Новые полезные ископаемые

А в лифте всегда тошнило. Вот как только вместо невесомости появлялось давление на магнитные подошвы скафандра, сразу к горлу подкатывал тяжёлый ком и ворочался там, пока кабина не останавливалась на уровне большого кольца. Илья глубоко вздохнул, сглотнул вязкую слюну и откинул смотровой щиток шлема. Обычно это делали ещё в шлюзе, но он предпочитал как можно дольше не дышать воняющим отходами воздухом станции.

Лифт остановился и, скрипя старым скафандром, Илья вышел в заваленный мусором коридор. Управление не выделяло финансирование на вспомогательный персонал, а инженеры с пилотами за уборку помещений требовали доплаты. Он пнул кусок упаковочного пенопласта и едва успел упереться рукой в переборку, чтобы не упасть. Голова кружилась, перед глазами мельтешили чёрные пятна. Надо сокращать количество вылетов. И с перегрузками полегче. Он снова вздохнул и тихонечко побрёл по коридору.

В раздевалке двое пинали одного. Пинали не сильно, но унизительно.

– За что бьёте? – деловито спросил Илья.

– Гальюн, падло, мыть не хочет.

– А должен?

– Так в карты проиграл.

– Во что играли? – для порядка поинтересовался Илья.

– Разумеется, в сику, – с достоинством ответили ему.

Илья стянул скафандр и залез под душ. Сначала горячая вода, потом холодная. И ещё раз. И ещё. Это помогало восстановиться после вылета. И держать нервы в порядке это тоже помогало. А нервы, от бардака воцарившего  на станции с недавних пор, у некоторых не выдерживали. Люди начинали пить и людям становилось всё равно. От этого всё чаще происходили несчастные случаи.

– Техника безопасности это вам не паровоз на мизере, – пробормотал Илья, растираясь вафельным полотенцем.

Он едва успел натянуть штаны, как в переборке, натужно загудев, ожил динамик внутренней связи.

– Пилота первого класса Илью Потехина вызывает начальник станции.

Вяло матюгнувшись, Илья сунул ноги в тапки и рысцой побежал к внутреннему кольцу.  Формально он не подчинялся начальнику межпланетной станции Юлиусу Блумквисту. Но дураком надо быть, чтобы не догадаться: если вызывает начальник станции, то и начальник геологоразведочной партии Герман Башарин где-то рядышком трёт лысину могучей ладонью. Такая у него привычка.

И точно: в маленьком кабинетике его ждали Юлиус-Лис и Гера-Мадера. Илья знал, откуда у Башарина такая кличка, но он и под пытками не рискнул бы поделиться этим знанием. Два начальника и две живых легенды восседали за столом, заваленном картами пояса астероидов. Электронную картинку оба не признавали.

– Докладывайте, – сказал Башарин.

– Прочёсывание сектора прошло впустую. Герман Максимович, мы не там ищем.

– Из чего делаете такой вывод?

– Общее впечатление. Анализ полученных данных. Мой личный опыт изысканий на Луне. Интуиция, если угодно.

– Мне мало вашей интуиции, Потехин, мне нужен результат, – жёстко сказал Башарин. – Мне нужно месторождение.

– Если нужен результат, следует район поисков сместить в область главного пояса, – как можно спокойнее ответил Илья. – Это не так уж опасно. А периферию можно прочёсывать без толку до второго Большого взрыва.

Башарин поиграл желваками на щеках со следами лучевых ожогов, но промолчал. Он ткнул пальцем в карту:

– Я вас, Потехин, направляю в одиночный маршрут. Задача – сбор данных по астероидам класса «М». Сканирование на наличие железа и сбор образцов. Войдёте в ближайшую щель Кирквуда, по ней вплотную приблизитесь к главному поясу. Вы ведь только что за это ратовали?

Илье очень захотелось, как ребёнку в школе надуть губы и противным голосом протянуть: «А чё сразу я-я-я?», но вместо этого он зло сплюнул на загаженную палубу и сказал:

– Готов приступить.

Башарин смотрел на него прищурившись, Блумквист барабанил пальцами по столу.

– Вы знаете, что моё задание противоречит служебной инструкции? – спросил Башарин.

– Знаю, товарищ начальник партии. Одиночные маршруты запрещены после гибели поисковой группы в кольцах Сатурна.

– И всё же готовы приступить?

– Так точно.

– Почему?

– Это моя работа.

Последние слова прозвучали пафосно и, видимо, поэтому Башарин с Блумквистом быстро переглянулись. Илья почувствовал себя неловко и сказал:

– Всё будет в порядке, Герман Максимович. Разведку проведу и вернусь с результатом.

– У вас ведь нет семьи? – спросил Башарин.

– Так точно. Все родные погибли в теракте.

Башарин снова обменялся с Блумквистом быстрыми взглядами и, как показалось Илье, Блумквист едва заметно покачал головой.

– Это правда, что ваша кличка – Лихач? – спросил Башарин.

– Прозвали…

– Так вот приказываю – без лихачества! Если вы погибните, я напишу в отчёте, что вы самовольно сошли с маршрута, утверждённого Управлением. Но если вы найдёте железо в промышленном количестве, на Земле вам поставят памятник при жизни.

– Только обязательно хорошо выспитесь перед вылетом и возьмите дополнительный запас кислорода, – озабоченно сказал Блумквист.

– И продовольствия, – добавил Башарин.

Илья вышел и аккуратно задвинул за собой дверь. Памятник! Плевал он на памятник. А вот сунуться в главный пояс астероидов, где никто ещё не проводил методичных изысканий, да ещё и с нарушением всех действующих инструкций, это как два туза в прикупе. Не мог же он сказать Башарину, что поэтому и согласился.

