Не ударься, сынок
Сына с вечеринки мать вела,
Пьяный он. Наверно повод был.
Лет уж много, старая она,
Потихоньку... Из последних сил...
-Что же ты напился так, сынок?
Ты не падай за меня держись.
И отец твой бросить все не мог,
Вот такая наша бабья жизнь...
Осторожно! Скользко. Здесь подъем.
У тебя же сердце, а ты пьешь.
Потихонечку. Держись. Давай вдвоем.
Так ты, с Божьей помощью, дойдешь...
Сына с вечеринки мать вела,
Обнимала, тихо говорила,
Наконец и к дому подошла,
Ключ нашла и дверку отворила...
-Сколько можно на ухо нудить?!
А глаза уж кровью налились.
-Пил я, пью и буду дальше пить!
И не лезь сказал я, отвяжись!
И рукой со злостью по лицу!
Мать на спину, охнув, повалилась,
Он же, пьяной мордой по крыльцу
И ступенька алым оросилась...
-Не убился? Нос разбил, сынок!
Шепелявит из разбитых губ.
-Вот держи скорей, прижми платок,
Ты же, мальчик мой, мне выбил зуб...
Пьяный он. Наверно повод был.
Лет уж много, старая она,
Потихоньку... Из последних сил...
-Что же ты напился так, сынок?
Ты не падай за меня держись.
И отец твой бросить все не мог,
Вот такая наша бабья жизнь...
Осторожно! Скользко. Здесь подъем.
У тебя же сердце, а ты пьешь.
Потихонечку. Держись. Давай вдвоем.
Так ты, с Божьей помощью, дойдешь...
Сына с вечеринки мать вела,
Обнимала, тихо говорила,
Наконец и к дому подошла,
Ключ нашла и дверку отворила...
-Сколько можно на ухо нудить?!
А глаза уж кровью налились.
-Пил я, пью и буду дальше пить!
И не лезь сказал я, отвяжись!
И рукой со злостью по лицу!
Мать на спину, охнув, повалилась,
Он же, пьяной мордой по крыльцу
И ступенька алым оросилась...
-Не убился? Нос разбил, сынок!
Шепелявит из разбитых губ.
-Вот держи скорей, прижми платок,
Ты же, мальчик мой, мне выбил зуб...