поэт и муза

ПОЭТ и МУЗА.

Поэзия для тех, кто от реальности бежит

В придуманный им мир иллюзий,

Где рифма бурно дребезжит

С поэтом в брачном том союзе.

 

В извечном поиске и в скромности смиренной

Я создавал гармонию внутри себя,

Но ведь решил, что жизнь презренна

Без чувств и восхищения, не любя.

 

Пока бродил по книжным лабиринтам,

Где сходство я искал с героем,

Потратил время и упустил земное.

Уж лучше бы доверился инстинктам.

 

И жизни формулу приняв бродяги,

Я истязал себя, не встретил истину,

Забыв о чистоте души и благе,

Картину мира я услышал половину.

 

Взволнована душа в объятьях отражений,

Зловещий слышу рок судьбы.

Мелькают лица призрачных сомнений:

Рисунок карих глаз и алый цвет губы.

 

В той сцене, где смешались чувства,

Бушует море и холод южных гор.

Порыв мой – обратиться в бегство,

Не выдержав лавины той напор.

 

И по наитию карабкаясь впотьмах,

Я устремляюсь вглубь фантазий.

В смешавшейся реальности и снах.

Хочу увидеть мир многообразий.

 

Там Муза в образе предстала поэтессы,

С которой диалог звучит в ушах,

И будто исполняем роли в пьесе

Без зрителей, ведь мы на небесах.

 

Смеется дерзко, что все вокруг звенит,

Перечисляя мне мои пороки,

В порыве откровений вежливо хамит,

Обвив слова в упреки.

 

Муза.

«С надменной маской на лице

Ты не ступил на праведника путь.

И не увидел свет на том конце,

Неверный сделал шаг, решив свернуть.

 

Познание доступно лишь тому,

Кто в созерцании раскроет красоту

И жалок тот, кто леностью страдает,

Невежество его же и съедает.

 

Сюжет переложить на лист бумаги

Доступно просвещенному уму,

Но только в результате магий

Картину всю увидишь наяву».

 

Поэт.

 «И что особенного в солнечном закате

Чтоб краскам придавать значение,

Стоять на берегу и время тратить,

На столь сомнительное развлечение?»

 

Муза.

 «Ты упускаешь важную деталь:

Умение чувствовать - природный дар,

Сама Любовь - святой грааль.

Без них искусство - грошовый товар. 

 

Гонясь за безупречностью сюжета,

В мечтах витая, должен был бы знать,

Пока не озарит Божественная сила света, -

В потугах жалких будешь ты стонать.

 

          В свои-то пятьдесят уже ты опоздал,

Поэтом ведь становятся в семнадцать.

Ты душу дьяволу продал,

Потерянное время будет вспоминаться.

 

Надеешься, коснешься тени Божества,

Когда Природа с Музой чудо сотворят,

Тогда споешь ты песню торжества!?

Увы, твои желания дырами пестрят».

 

Поэт.

«Ты образ, и не женщина ты вовсе.

Я сотворил тебя, Пигмалиону подражая,

Как вдохновения порыв, но в ужасе,

Как смеешь ты дерзить мне, возражая.

 

Еще не создал, а уже испорчена,

Совсем не понимая, ты для того явилась,

Чтоб слышать голос твой восторженный,

Но ты, как чумовая, разъярилась».

 

Ведь Муза – женщина, присуща ей черта

Зависеть от минутных настроений.

Открытая в тоске для откровений,

Вздыхая томно, способна трепетать.

 

Но вот, раскрыв глаза недоуменно,

И обнажая линии морщин,

Меняет облик свой смиренный,

Гнев направляя на мужчин.

 

Муза.

 «Да, ты дикарь сентиментальный!

Раздавленный под бременем проблем,

Сюжет со мной придумал ты банальный,

Ведь сблизившись с тобой, я тут же надоем».

 

Поэт.

«Остынь же Муза, ты кипишь,

Грудь пятнами покрылась в возмущении,

Безостановочно ты языком трещишь,

И я теряю вдохновение.

 

И поразителен твой смехотворный тон,

От слов твоих осадок грустный,

Во рту лишь горечь, слог безвкусный,

И веет запах похорон».

 

 

Муза.

 «Ах, рассмешил, какой нанес удар!

Повежливей, безумный ты мужчина.

