Ой, мороз, мороз…

Ой, мороз, мороз…

Давно таких долгих морозных дней не было. 

Вспомнилась история из детства. Ой, как же давно это было! Как будто и не со мною. Словно и не в этой жизни.

Примерно те же числа января. А если точно, то 24 января. Год упоминать не буду. Страшно как давно. Мороз. Сугробы выше крыши. Крыши деревенских изб. Я у бабушки в деревне. С приятелями, такими же карапузами лет шести-семи, мы роем в этих сугробах пещеры. Строим из блоков спрессованного снега снежные дома. И нам не холодно. Чуть, где защипало, горсть снега на шерстяную варежку, и по лицу. Потрешь, и снова в сугроб по пятки.

Мимо проходит соседка моей бабушки.

— Ген, а ты чего здесь? Там братика привезли.

Какого братика? А! Дядька, брат мамы сегодня поехал в роддом за женой и сыном. Должен привести моего двоюродного брата. Значит, уже привез. И я, мало чем отличающийся по внешнему виду от маленького сугроба, только на ногах, и быстро передвигающийся, бегу к бабушкиному дому.

Вот и ее маленькая ветхая избушка. Я влетаю на крыльцо, плюю на веник, который стоит в углу, для того чтобы им обметать снег с обуви. Какая там обувь. На валенках, пальтишке и шапке снега больше по весу, чем вешу я сам. Вбегаю в сени. Оттуда в саму избу. Жар, что стоит в избе, чуть не выкидывает меня обратно в сени. Я его преодолеваю, привычным движением срываю с себя шапку, и привычным движением забрасываю ее на бабушкину кровать.

Бабушка, дядька, его жена и троица гостей сидят за столом. Рты их раскрываются в безмолвном крике. Крик раздается с другой стороны. С бабушкиной кровати. Так закричать не могли даже все мои родственники и их гости вместе взятые.

Бабушкин домик очень ветх. Тепло из него выдувалось за несколько часов, почти до минусовой температуры. Русская печь не спасала. Поэтому зимою выкладывалась еще одна временная печка. Жара он ней самой было немного. А вот жестяные трубы, которые отводили от нее дым, в дымоход русской печки, раскалялись почти до красна. Обычно бабушка топила эту печь по утрам, что бы можно было потом, не замерзая растапливать русскую печь. И поздно по вечерам. Чтобы хотя бы часть ночи спать в тепле. Но сегодня привезли малыша. Печурку эту растопили посреди дня. Переусердствовали. Малышу было жарко. Его распеленали, и он голопупый и голопопый лежал на пеленке, на бабушкиной кровати. Как раз в него я и запустил свою шапку с несколькими килограммами снега.

Ребенка обтерли, долго успокаивали, но в итоге успокоили. Мне особенно не досталось. Подзатыльник от дядьки, пару «приятных» слов от бабушки.

Хвастать не стану. Но малыш рос крепким и здоровым. Практически не болел. Может на него подействовала закалка посткрещенским морозным снегом.

Да, но вот, как говорила его мама, она такого крика от него прежде не слышала. А вот после этой истории связки голосовые его окрепли, голос прорезался, и дальше он кричал только так. Голосистый был.

Автор Геннадий Локтев