Баллада о детстве

    Час зачатья я помню неточно.
    Значит, память моя однобока.
    Но зачат я был ночью, порочно,
    И явился на свет не до срока.
    Я рождался не в муках, не в злобе,
    Девять месяцев - это не лет.
    Первый срок отбывал я в утробе:
    Ничего там хорошего нет.

    Спасибо вам святители, что плюнули да дунули,
    Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
    В те времена укромные, теперь почти былинные,
    Когда срока огромные брели в этапы длинные.
    Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
    А вот живет же братия - моя честна компания.

    Ходу, думушки резвые, ходу,
    Слово, строченьки, милые, слово!
    В первый раз получил я свободу
    По указу от тридцать восьмого.
    Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
    Отыгрался бы на подлеце,
    Но родился и жил я и выжил,
    Дом на Первой Мещанской в конце.

    Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой
    Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
    Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
    На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
    Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.
    Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.

    Не боялась сирены соседка,
    И привыкла к ней мать понемногу.
    И плевал я, здоровый трехлетка,
    На воздушную эту тревогу.
    Да не все то, что сверху от бога -
    И народ зажигалки тушил.
    И, как малая фронту подмога,
    Мой песок и дырявый кувшин.

    И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно
    На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
    Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие!
    Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.
    Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.-
    Мои - без вести павшие, твои - безвинно севшие.

    Я ушел от пеленок и сосок,
    Поживал - не забыт, не заброшен.
    И дразнили меня "недоносок",
    Хоть и был я нормально доношен.
    Маскировку пытался срывать я,
    - Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
    Возвращались отцы наши, братья
    По домам, по своим да чужим.

    У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
    То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
    Трофейная Япония, трофейная Германия:
    Пришла страна Лимония - сплошная чемодания.
    Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
    А из эвакуации толпой валили штатские.

    Осмотрелись они, оклемались,
    Похмелились, потом протрезвели.
    И отплакали те, кто дождались,
    Недождавшиеся отревели.
    Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
    Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
    Мол, коридоры кончаются стенкой,
    А тоннели выводят на свет.

    Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
    Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
    Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене - откажется
    Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
    Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
    На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.

    Все - от нас до почти годовалых
    Толковищу  вели  до кровянки,
    А в подвалах и полуподвалах
    Ребятишкам хотелось под танки.
    Не досталось им даже по пуле,
    В ремеслухе живи не тужи.
    Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
    Из напильников сделать ножи.

    Они воткнутся в легкие
    От никотина черные,
    По рукоятки легкие трехцветные наборные.
    Вели дела отменные сопливые острожники.
    На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
    Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
    И вот ушли романтики из подворотен ворами.

    Было время и были подвалы,
    Было дело и цены снижали.
    И текли, куда надо, каналы
    И в конце, куда надо, впадали.
    Дети бывших старшин да майоров
    До бедовых широт поднялись,
    Потому, что из всех коридоров
    Им казалось сподручнее вниз.