***

– А ведь я, как начальник станции, обязан пресечь вашу самодеятельность, Герман, – пожевав губами, сказал Блумквист.

– И что же может вам помешать, Юл? – чрезвычайно заинтересовался Башарин.

– Может, бунт? – неуверенно спросил Блумквист.

– Не пойдёт. Я не хочу в тюрьму.

– Тогда, по инструкции, вы можете сместить меня, если я буду не в состоянии выполнять свои обязанности.

– А вы не в состоянии? Что-то не похоже.

Блумквист вздохнул и решительно выдвинул ящик стола, вынул из него бутылку самогона и грохнул её на стол. Самогон на станции делали из томатной пасты и свёклы, некоторые предпочитали просто брагу. Исходный напиток именовался «Комиссарова кровь».

– И так не пойдёт, Юл. Если вы уйдёте в запой, у вас будут большие неприятности. Этого я тоже не хочу, – сказал Башарин.

– Герман, вы когда-нибудь видели меня пьяным?

– Нет. Вы неизменно отвечаете отказом на моё предложение тяпнуть по маленькой. Чем, признаюсь, весьма меня огорчаете.

– Видите ли, Герман. У меня редкое заболевание. Я совершенно не переношу алкоголь. Даже в минимальных количествах. Сразу впадаю в буйство. Об этом мало кто знает, но в моей медицинской карте это записано.

– То есть вы хотите сказать…

– Нет, это вы хотите сказать нашему фельдшеру, что я случайно выпил ваш кофе. С коньяком. Перепутал чашки. И мне так понравилось, что я тут же вылакал всю бутылку. Но прежде чем бежать за медиком, привяжите меня к креслу.

– Подождите пару минут, Юл. Если уж вы решили отравиться, я принесу хороший коньяк, – сказал Башарин, выходя из кабинета начальника станции.

***

Крис Максвелл умел ждать. Его этому учили. Это было частью его профессии, а своей профессией он гордился. Только глупцы полагают, что ждать и догонять скучно. Что может быть увлекательнее погони за жертвой после удачной засады? Наши предки занимались этим долгие тысячелетия, пока их не угораздило заняться земледелием. Максвелл не был земледельцем. Он был охотником, и древние инстинкты приятно будоражили кровь.

Правда, задание в этот раз было несколько странным. Дождавшись курьера компании, который заберёт с соседнего астероида какой-то артефакт, Максвеллу предписывалось следовать за курьером и ликвидировать его в случае «неадекватного поведения». Крис не очень представлял насколько неадекватным должно быть поведение человека в открытом космосе, чтобы его пришлось пристрелить, но был уверен, что сумеет действовать по обстановке.

А пока он терпеливо выжидал в бункере, упрятанном в глубине астероида, прислушиваясь к переговорам поисковых групп геологов, снующих в районе малого пояса. Эти геологи были отчаянными парнями, они нравились Максвеллу. Они, как и он были охотниками, их успех во многом зависел от удачи, а жизнь – от скорости реакции, смелости и трезвого расчёта. Они были похожи на него, поэтому он с интересом и симпатией наблюдал за их работой, сидя в бункере, который напоминал ему схрон «лесных братьев» из старого приключенческого фильма.

***

Они столкнулись в дверях склада: Илья пёр на себе баллоны с кислородом, а миниатюрная белокурая девица с пачкой накладных в руке пыталась войти. Илья расправил плечи под тяжелеными баллонами, широко улыбнулся и весело воскликнул:

– Какие люди в нашем гадюшнике! Илья, астрогеолог.

– Елизавета Викторовна Копалова, астроархеолог, – чопорно представилась девица.

«От горшка два вершка, а туда же – Елизавета Викторовна» – подумал Илья и сказал:

– Ну что, Лизок? Ко мне или к тебе?

Лиза внимательно посмотрела на Илью, и ему захотелось провалиться свозь палубу на внешний уровень и под действием центробежной силы улететь в открытое пространство. «Не умею я с девушками, – подумал Илья, – всегда беру неверный тон».

– Простите, Лиза, – сказал он. – Эти баллоны очень холодные, вот мне мозг и приморозило чуток, болтаю глупости, несу околесицу и порю чушь.

Лиза улыбнулась и спросила:

– А зачем вы их на себе тащите? Положите на тележку.

– Тележку?

– Ну, да. На любом складе обязательно есть тележки. На колёсиках.

«Потрясающие аналитические способности, – подумал Илья. – Незаурядный интеллект. И глазищи. Синие. Мне капец».

– Какая интересная у вас профессия, – восхитился Илья. – Астроархеолог. Я и не знал, что бывают астроархелоги. Но вы слишком рано. Мы ещё не настолько заросли грязью, чтобы вести раскопки. Да и вряд ли вы найдёте здесь что-нибудь кроме пустых бутылок и фольги от плавленых сырков.

Лиза снова улыбнулась и сказала:

– Мы ищем череп профессора Мезонье.

– А кто такой, этот Мезонье?

– Это крупный учёный середины двадцатого века. Археолог, антрополог. Он выступил с критикой теории расового превосходства арийской расы и фашисты его расстреляли.

– И где вы его ищите? И как он вообще оказался в космосе?

– Извините, Илья, это закрытая информация.

Она проскользнула мимо Ильи, но он крикнул ей вслед:

– Вы обязательно придумайте себе кличку! Здесь такая  традиция. Я, например, Лихач.

– Погоняло? – уточнила Лиза через плечо, и Илья взглянул на неё с уважением. – Так его же ещё заслужить надо.

***

Интерком сипло прохрипел:

– Флагман эскадры корпорации «Феррум аурум» крейсер «Клиффорд Саймак» вызывает начальника геологоразведочной партии.

