ИМЯ – ЭТО КЛЮЧ, ОТПИРАЮЩИЙ ВРАТА

– Привет… – шепчет тьма, окутывая своим одеялом.

– Здравствуй. – отвечаю в полный голос, так, чтоб он отразился, разлетелся на осколки, разорвал в клочья. Но выходит сипло и бездушно. Мне пока не страшно, но ощущение потерянности тревожит. Всматриваюсь в черноту, ищу в ней проблески света. Но нет. Ничего нет. Я в бездне?

– Не ш-шуми. – шипит она на меня.

– Отступи. – требую, зная, что напрасно. Тревога нарастает.

– Ты уйдешь? – испуганно шепчет она.

– А ты отпустишь? – также шепчу, заранее зная ее отрицательный ответ.

– Тебе некуда бежать. Отсюда нет выхода.

Ее трепещущий шепот будоражит, волнует кровь, заставляет сердце биться быстрее. По спине ползут ледяные мурашки. Начинаю бояться: «А если я здесь навсегда? Навечно?». Что есть вечность в понятии небытия? Что хорошего есть в свете? Почему я туда так стремилась?

Тяжесть тьмы ложится на плечи, сдавливает грудь, мешая дышать. Глаза закрываются, язык непослушной тряпкой еле ворочается во рту, вокруг все гудит. Света не существует. Есть только тьма. Тьма одиночества, тоски и безвременья.

– Меня ждут.

Надежда поднимает голову, заставляет вспомнить. Что? Что я должна помнить? Если даже не знаю, кто я.

– Выход есть всегда. – с трудом двигая непослушными губами, произношу то, что тьма не хочет слышать.

Рассерженной кошкой она шипит от боли, поглощает. Не в ее правилах отпускать своих жертв.

– Выход есть, – хохочет она. – но не каждый может его найти.

Молчу. Сил говорить, больше нет. Тьма засасывает в пропасть отчаяния. Баюкает своим тихим шепотом, внушает страх. Опускаюсь на колени. Я должна вспомнить. Но что? Зачем? Тяжесть. Безразличие. Отстраненность. Они захватывают в свой плен, укутывают в теплый кокон отрешенности.

Гул нарастает. Вслушиваюсь в его мерное гудение. Это голоса. Голоса шепчут: торопливо, напряженно, перебивая. Не разобрать. Пытаюсь уловить, вычленить из общего хора, знакомые слова.

– Память… Врата… Имя… Ключ...

Яркими искрами перед глазами встает картина. Девочка в красном платье с синими накладными карманами, бежит по песчаной дорожке. Сильные мужские руки подхватывают ее, подбрасывают в воздух. Отец. А девочка? Это я. Глубокие карие глаза смеются и с любовью смотрят на счастливо хохочущую девочку.

– Золушка моя. Принцесса. – шепчут его губы.

– Золушка… – повторяю мысленно имя из видения. – Нет… Не Золушка… Олюшка… Оля… Ольга!

Я кричу что есть сил во тьму. Кричу свое имя.

– Ольга! Моя имя Ольга.

– Тиш-ше… – шипит тьма.

– Я Ольга. Это мое имя.

– Я знаю. – ревет она. – Имя – это лишь ключ, отпирающий врата. Но сами врата, еще предстоит увидеть.

– Я увижу. Я Ольга. Я свет.

Тусклый огонек, еле заметный, разогнал сгустившуюся тьму. Вокруг запрыгали причудливые и пугающие тени. Дрогнула. Опустилась вниз. Зажмурилась. Как же страшно.

– Оставайся. – снова зашипела тьма, почувствовав мой страх. – Я дарую покой. Нет боли. Нет отчаянию. Тишина. Умиротворение. Вечный сон.

– Нет. – в ужасе вскакиваю на ноги. – Я Ольга. Это мое имя. Мой ключ от врат. Меня ждут.

– Ждут… – эхом разносится по тьме. – Иди.

Делаю первый шаг, слабый мутный свет, все те же тени, скачущие в безудержной пляске, пугающие холодностью и безразличием, голоса и хриплые, надрывные стоны. Все это остается позади. Ведь я иду. Двигаюсь сквозь них, судорожно сжимая пальцы в кулак. Тягучая тьма обнимает и с громким чавканьем, нехотя, отпускает.

Иду в свет. Он становится все ярче, ослепительней, теплее. Ощущаю свои руки, ноги, тело. Больно… спина горит… голова раскалывается…яркие пятна пляшут перед плотно сомкнутыми веками. Все мышцы выворачивает от судорожных спазмов. Я в настоящем аду. Кричу… и открываю глаза.

Отец. Смотрит на меня, смахивая скупые мужские слезинки. Обвожу взглядом скудное убранство больничной палаты. Вспомнила. Машина. Димка. Авария.

– Золушка моя. Олюшка.

– Имя – это ключ, отпирающий врата… – устало закрываю глаза, смаргивая набежавшую на ресницы влагу.