Почта

- Что это у них там такое? 

- Это революция!

***

С чего всё началось? 

Посетители почты просидели уже два часа в ожидании своей очереди. Среди них - мадам Маддоновская. Внешность у неё была яркая: величаво выступал её  второй подбородок, гордо подпирая первый – блестящий с крупной, темной родинкой посередине. Выше подбородка накрашенные, выразительные губы оратора. Взгляд волевой, строгий с оттенком истеричности. Нос – длинный с крупными ноздрями. 

Рядом с ней сидел господин Переживайло, внешность которого, манеры и даже телодвижения полностью могли описать его характер - весь он был как будто дёрганый, с подпрыгивающими волосёнками, слегка прикрывающими череп. 

За кассой восседала Марья Петровна Воронцова, носитель буржуазного образа мыслей и, по совместительству, работник почтового отделения №6 с индексом 199917. 

В отдалении, прислонившись к стене, стоял товарищ Нетерпимов. Внешность его была настолько неприметна, что увидев его один, а то и сто раз, вы не смогли бы запомнить, как он выглядит. Если касаться сфер интимных, то даже жена Нетерпимова сомневалась иногда в том, тот ли это мужчина, за которого она выходила замуж. Эта особенность позволяла Нетерпимову почти сливаться с толпой, быть её "душой”. Именно он произнес фразу, из-за которой посетители почты возбудились, точно пчелы в улье, но для верности автор добавит: всё может начаться с одной фразы, созданной на выдохе, и накипевшей во всех людях, точно в едином организме. Проще говоря, не может она так взбудоражить, если уже не назрела у всех на языке. Фраза была такая: 

- Чтоб он сдох! – произнес Нетерпимов. 

Присутствующие почувствовали остроту заявления. Зал ответил молчанием, пока Переживайло наконец не спросил настороженно: 

- Кто? 

- Вседержимов! – отчеканил Нетерпимов. 

Зал вновь ответил молчанием, хотя каждый подумал о Нетерпимове с гордостью. Глаза у присутствующих загорелись восхищенно. 

Нетерпимов. Держат нас за дураков! Им кажется, мы не знаем, что они делают у нас прямо под носом. 

Нетерпимов. Как что? Обворовывают нас! 

Переживайло (неуверенно). И Вседержимов? 

 Зал (испуганно). И он? 

Нетерпимов. И Вседержимов ваш такой же. (Распыляется.)  Он и все его дружки на нас зарабатывают. А эти вот почтовые хамы - их приспешники. 

Переживайло. Как же на нас зарабатывать, если у нас и так ничего нет? 

Зал (протяжно и заунывно, вздыхая). Да, как же? Нет ничего у нас. 

Нетерпимов (встает со своего места и поворачивается лицом к залу).  Да как же вы ещё не поняли. (Обращается напрямую к Переживайло.) Вот, товарищ, скажи, сколько мы уже тут сидим? 

Переживайло (польщенно). Два часа. 

Зал. Два часа. Да-да,  всё верно. 

Нетерпимов. Так слышали вы такое выражение. Время – деньги. 

Переживайло. Есть такое выражение. 

Зал. Точно-точно, есть, слыхали. 

Нетерпимов. Они на нас зарабатывают, на труде ожидающих! 

Помещение наполнилось гулом негодования, но вскоре зал притих. Мадам Маддоновская поднялась с места и величавой поступью приблизилась к окну кассы. 

Мадам Маддоновская. Уважаемая, мы уже больше двух часов ждем. Когда нас обслужат? 

Марья Петровна Воронцова. Когда очередь ваша будет, тогда и обслужат вас. Видите, народу сколько. Компьютеры наши не выдерживают, виснут. 

Мадам Маддоновская. А почему у вас только одно окошко работает? 

Воронцова. Дамочка, сколько людей работает – столько и окошек. 

Мадам Маддоновская. Как вы сказали? Дамочка? А что это вы так разговариваете со мной? 

Лицо мадам Маддоновской вытянулось от злобы, глаза приобрели воинственный блеск. Она отвернулась от кассы и холодно посмотрела на Нетерпимова. Ей хватило одного лишь взгляда, чтобы тот сконфузился и отправился на место, где сидел. 

Мадам Маддоновская. Товарищи! 

Зал затаил дыхание и приготовился ловить каждое её слово. 

Мадам Маддоновская. Штампы, товарищи, марки! Все эти подлые выверты! Эти их конверты! Посылки в коробках, письма ценные с уведомлением и без! 

Подходит к одному из людей в зале, указывает на конверт в его руке. 

Мадам Маддоновская. Вот, что это у вас? Ага! Конверт! (Вырывает конверт и разрывает.) Это всё их происки, этих почтовых лодырей. Товарищи! 

Нервно ходит взад-вперёд, в раздражении брызжет слюной, держит руки за спиной. 

Мадам Маддоновская (голос её переходит на визг). Товарищи, разорвем же, как этот конверт, их почтовые цепи! 

Зал (восторженно). Да, разорвем! 

Мадам Маддоновская. Смоем с наших уставших лиц их штемпеля! 

Зал. Смоем, да! 

Мадам Маддоновская. Не дадим им марать нас марками! 

Зал. Не дадим! 

Мадам Маддоновская. А ну, запевай! 

Вставай, ты, почтой заклейменный 

Усталый, угнетенный люд. 

Наш разум жаждет отправлений, 

Потоки писем мир зальют! 

  

Кассир Воронцова открывает дверь, ставит табличку с надписью "Перерыв по техническим причинам” и скрывается в глубине здания. 

  

Сбивая прошлого оковы, 

Восстанем вместе, а затем 

Изменим почту мы в основе, 

Теперь ничто - мы станем всем! 

Маддоновская берёт табличку и в качестве знамени возносит её над головой. Идёт впереди шествия. Посетители встают с мест и идут за ней, выходят из здания, по пути громя почтовые ящики и стулья. Шествие следует дальше по улице, по-видимому, в столицу, в главное почтовое отделение.  

Мужчина спешил, но, удивленный скоплением людей, притормозил, разглядывая их. Уже внутри почты он спросил: 

- Что это у них там такое? 

-Это у них революция! – с усмешкой ответил Нетерпимов, первый и единственный в очереди в кассу.