Голос радиста был возвышенно-торжественным, и это разозлило Башарина. Он ткнул пальцем в кнопку и сказал:

– Так соединяйте! В чём дело?

Радист сменил интонацию на доверительно-конспиративную:

– Герман Максимович, они вышли на связь по закрытому каналу экстренной связи. Вам придётся пройти в радиорубку.

По локальной болталке Башарин быстро отстучал: «Тогда какого хрена орёшь?!» – и вышел в коридор. Он шёл быстро, стараясь не замечать мусора под ногами, похабные надписи на переборках и вонь квашеной капусты с камбуза.

Когда Башарин зашёл в рубку, то увидел, что с большого монитора на него смотрит Саманта Николсон, капитан крейсера «Клиффорд Саймак», однокашница и первая любовь.

– Какой ты лысый! – ужаснулась Саманта.

– Радиация, – дёрнул углом рта Башарин.

– Да, ты же ходил к Меркурию на «Торнадо», – печально сказала Саманта.

Башарин промолчал. Он не любил вспоминать эту историю.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Башарин.

– Я по делу, – строго сказала Саманта. Она была настолько красива, что не любила разговоры о своей внешности.

– Не сомневаюсь, – ответил Башарин. – Мы не виделись всего двадцать лет и, раз уж ты захотела поговорить, то, разумеется, по делу.

– Ты такой же язвительный, – сказала Саманта. – И по-прежнему считаешь, что нет ничего важнее, чем рыскать в поясе, и у тебя нет семьи, и организм на грани инвалидности.

Башарин пожал плечами.

– Я помню твою дипломную работу, – сказала Саманта и процитировала: – Сырьевые ресурсы, которые позволят Земле выйти к звёздам, лежат в поясе астероидов. Ты по–прежнему так считаешь?

– Да.

– Но ты не учитываешь, что очень важно кому будут принадлежать эти ресурсы.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу посоветовать, – сказала Саманта и придвинулась к экрану. – Купи акции «Феррум аурум». Купи их на все деньги, что у тебя есть.

– Мне некогда заниматься биржевыми спекуляциями, – недовольно ответил Башарин. – Мне надо выполнять план. Если ты не забыла, я начальник геологоразведочной партии, которая ищет те самые ресурсы, необходимые Земле.

– Принято решение о закрытии партии. Как не результативной. У меня на борту представитель «Феррум аурум» с пакетом документов о твоей отставке и передаче имущества.

Радист негромко присвистнул и Башарин с удивлением вспомнил, что в рубке он не один.

– У меня люди жилы рвут, недосыпают, у них количество вылетов в два раза перекрыло нормативы, потому что штат укомплектован ровно наполовину, а Управление закрывает партию? – как-то даже весело спросил Башарин. – И я об этом ничего не знаю?

– Ты много не знаешь, Герка. На Земле большие перемены.

– Сэми, скажи – они легли под «Феррум аурум»?

– Я и так сказала тебе больше, чем имела право, – нахмурилась Саманта Николсон, и голос её стал официальным. Всё, теперь подругу юности ничем не проймёшь. Башарин хорошо помнил её характер. Странно, что она вообще пошла на разглашение закрытой информации.

– Спасибо, Сэми, – сказал он. – Я очень тебе благодарен.

– Береги себя, – сказала капитан крейсера и отключила связь.

Башарин отвернулся от монитора и увидел, что радист просматривает таблицы биржевых котировок.  Кличка радиста почему-то была Диоген.

– Если я узнаю, что кто-нибудь на станции скупает акции «Феррум аурум», то уволю вас за профнепригодность, – сказал Башарин.

– Всё будет тип-топ, товарищ начальник, не мандражируйте, – позволил себе фамильярность радист, но тут же пожалел об этом.

– И наведите порядок в рубке! – багровея лысиной, заорал Башарин.

***

Лиза Копалова перевела боевой катер, замаскированный под прогулочную яхту в режим автопилота и в сотый раз просматривала файлы полугодовой давности.

Рабочий журнал станции связи «Луна – пояс астероидов».

«Последняя магнитная буря на Солнце в значительной степени повлияла на качество связи, как во всей системе, так и в подконтрольном станции секторе. Дешифровать лакуны, искажённые помехами, не представляется возможным. Имеющийся материал по сеансам связи с экспедицией Холмского (Борис Холмский, Антонина Холмская, Анастасия Холмская) передан в прокуратуру».

Женский голос (предположительно Антонина Холмская):

… Луна – Астероид, вас не слышу, приём.

… Луна – Астероид, вас не слышу, приём.

… он схватил череп и скрылся в тоннеле. Я так и не научилась быстро передвигаться при малой силе тяжести, у него и у Настеньки это получается много лучше. … долго отговаривала его брать ребёнка в экспедицию…

… поначалу, просто поднялась температура, но после началось ужасное…

… сильно расширенные зрачки.

… жарила стейк, она попросила с кровью.

… Она успокаивается лишь тогда, когда я читаю ей считалки, а на колыбельные реагирует агрессивно.

Мужской голос (предположительно Борис Холмский):

… Луна – Астероид, вас не слышу, приём.

… понятно, что связи в ближайшее время не будет, а это значит, что мы обречены.

… решил отнести череп к центру астероида. Двигаясь по тоннелям, я обнаружил следы пребывания…

… не могу войти в жилой модуль, пока там жена и дочь. Кислород на исходе.

… ножницы соскальзывали, а сами ногти приобрели лазоревый оттенок, схожий с цветом черепа Мезонье. Ещё не веря себе, я провёл ногтем по стеклу пробирки и пропахал глубокую борозду. Тут я заметил, что за мной внимательно с заговорщицким видом наблюдает дочь. «Думаю восемь по шкале Мооса», – сказала Настенька и помахала мне ручкой, с такими же лазоревыми ноготками. Вот эта «шкала Мооса» меня и добила. Я решил бежать.

