Памятник

Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез,-
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".

Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента,-
Только судороги по хребту.

    Я хвалился косою саженью -
        Нате смерьте! -
    Я не знал, что подвергнусь суженью
        После смерти,-
    Но в обычные рамки я всажен -
        На спор вбили,
    А косую неровную сажень -
        Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи,-
И не знаю, кто их надоумил,-
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей,-
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.

    Я при жизни не клал тем, кто хищный,
        В пасти палец,
    Подходившие с меркой обычной -
        Опасались,-
    Но по снятии маски посмертной -
        Тут же в ванной -
    Гробовщик подошел ко мне с меркой
        Деревянной...

А потом, по прошествии года,-
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье,-
Под мое - с намагниченных лент.

Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет,-
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.

    Я немел, в покрывало упрятан,-
        Все там будем! -
    Я орал в то же время кастратом
        В уши людям.
    Саван сдернули - как я обужен,-
        Нате смерьте! -
    Неужели такой я вам нужен
        После смерти?!

Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня?-
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.

Накренился я - гол, безобразен,-
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой,-
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: "Живой!"

    И паденье меня и согнуло,
        И сломало,
    Но торчат мои острые скулы
        Из металла!
    Не сумел я, как было угодно -
        Шито-крыто.
    Я, напротив,- ушел всенародно
        Из гранита.