Без неё...
Он, скучая, глядит из окна, как по серым задворкам,
где белья паруса на провисших верёвочных тросах,
ветер гонит опавшей листвы поржавевшей махорку,
набивая привычно осенних костров папиросы.
Эта Осень… с характером скверным капризная фрау…
Он глядит, как она выпускает туманные кольца
в небеса, где вот – вот и объявит сезонный блэк-аут
до утра в горизонт уходящее рыжее солнце…
Ситец дня в лоскуты разорвали ветра, взяв покой.
Одиночество душит за горло, обвившись змеёй.
А ему ведь под силу управиться с ведьмой – тоской.
Но, ему волшебства не хватает немного - Её…
Женщины с прядями цвета пшеничного колоса…
С трелью весенней капели в мелодии голоса…
Той, что как чашу хмельного вина
хочется с жадностью пить… допьяна,
до помраченья сознания, но не до дна...
Сердце бьётся в грудную клетку – о стену мячик…
И стакан полупуст. Полу-полон. Да всё равно.
Только к ней бы сейчас. Навсегда. И никак иначе.
Только так - ни второго, ни третьего не дано.
Свет пульсирует сердцу в такт… Это нервы... нервы…
В небеса бы махнуть, да вцепились в него вдвоём
перелётные ангелы – птицы Надежда с Верой.
В небеса бы махнуть… Только, как же там без неё?
Женщины с прядями цвета пшеничного колоса…
С трелью весенней капели в мелодии голоса…
Той, что как чашу хмельного вина
хочется с жадностью пить… допьяна,
до помраченья сознания, но не до дна...
где белья паруса на провисших верёвочных тросах,
ветер гонит опавшей листвы поржавевшей махорку,
набивая привычно осенних костров папиросы.
Эта Осень… с характером скверным капризная фрау…
Он глядит, как она выпускает туманные кольца
в небеса, где вот – вот и объявит сезонный блэк-аут
до утра в горизонт уходящее рыжее солнце…
Ситец дня в лоскуты разорвали ветра, взяв покой.
Одиночество душит за горло, обвившись змеёй.
А ему ведь под силу управиться с ведьмой – тоской.
Но, ему волшебства не хватает немного - Её…
Женщины с прядями цвета пшеничного колоса…
С трелью весенней капели в мелодии голоса…
Той, что как чашу хмельного вина
хочется с жадностью пить… допьяна,
до помраченья сознания, но не до дна...
Сердце бьётся в грудную клетку – о стену мячик…
И стакан полупуст. Полу-полон. Да всё равно.
Только к ней бы сейчас. Навсегда. И никак иначе.
Только так - ни второго, ни третьего не дано.
Свет пульсирует сердцу в такт… Это нервы... нервы…
В небеса бы махнуть, да вцепились в него вдвоём
перелётные ангелы – птицы Надежда с Верой.
В небеса бы махнуть… Только, как же там без неё?
Женщины с прядями цвета пшеничного колоса…
С трелью весенней капели в мелодии голоса…
Той, что как чашу хмельного вина
хочется с жадностью пить… допьяна,
до помраченья сознания, но не до дна...