… Мышечная масса наращивается с невероятной скоростью, скафандр уже тесен, сильный голод, приступы агрессии удаётся подавить лишь лошадиными дозами транквилизаторов.

… Настенька игралась с черепом всего несколько часов, но этого оказалось достаточно…

… вряд ли ароморфоз…

… принял решение захоронить череп. Если бы была возможность, я запустил бы его в пространство.

Станция:

… Астероид – Луна, вас не слышу, приём.

… окончательное решение об уничтожении астероида. Доложите о готовности к эвакуации.

… Холмский, уничтожьте череп! Избавьтесь от него любым способом.

Детский голос (предположительно Анастасия Холмская):

… Рация, рация. Рация – прострация. Раз, два, три, четыре, пять – вышел монстрик погулять. А ускорение свободного падения у нас будет ноль целых, триста шесть тысячных. И потом ещё спектральное сканирование проведём. Железо, стронций, цинк. Реголит, на фиг.

… Луна – Астероид, я вас вижу, приём.

… обитаема третья планета от звезды, уровень опасности зелёный, возможность ассимиляции низкая. Уничтожить.

… мама не может понять, что здесь надо плавать, как в невесомости, она пытается ходить. Естественно, у неё ничего не получается. Не уйдёт. Папа уже добегался. Доплавался. Долетался.

… Я маленькая девочка, агу, агу, агу. Мне очень кушать хочется, я больше не могу. И не надо так орать».

Лиза включила интерком:

– Сергей, – сказала она. – Готовьте ракеты. Мы не будем высаживаться. Я не хочу рисковать.

***

От кислорода запершило в горле, и Илья подрегулировал состав дыхательной смеси. Как только катер отошёл от станции на безопасное расстояние, он вывел двигатели на максимальную мощность. Перегрузка обыденно вдавила желудок, растянула кожу на лице. Он хорошо переносил перегрузки, вот только в последнее время иногда кружилась голова. И тошнило в лифте.

Илья заложил красивый вираж, зная, что за ним наблюдают со станции. Он им сделает шоу, пусть ребята развлекаются. Многие завидовали его технике пилотирования. Управлять катером он научился, когда работал в поисковой партии на Луне. Тогда это была просто блажь и наличие свободного времени, но только благодаря «корочкам» пилота Башарин взял его к себе. Здесь нужны были многостаночники. Людей не хватало.  Даже повар имел вторую специальность химика-технолога и сидел по ночам в лаборатории за анализом образцов. А капуста у него потом вечно пригорала.

Погасив ускорение, Илья поворочался в тесной кабине, устраиваясь поудобней. Он никогда не вылезал из скафандра во время перелёта. Были раздолбаи рассекавшие на катере в одних трусах, но Илье хватило одного случая разгерметизации транспортного модуля. Это очень неприятное ощущение, когда во рту при нулевом давлении закипает слюна. Несмотря на дурацкую кличку, Илья был очень осторожен во время поиска и требовал того же от напарника.  Но сейчас он шёл без напарника и в случае нештатной ситуации, рассчитывать можно будет только на себя. Впрочем, нештатные ситуации в космосе, как правило, заканчиваются очень быстро. А потом в кают-компании появляется фотография в траурной рамке.

Илья поднял забрало шлема и приник к окуляру спектроскопа. Спектроскоп «Бета ШИ–4», он же «беляши», «беляшек». Древний как шерсть мамонта и надёжный как каменный топор. Системы компьютерного наблюдения в катере сбоили даже при слабенькой магнитной буре, а «беляшек» стабильно давал чёткую картинку.

Его заинтересовала группа астероидов прямо по курсу и Илья начал притормаживать, заходя от Солнца. Очень ему понравилось альбедо ближайшего астероида. Хорошее такое альбедо, с явным наличием железа в оптическом диапазоне.

А здорово было бы сразу вот так, на шару, найти месторождение! Крупное, с мощным залеганием и высоким процентным содержанием. И чёрт с ним, с памятником, а вот утереть нос некоторым заслуженным и маститым было бы очень приятно. Или, допустим, встретить в коридоре Лизу и эдак небрежно упомянуть: «Я кстати, сегодня обеспечил Землю сырьевой базой для межзвёздных экспедиций». Или зайти к Захарчуку в кубрик и деловито поинтересоваться: «Слышь, лауреат, а сколько там государственная премия нынче?».

Он уже заканчивал торможение, когда соседний астероид вспух нестерпимо ярким беззвучным взрывом. Аварийная система катера взвыла сиреной, предупреждая, что не может справиться с обрушившимся излучением, захлопнулось забрало шлема, обеспечивая герметизацию скафандра, и тут же в корму долбанул обломок, начисто срезав двигательный отсек. Катер превратился в неуправляемую раскалённую капсулу. Сработали фотоэлементы, сделав смотровой щиток шлема полностью непрозрачным, и в чёрной темноте Илья врезался в поверхность астероида.

***

Сразу из радиорубки Башарин прошёл в бухгалтерию. Главбух и он же кассир Сеня Ещё Капельку торопливо убрал со стола стакан и зашуршал конфеткой. От перегара у начальника партии заслезились глаза.

– Я читал ваше личное дело, – сказал Башарин. – Вы были выдающимся экономистом, политологом.

– Это было давно, – сказал Сеня, старательно дыша в сторону. – Я заболел и ушёл из большой игры.

– Сейчас это не важно, – сказал Башарин. – Мне нужна консультация.

– Я слушаю вас.

– Предположим, некая компания в течение ряда лет скупает активы предприятий в определённой сфере деятельности. Давит на конкурентов. Лоббирует. Ведёт усиленную пропаганду в масс–медиа.

