела пуля, а голова валяется где-то в непроглядной тьме, то можно сказать, что он в порядке, – сидя за водительским сидением, она делала вид, как Михаил водит машину и указала на него пальцем. – А у него неплохо получилось, черт его побери. Суки, суки, пидоры!

Она держала сигарету в уголке рта и, схватившись за руль, пародировала Михаила.

- Чудик, – выдохнула она и в поисках пепельницы стала ползать по кабине.

- На дворе конец света, а ты пепельницу ищешь.

- А вдруг? Вокруг нас полиция и военные, вдруг штраф выпишут? А стирать пятки в поисках ближайшей сберкассы на этой апп… – Саша запнулась и засмеялась так, как только она одна умеет. – «Апоклепстическом» мире ну никак нет желания.

Нас прервал Михаил и попросил пересесть на заднее сидение.

- Если вы готовы, то мы отправляемся, а то и так много времени здесь простояли, – он завел мотор и подал назад.

- Ах, кто бы меня вот так же завел, – все не успокаиваясь, посмеялась Саша.

- Ну, ты… А где Ольга?

- С другой агитбригадой уехала. Ей с ними по пути. Куда-то на Химмаш подались. У нее там сын у матери, как оказалось. Она переживала за него все это время. Ну и хрен с ней, раз так. Зато я нашла нам обувь. Извини, но тебе достались сапоги прапора, выбирать было не из чего. Да и у меня боты на два, а то и три размера больше, – натягивая мужские туфли на свои миниатюрные ножки, задумчиво протянула она. – Мужик. Спасибо за башмаки. Хотя ноги будут стерты к чертям, да что не так само по себе и страшно, ведь мы и так в аду.

- Дай Бог, чтобы у нее получилось…

Но меня прервал в который раз разнесшийся по городу металлический гул. Оглянувшись в сторону центра, мы ничего не заметили. Никакой вспышки, никакого движения.

- Глушат, – больше для самого себя сказал рядовой.

Мы с Сашей переглянулись и с непонимающими взглядами снова уставились назад. Не рыбу же они глушат? «Видимо, это связано с исчезновением чего-то более существенного», – подумалось тогда мне. Надевая сапог Алексея, я содрогнулся от почувствовавшейся в них влаги. Стянув и перевернув сапог, я заметил, что из него выплеснулись сгустки свернувшейся крови. Взяв из-за сидения одну из тряпок, предназначенных для мытья машины, я насухо протер внутреннюю часть сапог и только после этого осмелился надеть их снова.

Мотор взревел, и машина тронулась с места к следующей отметке нашего пути.