Поэзия приносит гонорар,

А над тобой смеялась бы Афина».

 

Поэт.

«Ну, все сдаюсь, меня ты одолела точно,     

И признаю, что в веренице поражений        

Жизнь превратилась в круг порочный

Со сводом аморальных положений.

 

Как Данте, я не встретил Беатриче,

Связал себя непрошеным союзом,

Обузою свалилась мне на плечи

То бремя жизни щемящих сердце музык.

 

И пусть ко мне слепой была Фортуна

Но все же выход по наитию искал,

Во мраке видел свет я лунный,

И книгу, как спасение, писал.

 

Хочу, чтоб миновала участь бедолаги,

К прыжку готовясь, разбегаюсь,

Но вижу лишь в одном я шаге

 От бездны той, что убивает».

 

Я загрустил, прервав свой монолог,

И будто лег на сердце груз,

Я осознал, что слишком строг,

И чувствую, трещит по швам союз.

 

Поэт.

«Прости мне Муза, не сердись,

Мне кажется, застрял я в паутине,

И сжалься надо мной, ко мне вернись,

Ведь без тебя не справиться с рутиной.

 

Но сколько повторять: «Прости!»

Прости мне за невежество и слог.

Я совершенства не достиг, и нрав строптив,

Но написал бы лучше, если б смог.

 

Ведь с Байроном я не могу сравниться,

И долго не было тебя со мной,

Мне с этой мыслью придется примириться,

И что другая женщина была женой.

 

И лучше мне скажи, что видишь ты внизу

Ведь я с тобою в мире виртуальном,

Хотел бы знать, кто проронил слезу

В том лицедействе театральном?»

 

Муза.

«Когда ты услышишь гармонию сфер,

И покажется, говоришь откровенно с Богом,

Значит, уже приближается смерть,

Перед Его ты стоишь порогом.

 

Будет скатерть залита вином,

Бряцанье вилок, хруст челюстей,

Скорбь лицемерная в твоем доме родном

Может сплотить незваных гостей.

 

Я вижу, пришлись не по сердцу слова.

Но рано еще, все позже случится,

Не дописана радости жизни глава,

И еще предстоит учиться.

 

На удачу надеюсь, придется рискнуть,

Мне любопытен опыт новый,

В пристрастиях меня не упрекнуть,

Ведь не один ты мной очарован.

 

     Мой образ – знаю, сладкозвучный,

Вокруг меня литературные рабы,

Я вдохновляю, и без меня вам скучно,

И отдаю себя во власть судьбы.

 

Поверь, перед тобою не кривляюсь,

Возможно, будем мы встречаться!?

Я по бездарностям не шляюсь,

И с победителем лишь буду сочетаться!

 

Но если будешь ты грубить,

Не выдержу такого экзерсиса,

Поэзия не терпит, что «с плеча рубить»

Тебя отправлю на вершину Сиса.

 

Слеза скатилась, боль в груди,

     Хочу немного воздуха глотнуть,

Что за напасть, попробуй угоди,

И восторгаться, и перед нею спину гнуть.

 

Но голос шепчет мне: «Терпи!

И надо показать, что не ревнив,

Ты можешь соблазнить ее, устроив пир,

С самодовольного лица гордыню смыв!?»

 

Поэт.

«Но Муза, помню, был с тобою честен,

В твоих словах услышал я шантаж,

И твой сарказм совсем уж неуместен,

Похоже – ты фальшивый персонаж.

 

И пусть ты источаешь запах розы,

И обещаешь сладостную близость,

Но я не впал в ту стадию склероза,

Чтоб мог терпеть твои капризы».

 

Она сбежала, прервался диалог,

И в одиночестве я потерял покой.

Жаль грустный получился эпилог,

Мне Музу вечно ждать в тиши ночной.

 

Передо мной дневник, раздел воспоминаний:

Была любовь, восторги, вздохи,

Теперь слова без восклицаний,

От нежных чувств остались крохи.

 

Там мы близки, соприкоснувшись лбами.

И теплое дыхание души

Мир красоты, открывший перед нами,

Способен был судьбы удары сокрушить.

 

И где-то там сливались наши взоры,

Я помню все, я не забыл,

Как вместе с Музой покоряли горы,

Она ушла, и свет мне стал не мил.