– Это как два пальца об стол. То есть я хотел сказать – элементарно. Стремление установить монополию. Чуть-чуть незаконно, но вполне легально.

– А если я скажу, что эта компания «Феррум аурум»?

– «Феррум аурум» уже наложила лапу на крупнейшие астероиды. Бамберга, Психея, Геба, Церера, Веста принадлежат им. Однако изыскания там они не начинают. Не заинтересованы. Создают дефицит. И вы ошибаетесь, что они ведут игру лишь в одной сфере деятельности. Их интересы крайне разнообразны.

– Ваш прогноз?

– Экономическая, а затем политическая диктатура «Феррум аурум». Об этом давно поговаривают в закрытых клубах.

– Что может им помешать?

– Нужен куш. Такой, что перевесит все активы «Феррум аурум». Такой, что они не смогут слопать. Такой, который Управление просто не сможет по тихому слить. Нужно очень крупное месторождение. Стратегического значения.

***

Нужна была направленная антенна. Тогда есть шанс, что его сигнал засекут. Нет, его конечно уже ищут. Сразу начали, как только катер перестал просматриваться на радаре. Но вот только без пеленга отыскать его, Илью Потехина, астрогеолога и пилота первого класса, будет невозможно. А для пеленга нужна направленная антенна, которой нет.

Размышляя таким образом, Илья продолжал работать. Врубив погромче старичка Noize MC, он обследовал разломы, собирал образцы, маркировал, переносил, упаковывал. И думал о направленной антенне. Он мечтал о ней. Он представлял её, элегантно вогнуто–выпуклую параболическую тарелочку. Такие деревянные тарелочки были у его отца на даче. Выйдя на пенсию, Потехин старший увлёкся токарным делом и на станочке, установленном в  подвале, вытачивал нехитрые поделки. «Я как Людовик ХIV!»,  – шутил он, выкладывая на деревянные плошки помидоры, огурцы и зелень с огорода. И обязательно сало, розовое с мясными прожилками. А вот спиртного Илья Ильич, соблюдая староверческий уклад, не жаловал.  А потом его взорвали в самолёте. А с ним маму и сестрёнку.

 

А вот космос, кажется, осваивать никто не станет.

Дорого и глупо, холодный беспонтовый вакуум.

Сплошной гимор, а не кусок лакомый.

Антенны инопланетян не ловят наши сигналы

Им не до нас – у них своих забот навалом.*

 

Илья слушал ветерана рэпа и поражался близорукостью людей начала ХХI века. Как так никто не станет осваивать? Да за такие барыши корпорации уже зубами глотки рвут, а ведь ещё добыча толком не начиналась. Совсем без мечты жили человечки в начале ХХIвека. Кризис, войны, постмодернизм… Жалко их!

«О чём я думаю, какие в чёрную дыру, корпорации? У меня кислород на исходе!» – Илья запустил в пролом кусок породы. Жрать хотелось, кружилась голова, перед глазами упорно маячила тарелочка с куском бекона. Тарелочка.

Какого чёрта?! У него же есть тарелочка.

Он вернулся к обломкам катера и, отложив геологический молоток, взялся за плазменный резак. Шесть часов и два баллона с кислородом ушло на то, чтобы из параболоида дюзы соорудить антенну и врубить сигнал SOS.

Всё равно не успеют, кислород закончится раньше. Не к добру Башарин про памятник ляпнул. Но у них будут координаты, а значит, у Земли будет железо. Потому что весь этот долбанный астероид из него и состоял.

«Как мы шумим со всей дури не слышно во вселенной, зато этот звук легко проходит сквозь стены. Три часа ночи, соседи на взводе, чтоб уловить наш сигнал, не нужны антенны...»* – рассказывал Noize MC.

***

Был завтрак и по давней традиции геологи с утра ели суп. Дядя Анатолий, Вгрызлопуполо и Слава Яйцам. Они пришли позже всех, чтобы не толкаться на раздаче, и теперь лениво хлебали кислые щи, рассуждая о барышах и убытках.

– Премиальные двойные, а штрафы тройные, – задумчиво сказал Вгрызлопуполо, намазывая хлеб горчицей.

– А ты не бухай, – угрюмо заметил Дядя Анатолий.

– Или бухой Башарину на глаза не попадайся, – обидно засмеялся Слава Яйцам.

– В сику весь аванс продул, – тоскливо пожаловался Вгрызлопуполо, откусил хлеб, выпучил глаза и, открыв рот, часто задышал. Дядя Анатолий и Слава Яйцам заржали. Это они незаметно подсунули ему свежую горчицу вместо выдохшейся.

Едва Вгрызлопуполо успел продышаться, как в столовую вбежал весь криво застёгнутый Захарчук.

– Слыхали? – спросил он. – Лихач накрылся!

Вгрызлопуполо начал снова намазывать хлеб горчицей, Слава Яйцам с Дядей Анатолием ждали продолжения.

– Его Башарин в главный пояс отправил. Одного! Несколько часов уже как отметка пропала с радаров, связи нет.

– Он давно хотел туда сунуться, – прокомментировал Слава Яйцам.

– Вот же Гера-мадера! Вот же гад, – захлёбывался Захарчук. – На гибель парня послал, начальничек. Там же пыли как в пылесосе.

Вгрызлопуполо положил измазанный со всех сторон кусок хлеба на стол и очень спокойно сказал:

– Варежку прикрой. А если пыли боишься, в респираторе летай.

Захарчук хотел ответить, но быстро передумал.

– Ты дуй к инженерам, – сказал Дядя Анатолий, ткнув пальцем во Вгрызлопуполо. – Пусть маршрут Лихача мне на бортовой комп скинут. А ты, Славик, готовь наши лодочки к выходу. Пойдём Илюху искать.

