У Юрия Петровича был дар. Странный, даже в чём-то неприятный. По правде говоря, ему он не мешал нисколько. Скорее всего, он просто не осознавал его присутствия. Так, маячило что-то на грани сознания. Со временем, правда, этот дар стал очевиден его близким людям, и начал пугать их. Юрий Петрович существовал в симбиозе. Что-то испортилось в тонком механизме Вселенной, и симбиоз этот был странным, пугающим и непривычным для обычного человека. Всё то, к чему прикасался Юрий Петрович, рано или поздно превращалось в пыль, прах, и тлен. Расползалось под руками, гнило, и сочилось чёрной слизью. Лет двадцать тому назад этот симбиоз его с чёрной плесенью был почти незаметен. Только дочери, у которой было обострённое восприятие, всё снились кошмарные сны, звенело в ушах, и каждую ночь мерещилось, что вот-вот войдёт в комнату нечто, и свет в её снах мерцал, и гас. Только жена странно бледнела и замолкала при приступах его гнева, и сильно пахло в воздухе осенней антоновкой, прелой листвой и грибами… Впрочем, когда приступы внезапного гнева прекращались, всё снова возвращалось на круги своя, и лето брало верх над осенью, царившей в квартире. И казалось, что всё хорошо. Годы шли, росла дочь, жена старела, Юрий Петрович, казалось, не менялся. Только вспышки непредсказуемой ярости становились всё чаще, и обращались против самых близких людей. Шептались коллеги за спиной, и он с трудом мог уснуть от лютой ненависти к этим случайным, мелким и надоедливым людям. Гриб внутри рос, постепенно овладевая рассудком. По ночам, когда он не мог контролировать своё сознание, мицелий медленно выползал на поверхность, выпускал ризоктонии, множился плодовыми телами, холодно и отрешённо смотрел на окружающий мир, копошился на стенах, оседал спорами чёрной плесени. Первой что-то неладное почувствовала жена. Юрий Петрович, всегда подтянутый и опрятный, стал крайне неряшливо есть. Перестал разговаривать, часами молчал, замкнувшись в себе. На стенах квартиры росли колонии  аспергиллы. Любовно выращенные деревья на даче покрылись бурыми пятнами, ветки сохли и отмирали, листья скручивались, стволы стали ломкими, и ломались при сильном ветре. На полу дачного домика, на крепких ещё вчера деревянных досках,  проступили сначала  маленькие белые точки, постепенно  они слились  в слизистые пятна,  нежно-шерстистые налёты, образовали  тончайшие, серебристые, похожие на паутину, сплетения. Они  все более и более разрастались  и расстилались  по поверхности дерева, становились  более толстыми, листоватыми  и приобретали  пепельно-серый цвет и шелковистый блеск. От краёв гриба отходили  тонкие нити в отроги, переползающие в поисках пищи через мельчайшие отверстия и трещины в каменных стенах из одной части дома в другую.
Когда дочь впервые заметила эти странные, прожорливые пятна, гриб внутри Юрия Петровича испугался. Он рос, размножался, искал пищу, ему нужно было выжить, и Юрий Петрович приказал дочери молчать, под предлогом, что не хочет беспокоить жену. Но вскоре беда стала очевидной.  Паутина, из-под  кушетки, где она была почти незаметна, перебралась на летнюю кухню. Гриб жрал и точил податливую древесину. Полы проваливались под тяжестью человеческих шагов, и жена настояла на немедленной дезинфекции. Доски были вскрыты, и живое, корчащееся тело гриба жгли паяльной лампой, поливали антисептиками. И тогда два разума, слившиеся в одно поняли -  им придётся убить, чтобы выжить.
Дочь, обрабатывающая белизной стены квартиры, была выжита из дома. К жене каждую ночь, когда она засыпала, тянулись почти невидимые нити грибницы, проникали внутрь, отравляли кровь, распространялись метастазами по телу…
А когда ночь заканчивалась, её мучали скандалами, обвиняли в несложившейся жизни, несостоявшейся карьере. Юрий Петрович перестал давать ей денег на еду, отвёл себе отдельную полку в холодильнике. Жена страдала и голодала молча. Через полгода метастазы сожрали её почти невесомое тело. Гриб победил. Юрий Петрович стал жить один. Где-то в другом, солнечном мире, ходили другие люди, жила его дочь, внучка. Он жил один. Ненавидя всех и вся. Не говорил с соседями, не общался с другими людьми. Какое-то время его одиночество скрашивал попугай, любимец жены. Но однажды ночью грибница вползла в клетку… В серой квартире, с покрытыми плесенью стенами, закрытыми плотными шторами окнами живёт тело. Его зовут Юрий Петрович. Время от времени грибница отдаёт приказ, и тело выходит на улицу. Едет в магазин, покупает еду, одежду, садится в общественный транспорт, выбрасывает споры… Вечером давно сломанное радио внезапно начинает играть, в комнатах сам собой загорается и гаснет свет. Вдруг, не с того ни с сего бьют старые часы…  Телу всё равно. Оно ждёт. Ждёт осени, сырых, долгих дождей, оно грезит о том времени, когда красные листья начнут осыпаться в парках с озябнувших клёнов, и мокрая земля, раскиснув от ливней с мягким чавканьем будет глотать ноги прохожих. И в сыром, влажном воздухе будет разлит запах антоновки, грибов и тления.