Крещение небом

Ноябрь... Снег чавкает под ногами молодых парней, заядлых курильщиков, выбежавших на пару затяжек из казармы областного призывного пункта. Закончилась гражданка, закончились вольности, танцы, встречи с девчонками, пьяные разборки и «петушиные» драки. Сидим на нарах с запасами харчей и горячительных напитков, большая часть из которых конфискована старым старшиной и дежурными офицерами. Все в основном трезвые, разумные, сосредоточенные. Медицинская комиссия пройдена, дела оформлены. Ждем покупателей. Торги будут завтра.

Вечер и сумерки, как всегда, пришли неожиданно. Вся казарма разбилась по углам и нарам. