Писатель и критик
Писатель сидел у себя в комнате за рабочим столом. Вдруг входит к нему критик.
- Как!- воскликнул он,- вы все еще продолжаете строчить, сочинять после всего, что я написал против вас, после всех тех больших статей, фельетонов, заметок, корреспонденции, в которых я доказал как дважды два четыре, что у вас нет - да и не было никогда - никакого таланта, что вы позабыли даже родной язык, что вы всегда отличались невежеством, а теперь совсем выдохлись, устарели, превратились в тряпку!
Сочинитель спокойно обратился к критику.
- Вы написали против меня множество статей и фельетонов,- отвечал он,- это несомненно. Но известна ли вам басня о лисе и кошке? У лисы много было хитростей, а она все-таки попалась; у кошки была только одна: взлезть на дерево... и собаки ее не достали. Так и я: в ответ на все ваши статьи - я вывел вас целиком в одной только книге; надел на вашу разумную голову шутовской колпак,- и будете вы в нем щеголять перед потомством.
- Перед потомством!- расхохотался критик,- как будто ваши книги дойдут до потомства?! Лет через сорок, много пятьдесят их никто и читать не будет.
- Я с вами согласен,- отвечал писатель,- но с меня и этого довольно. Гомер пустил на вечные времена своего Ферсита; а для вашего брата и полвека за глаза. Вы не заслуживаете даже шутовского бессмертия. Прощайте, господин... Прикажете назвать вас по имени? Едва ли это нужно... все произнесут его и без меня.
- Как!- воскликнул он,- вы все еще продолжаете строчить, сочинять после всего, что я написал против вас, после всех тех больших статей, фельетонов, заметок, корреспонденции, в которых я доказал как дважды два четыре, что у вас нет - да и не было никогда - никакого таланта, что вы позабыли даже родной язык, что вы всегда отличались невежеством, а теперь совсем выдохлись, устарели, превратились в тряпку!
Сочинитель спокойно обратился к критику.
- Вы написали против меня множество статей и фельетонов,- отвечал он,- это несомненно. Но известна ли вам басня о лисе и кошке? У лисы много было хитростей, а она все-таки попалась; у кошки была только одна: взлезть на дерево... и собаки ее не достали. Так и я: в ответ на все ваши статьи - я вывел вас целиком в одной только книге; надел на вашу разумную голову шутовской колпак,- и будете вы в нем щеголять перед потомством.
- Перед потомством!- расхохотался критик,- как будто ваши книги дойдут до потомства?! Лет через сорок, много пятьдесят их никто и читать не будет.
- Я с вами согласен,- отвечал писатель,- но с меня и этого довольно. Гомер пустил на вечные времена своего Ферсита; а для вашего брата и полвека за глаза. Вы не заслуживаете даже шутовского бессмертия. Прощайте, господин... Прикажете назвать вас по имени? Едва ли это нужно... все произнесут его и без меня.