– Башарина не хочешь в известность поставить? – спросил Слава Яйцам.

– Зачем ставить начальство в неудобное положение? Мы типа самовольно.

***

Крис Максвелл был зол. «Может плюнуть на всё и прогуляться по астероиду?» – лениво подумал Крис. Он совсем не обязан был это делать. Ему за это не заплатят. Более того, его непременно оштрафуют, если узнают о таком злостном нарушении режима секретности. Он не имел права светиться. И уж конечно ему не придётся рассчитывать на страховку, если что-нибудь произойдёт. Но ему очень не нравилось ситуация, в которой он становился невольным убийцей. Этот русский подыхал в ста метрах от бункера, и дать ему загнуться было как-то не по-христиански. Крис Максвелл был набожным человеком.

Нет, одно дело пришить клиента по заказу, когда ничего личного и просто выполняешь свою работу. Но Максвелл уже давно не работал в поле, его карьера в «Феррум аурум» шла в гору, и даже сидеть в этом бункере в ожидании курьера компании он был не обязан. Но мистер Ёсида лично просил его самому заняться этим заданием. Отказывать мистеру Ёсиде было не принято. Вот только Максвелл хорошо знал, что такие дела частенько заканчивались ликвидацией ликвидаторов. Он не понимал, почему руководство «Феррум аурум» решило его слить, но совершенно не собирался становиться расходным материалом. Вздохнув, Максвелл принялся натягивать скафандр.

Последний раз так неразумно он вёл себя подростком. Тогда он прочитал «Звёздные часы человечества» Цвейга и решил в одиночку на каноэ форсировать озеро Мичиган. В ноябре. Из Чикаго в Маскигон, делов-то. «Но мало-помалу человеческое мужество отступает перед натиском природы, которая беспощадно, с тысячелетиями закаленной силой обрушивает … все свои орудия уничтожения: мороз, пургу, пронизывающий ветер». Его быстро выловили спасатели, но он успел сильно простудиться. Потом Крис долго лежал с пневмонией и читал Фридриха Ницше.

Вообще-то целью всего того безрассудства было произвести впечатление на сисястую Соню Галински. Позже он узнал, что самое большое впечатление на Соню оказывают портреты президентов и за двадцатку она готова на многое. Тогда Крис Максвелл полюбил деньги.

Понимая, что в данную секунду его контракт с «Феррум аурум» заканчивается, Максвелл разгерметизировал бункер и, прихватив запасные баллоны, выбрался в штольню, ведущую на поверхность астероида.

«Соня Галински похлопала бы мне в ладоши», – подумал Максвелл.

***

Мистер Ёсида бесцеремонно впёрся на капитанский мостик и уже этого одного было достаточно, чтобы Саманта Николсон захотела его убить.

– Вы неосторожно себя ведёте, капитан, – сказал мистер Ёсида.

– На этом корабле я пока сама решаю, как себя вести, – ответила Саманта.

– Пока решаете, но ситуация может измениться. Не сделайте ошибки. «Феррум аурум» весьма заинтересована в специалистах высокого уровня. До тех пор, пока они сохраняют лояльность.

– Я привыкла говорить то, что думаю. Мне совсем не по душе методы «Феррум аурум». И крейсер принадлежит Америке, вы его всего лишь арендуете. Здесь территория Соединённых Штатов.

– А я бы посоветовал вам думать прежде, чем говорить. Очень скоро и этот крейсер, и Америка, и вся планета станет собственностью «Феррум аурум». Давно пора закончить игры с государствами, правительствами, границами, конституциями. Совет директоров «Феррум аурум», если вы не в курсе, интернационален. Там и немцы, и американцы, и эфиопы  с арабами. Много русских. Большие деньги говорят на одном языке. Это язык оружия.

– Это путч, – сказала Саманта Николсон.

– Капитан крейсера не может рассуждать о глобальной стратегии Корпорации. Не тот уровень. Но при определённой гибкости, вы можете не только перейти на уровень выше, но и присоединиться к новой элите.

– Я припоминаю, что когда-то представителей новой элиты вешали в Нюрнберге.

– Не сделайте ошибки, капитан. Не сделайте ошибки.

***

Когда Максвелл добрался до русского, тот уже был без сознания. Крис подключил кислородный баллон к скафандру геолога, врубил усиленную вентиляцию. Потом он перехватил Илью двумя руками поперёк корпуса, активировал ранцевый двигатель своего скафандра и по нисходящей траектории полетел к бункеру.

– Куда я лечу? – пробормотал Илья.

– Вообще-то на территорию Соединённых Штатов, – сказал Максвелл. – Но это временно.

– Железо,– чётко произнёс Илья.

– Никуда не денется твоё железо, – недовольно скривился Максвелл.

– Не моё, – в голосе Ильи было недоумение. – Для всех.

Максвелл только хмыкнул и подкорректировал курс.

***

– Как вы себя чувствуете, Юл?

– Вполне сносно, только меня как–то странно потряхивает изнутри. Это похмелье?

– Пейте кофе, Юл, – усмехнулся Башарин. – Ещё лучше крепкий чай.

Блумквист пил сладкий кофе с лимоном, а Башарин ходил по тесному кабинету, сцепив руки за спиной.

– Увы, ваш подвиг оказался напрасным, Юл. Пока вы были в отключке, события приняли такой поворот, что скоро никому не будет дела до нарушений на базе. Если только мы что-нибудь не придумаем.

– Этот пилот, Лихач. Он погиб, – полуутвердительно сказал Блумквист.

– С ним пропала связь. Его ищут. Втайне от меня, конспираторы.  Думаю, найдут. В конце концов, это их профессия – искать.

Вошёл радист.

