Судьбу мы строим сами

У первого подъезда  соседней двухэтажки  бегала женщина и кричала:

                 - Ой, спасите его, спасите!

                 - Тётя Надя, что случилось и кого спасать? – спросила, вышедшая во двор с тазиком простиранного белья, Наталья.  Она всегда вывешивала вечером, после работы. Днём не успевала управиться с делами. Пока с работы придёт, ужин приготовит,  у дочери нужно уроки проверять, да приготовить ей свежую одежду на следующий день, вот и ночь приходит.  Поставив таз на  лавочку, притулившуюся к раскидистой вишне, помчалась к соседнему дому, где уже собралось несколько человек соседей. Забежав в подъезд, чуть не наткнулась на лежащего на полу человека. Это был Виктор , молодой восемнадцатилетний парень, студент профтехучилища. Он лежал, схватившись за живот, и тяжело дышал. Наташа нагнулась над ним и в ужасе отпрянула, по пальцам его стекала кровь, и видны были вывалившиеся из живота внутренности. Она такого раньше никогда не видела у людей, только у распотрошённых кур. Наташа отошла от раненого и спросила, вызвал ли кто неотложку. Ей ответили, что позвонили из общежития, и врачи обещали вскоре приехать.

                 - А что произошло, кто его ранил? – решила расспросить она у той же тёти Нади.

- Никто его не ранил, я выходила из квартиры, а он в этот момент держал ружьё-обрез в руках и, нацелив себе в живот, спустил курок. Я даже не ожидала, аж присела, потому что грохот был огромный. Витя сидел уже на полу, поэтому не падал. Я к нему, а он говорит, что мать знает причину. Сразу же побежала вызывать скорую. 

                - Правильно сделали, а где мама его?

                - Валентина сегодня в ночную смену на переезде, но ей я уже позвонила.

               - Да что же скорая не едет? – возмущалась Наталья, когда они  целых полчаса простояли на улице. Она вновь зашла посмотреть на Виктора, тот открыл глаза и боль выплеснулась из них, задев молодую женщину за сердце. Взволнованно схватившись за голову, выскочила на улицу и побежала к телефону. Ругалась и кричала в трубку, что все врачи – изверги. А ей ответили, что сегодня слишком большая криминогенная ситуация в городе и машин не хватает.

А парень в это время уже не стонал. А лишь вздыхал чуть слышно и всё повторял, наверное, в бреду: «Леночка, я тебя не покину. Ты всё равно будешь со мной!»

Тут на улице раздался громкий крик и Валентина вбежала в подъезд. Упав на колени перед сыном голосила раненой птицей.

              - Сыночка, что ж ты наделал? Зачем это нужно было? Как мне теперь жить на свете? Я перед тобой так виновата! Господи! Спаси его, моего единственного сына!

Люди расступились и наблюдали эту картину. Наташа не смогла выдержать такого напряжения чувств, и ушла из подъезда. Вот и  фары вдали засветились. Она выбежала на дорогу, показывая, куда им подъезжать.

С носилками два мужчины и женщина-врач вошли в подъезд и вскоре вынесли Виктора. Он был ещё жив, но с трудом дышал. Мать села в машину вместе с ними. Машина рванула, громко включив сирену, заглушившую все остальные звуки.

 Люди долго не расходились, обсуждая это из ряда вон  происшествие. Утром все узнали, что парня не довезли живого, в дороге он скончался на руках у матери.  И она, не перенеся такого, попала с инфарктом в ту же больницу, куда везли её сына.

             - Вот если бы скорая приехала раньше, - возмущалась Наташа, разговаривая с тётей Надей, с которой встретились утром во дворе после полученной информации о происшедшем несчастье. – Вечно они не во время приезжают.

                  - Происшествий, видишь ли, много в городе было в тот вечер. А что, нельзя машин больше пустить? – вторила ей соседка.

               - А ведь Валентине всего лишь сорок шесть лет, - сказала Лидия, подошедшая к ним. – Три года назад она уже похоронила старшего сына, Сашку. Он служил в Афганистане и не вернулся домой, погиб.У Вали тогда тоже приступ сердечный случился.   А тут и младший, последний сынок. Как ей теперь жить?

             - А как живут  после инфаркта, если только это возможно, - сетовали женщины.

Соседки долго перемалывали эту историю, находя в ней всё новые факты. Оказывается, Виктор не поступил в техникум, или не захотел, а пошёл в училище. А на днях объявил матери, что будет жениться на своей девушке Лене. Мать возмутилась:

- Какая женитьба? Тебе ведь только восемнадцать лет, -  схватилась она за голову.

           - А я её люблю, и мне всё равно, сколько мне лет. Ромео помнишь?

           - Замолчи, Ромео несчастный! Ты не в Италии. То сказка была  для всех глупеньких, а ты вначале выучись, потом и жениться можешь. Я тебе запрещаю с нею видеться и думать о свадьбе.

 Сын стукнул дверью и вышел во двор, крикнув на ходу:

            - Всё равно будет по-моему.

На другой день поехал к своей девушке, а там встретила его криком её мать и сказала, что из-за Викторовой мамы Лене пришлось уехать из города. И пусть этот зять не состоявшийся катится под горку или в горку, куда ему как нравится.

Парень опечаленный побрёл домой. Через три дня всё и сотворил с собою.

              - Так значит, он из-за девушки застрелился? – ахнула Наташа. – Вот так страсти. Давно такого даже в фильмах не видела, а уж наяву…

 Говорили позже, что ружьё  он взял у соседа, сказав, что на охоту пойдёт. Вот и открыл на себя самого эту охоту. А пострадавших оказалось сразу несколько. Мать, так и не оправившаяся от болезни, через неделю также скончалась. Говорили, что перед кончиной всё повторяла тихо:

-  Витя, лучше бы ты женился. Зря я тебе это запрещала. Не знала, что из-за такой чепухи можно жизни лишиться.

А в их районе возле ТЭЦ на высокой кирпичной трубе долгие годы красовалась надпись, сделанная белой краской на красном: «Лена, я тебя люблю!»

Когда Виктор успел написать это? И как смог влезть на трубу? Вопросы оставались не разгаданными. Наташа, проезжая на автобусе мимо этого места, смотрела на ту надпись и думала: «Видит ли Лена, как проявилась  любовь мальчика к ней? И чем это закончилось». Но судьба – штука переменчивая, сами мы её строим, сами и распоряжаемся ею, кто как сумеет.