Три грации.
Иллюзия души.
Напротив меня, непринужденно развалившись в креслах, сидели три грации. Одна была так миниатюрна, что больше походила на подростка, ребенка, чем на молодую женщину. А в двадцать пять лет уже не девушка, а молодая женщина, с большой, нет с огромной буквы в начале этого слова. Завязать ей огромный бант, убрать немного лишней косметики, надеть коротенькую юбочку, короче даже той, что на ней сейчас надета. И гольфики, обязательно гольфы. Не женщина, а мечта педофила, который не опустился еще до совращения малолеток. Уж коли и заниматься с ней сексом, то обязательно в процессе какой-то игры. Мой развращенный ум пока не отыскал такую игру. Что бы и… и…
Господи, ее хочется посадить на колени. Прижать нежно, бережно к своей груди, и шептать, что-то нежное, лаковое ей на ушко.
Вторая женщина, на вторую я просто боялся смотреть. Если их оценивать всех вместе по общим их параметрам, извините за столь некрасивое слово, применительно к женщинам, то эта, вторая на фоне своих подруг выглядела менее привлекательно. Но если все оценивать по отдельности. В целом же, это была не женщина. Это было чудо сексуальности в ее обличие. Каждая ее клетка не говорила, не кричала, она вопила, об этом. Стоило только окинуть взглядом ее, чуть-чуть, совсем немного пышненькую фигурку, курносенький носик, пухленькие губки, и сразу же хотелось с головой окунуться в ее естество. Раствориться в ее объятиях. И испустить дух счастливым оттого, что ты осознал, какая женщина стала твоей. Вряд ли еще такое может повториться.
Третья дама была постарше второй, и тем более первой. А вот здесь бог выдал ей все то, что ныне ценится, считается эталоном женской красоты. Девяносто – шестьдесят – девяносто. Не мерил, но думаю, что если не так, то очень близко к этому. Рост от ста семидесяти. Но не только это было ее основным достоинством. Ее осанка, манеры поведения, жесты, тембр голоса говорили о том, что это одеяние не для нее. Нет, с нарядом ее было все в порядке. Но не хватало мантии и короны. Не женщина, королева, царица, повелительница мужских и не только мужских сердец и душ. Упасть перед ней на колени, и прикоснуться кончиками губ к краешку ее туфельки.
Хлопнула дверь. Вошел он. Тот, которого ждал я. И тот, которого ждали они.
- Так, – сказал вошедший, – с тобою мы немного попозже поговорим, а вы, шкуры, проходите в мой кабинет. Сейчас получите по полной программе.
Тот, что вошел, был директором этой гостиницы, ему требовался электрик. На эту вакансию решил претендовать я. Какие вакансии в этой гостинице занимали мои грации, стало мне ясно. Мне стало очень тоскливо.
Господи, ее хочется посадить на колени. Прижать нежно, бережно к своей груди, и шептать, что-то нежное, лаковое ей на ушко.
Вторая женщина, на вторую я просто боялся смотреть. Если их оценивать всех вместе по общим их параметрам, извините за столь некрасивое слово, применительно к женщинам, то эта, вторая на фоне своих подруг выглядела менее привлекательно. Но если все оценивать по отдельности. В целом же, это была не женщина. Это было чудо сексуальности в ее обличие. Каждая ее клетка не говорила, не кричала, она вопила, об этом. Стоило только окинуть взглядом ее, чуть-чуть, совсем немного пышненькую фигурку, курносенький носик, пухленькие губки, и сразу же хотелось с головой окунуться в ее естество. Раствориться в ее объятиях. И испустить дух счастливым оттого, что ты осознал, какая женщина стала твоей. Вряд ли еще такое может повториться.
Третья дама была постарше второй, и тем более первой. А вот здесь бог выдал ей все то, что ныне ценится, считается эталоном женской красоты. Девяносто – шестьдесят – девяносто. Не мерил, но думаю, что если не так, то очень близко к этому. Рост от ста семидесяти. Но не только это было ее основным достоинством. Ее осанка, манеры поведения, жесты, тембр голоса говорили о том, что это одеяние не для нее. Нет, с нарядом ее было все в порядке. Но не хватало мантии и короны. Не женщина, королева, царица, повелительница мужских и не только мужских сердец и душ. Упасть перед ней на колени, и прикоснуться кончиками губ к краешку ее туфельки.
Хлопнула дверь. Вошел он. Тот, которого ждал я. И тот, которого ждали они.
- Так, – сказал вошедший, – с тобою мы немного попозже поговорим, а вы, шкуры, проходите в мой кабинет. Сейчас получите по полной программе.
Тот, что вошел, был директором этой гостиницы, ему требовался электрик. На эту вакансию решил претендовать я. Какие вакансии в этой гостинице занимали мои грации, стало мне ясно. Мне стало очень тоскливо.
И так плохо кончилось. А так романтично начиналось.