– Получено радио от поисковой группы дяди Анатолия, – сказал Диоген.

– Какой-какой группы? – грозно спросил Башарин.

– Вот, – Диоген положил на стол

листок бумаги. – Радиограмма. Я официально зарегистрировал. Внёс в журнал. Потехин обнаружил месторождение. Они будут на станции через два часа. С ними какой-то американец.       

Радист вышел.

– Какой ещё на хрен американец? – Башарин схватил радиограмму, а Блумквист тяжело вздохнул.

– Вот и не надо ничего придумывать, – сказал он.

– Вы ещё не всё знаете, – сказал Башарин, откладывая радиограмму. – К нам едет ревизор. Меня ждёт отставка.

– Ну, пока он ещё доедет, – философски заметил Блумквист. – А пока давайте работать. Мы ведь здесь для этого и находимся, чтобы работать.

– Мой зам Захарчук говорит – какая разница, где работать, лишь бы побольше платили. Ждёт «Феррум аурум».

– Ну, ведь это так естественно – искать полезные ископаемые там, где больше платят. Но почему мы с вами, Герман, не ждём «Феррум аурум»?

– Потому что мы сами и есть полезные ископаемые, Юл. Мы давно окаменели.

– Полезные ископаемые бывают очень полезны для грядущих поколений, – назидательно сказал Блумквист. – Поэтому не паникуйте, Герман. И принимайте командование станцией. Так им будет труднее вас сместить.

– Не говорите глупостей, Юл, – резко возразил Башарин.

– Нет, знаете, вы были правы, когда сказали про ископаемые. Я чувствую себя окаменелостью. Этаким неразложившимся динозавром. С меня хватит. Но вас я поддержу. У меня есть связи на самом высоком уровне. Мы ещё посмотрим кто кого. Месторождение это козырь и я знаю, как его разыграть.

– Ну, тогда…

Башарин врубил громкую связь и придвинул к себе микрофон на тяжёлой латунной подставке.

– Всем свободным от вахты! Говорит исполняющий обязанности начальника станции Башарин. Взять швабры, вёдра, ветошь и вылизать станцию до блеска. Чтоб через два часа этот гадюшник сиял как у кота глазки. Далее. Всем китайское предупреждение – с этой минуты за  карты и пьянку буду отправлять на Землю с вычетом транспортных расходов. Усеките, мальчики – желающих занять ваше место теперь будет в избытке. Бардак закончился, начинаем работать.

***

Илья выгнал Славу Яйцам в катер к дяде Анатолию, а сам, прихватив Максвелла, сел за управление Славкиного катера. Кабина была тесновата для двоих, и скафандры пришлось всё-таки снять.

– Слушай, Крис, – сказал Илья. – Ты ведь теперь получаешься что-то вроде перебежчика?

– Ты, Илья, мыслишь древними категориями, – ответил Максвелл. По-русски он говорил медленно, но совсем без акцента. – Я просто сменил место работы. Работал на одну контору, теперь буду работать на другую. Специалисты моего уровня всегда востребованы.

– Мне это непонятно, – признался Илья. – Ты только не обижайся, но я бы, наверное, не смог вот так плюнуть на…

Илья замялся, и Максвелл с усмешкой подсказал:

– На долг?

– Да, – нахмурился Илья. – И не вижу в этом ничего смешного.

– Ты просто не знаешь специфики нашей службы. Или по твоему, мне надо было спокойно позволить тебе задохнуться? Как бы ты поступил на моём месте?

– Я очень признателен, что ты не дал мне задохнуться, – сказал Илья. – И я, конечно же, тоже бы тебя спас. Но после объяснил руководству необходимость подобных действий.

– И тебя сослали бы в Сибирь! – захохотал Максвелл.

– Ты, Крис, мыслишь древними категориями, – улыбнулся Илья.

– Скажи мне лучше, – уже серьёзно спросил Максвелл. – Почему ты, зная, что обречён, продолжал выполнять работу. Зачем?

– То есть как? – удивился Илья. – Это же такой азарт! Вот ты на мизер в тёмную ходил когда-нибудь?

– Я не играю в преферанс, Илья. Я играю в шахматы. Иногда в покер.

– А как бы ты поступил на моём месте?

– Я бы постарался сделать так, чтобы никто никогда не нашёл это месторождение, если уж мне от этого никакого проку, – угрюмо сказал Максвелл.

Илья промолчал, крепче взявшись за рукоять управления катером.

***

Представитель «Феррум аурум» мистер Ёсида и начальник геологоразведочной партии, а по совместительству и начальник межпланетной станции Герман Башарин устали орать и перешли на обмен репликами. Они сидели за круглым столом и испепеляли друг друга взглядами.

– Я это так не оставлю, – в который раз повторял Ёсида. – Вы за это отвечать будете. Это самоуправство.

– Вы превышаете должностные полномочия, – тянул время  Башарин. – Я на вас жаловаться буду.

– Мои полномочия подтверждены советом директоров «Феррум аурум».

– Объёмы найденного нами месторождения выводят его из сферы влияния «Феррум аурум». Это достояние всего человечества.

– Вы блефуете. Где доказательства?

– Вот они! – и Башарин сделал величественный жест, указывая на вошедших в кают-компанию Илью с Максвеллом и Дядю Анатолия со Славой Яйцам. – Предъявите доказательства, Потехин.

– Какие? – оторопел Илья.

– Доказательства наличия обнаруженного вами месторождения, – терпеливо пояснил Башарин.

– Так в катере полный багажный отсек доказательств, – сказал Илья и сделал движение, как будто собираясь немедленно бежать за доказательствами.

