Молчание глаз, сердца кровь

Сердце израненное кровью густою течёт, льётся,
Большое и красное, багровое, будто закатное солнце;
Шипы глубоко, рукой не дотянешься, умом не дотронешься;
Боль далеко, никуда ты не спрячешься, никуда от неё не укроешься.

Сквозь непроглядные тернии, леса и дремучие заросли глаза пойдут,
Будут держаться ресницами, сплочённо, надеясь лишь друг на друга;
Пролезут через каждую преграду, вытолкнут себя, без испуга,
Не страшась ни тьмы, ни того, кто во тьме, одним веком там, другим тут.
Пройдут последнюю рощу, как пустыню, - изнурённые и сухие, без слёз;
Глаза возопят, продолжая свой путь, вспыхнут неоглядным, неистовым кличем;
Прыгнут к подножию горы и покатятся вверх, ведомые ветром сладких грёз;
Вознесут глаза себя к пику горы, чтоб с вершины развидеть неясный замысел притчи!

...Без резких движений не опровергнуть сумятицы правило, но
Прыгая и вбегая рысью, галопом, авось
Удастся и время пощупать, и вмиг продырявить дно,
И ткань холстяную изрезать наискось. Наискось...

Четыре строки строфою, каждою буквой отражаются в глазах, -
В глазах, что покорили гору, взобрались на её верх и в безмолвии ждут:
Ждут новых открытий и смотрят в синюю даль, неумолимые, ищут очаг -
Вечный костёр для холодно-озябшего сердца, чтоб не было больше пут.

Глаза - мои верные братья, от плоти плоть, к загадке ключ - два орла, молчат и слушают песнь тишины на горе;
Ветра шёпот любовно и нежно баюкает их, желает ночи спокойной, щекочет и гладит ресницы;
Серого неба картину буровят, махая крылами, летя в никуда, в забвения мир, далёкие чёрные птицы;
И сердце - моя детская боль, страдание дней и мёртвая заживо правда - камень, льётся кровью о горьком, о горе!..