Но тут поднялся мистер Ёсида и с высоты небольшого роста торжественно заявил:

– Сложившуюся ситуацию я нахожу неприемлемой для конструктивного диалога. Меня умышленно пытаются ввести в заблуждение и игнорируют мой статус. Я немедленно вызываю сотрудников  Private military company  и объявляю на станции военное положение. Вы все будете арестованы. Дальнейшие изыскания будет вести «Феррум аурум». Имущество станции также переходит в собственность Корпорации. Сотрудникам, не запятнавших репутацию нелояльным отношением к «Феррум аурум», в скорости будет предложено подписать контракты на самых выгодных условиях.

В кают-компании повисла напряжённая тишина, а Дядя Анатолий стал обходить мистера Ёсиду сзади, спрашивая Башарина глазами – дескать, может треснуть японца по затылку, да и дело с концом? Слава Яйцам отчётливо прошипел сквозь зубы: «Покупает, сука!». Максвелл мягко переместился от двери в угол и положил руку на спинку тяжёлого полукресла.

– Я должна заявить господину Ёсида, что это совершенно невозможно, – сказала тогда Лиза. Никто не заметил, как она вошла. – Я объявляю сектор закрытым для изысканий. Закрытым вообще для каких бы то ни было перемещений. Согласно международной конвенции. Нашей археологической экспедицией найден объект культурного значения, представляющий интерес для всего человечества. Масштаб открытия несоизмерим с коммерческими интересами «Феррум аурум». Извольте сделать запрос в ООН, а после попытайтесь объявить военное положение!

Мистер Ёсида побагровел, схватил со стола бумаги и выскочил из кают-компании.

– А разве упомянутый объект не уничтожен? – вкрадчиво спросил Башарин. – Да, так уничтожен, что у нас все сканеры погорели.

– Ну, – чуть смутившись, ответила Лиза, – я же об этом ещё никому не докладывала.

– Флэш-рояль, – сказал Максвелл и тут же пояснил: – Десять без прикупа.

***

В это время Юлиус Блумквист в радиорубке просматривал ленту новостных агентств. Акции «Феррум аурум» стремительно падали. У Private military company  «Феррум аурум» отозвана лицензия. Совет директоров «Феррум аурум» сделал заявление о непричастности к попытке взлома сервера Центрального космодрома. Совет директоров «Феррум аурум» сделал заявление о непричастности к диверсии на Лунных металлургических комплексах. Интерполом арестованы несколько видных политиков, по слухам, ангажированных «Феррум аурум». Генеральный секретарь ООН готовится выступить с важным сообщением. Отменены все пассажирские космические перелёты. Эскадра «Феррум аурум» блокирована объединёнными силами Космофлота.

– Они не прошли, – сказал Блумквист.

– Так не ХХ век на дворе, – согласился Диоген.

***

– А вы, правда, нашли этот ваш артефакт? – спросил Илья, когда кают-компания опустела и они остались с Лизой вдвоём.

– Правда. И сразу вместе с астероидом взорвали.

– Зачем же тогда искали?

– Череп профессора Мезонье признан крайне опасным артефактом. Прошлая экспедиция погибла в результате контакта с этим объектом. С ними произошло что-то ужасное. Мы для этого и прилетели – найти, уничтожить и не вспоминать.

– Так вот какой вспышкой меня накрыло! Это вы астероид взорвали.

– Прости, никто не знал, что в этом секторе пространства могут быть поисковые группы. Мы специально узнавали в Управлении, где проходят утверждённые маршруты.

– И теперь ты на Землю?

– Нет, у меня ещё есть дела в космосе. Но мне сказали, что ты классный пилот. И у нас есть вакансия пилота. Нам очень нужны хорошие пилоты. Подумай, может быть тебе переквалифицироваться в археологи?

– Я подумаю.

Илья проводил её глазами, любуясь ладной фигуркой в обтягивающем комбинезоне и пришёл к выводу, что девочка ой как непроста. Уничтожить объект и блокировать движение в секторе пространства. Археологическая экспедиция? Ну-ну, видали мы таких археологов…

***

Блумквист и Башарин стояли на обзорной палубе и любовались картиной – флагман «Феррум аурум» на фоне звёздного неба. Это было красиво. «Клиффорд Саймак» уходил из пояса астероидов.

– Так не раз уже бывало, Герман, – сказал Блумквист. – Историю меняли события случайные и вмешательства маленьких людей приводили к падению империй и свержению правительств.

– Да, я знаю, – сказал Башарин. – Но меня не устраивает выражение «маленькие люди». Кто это, по–вашему, здесь «маленький человек»? Лихач, который чуть не загнулся, выполняя моё задание? Или этот американец, который поставил крест на карьере, спасая Лихача? Или может быть я?

– Нет, – усмехнулся Блумквист. – Вы большой. Где-то метр девяносто.

– Метр восемьдесят восемь, – поправил Башарин. – Вы понимаете вообще, что произошло?

– Конечно. У Земли будет железо, – кивнул Блумквист.

– При чём здесь железо? Люди, вот что самое главное. Не железо, а люди.

– А как же ваша теория, Герман, о том, что мы с вами, дескать, полезные ископаемые? Окаменелости, – спросил Блумквист, всё ещё усмехаясь. – Не станут ли со временем эти люди такими же ископаемыми?

– Возможно, – холодно ответил Башарин. – Но это будут новые полезные ископаемые.

***

Ужесточение антимонопольного законодательства привело к распаду транснациональных корпораций. ООН выступила с инициативой создания Мирового Правительства. Население Земли было обеспечено железом на долгие годы. Готовилась в старту Первая Звёздная Экспедиция. А в поясе астероидов, переливаясь лазоревым сиянием на фоне далёкого Солнца, печально проплывал Череп профессора Мезонье.

                                                                                               Август, 2016, Новокузнецк.

_______________________________

*Стихи – Иван Алексеев (Noize MC)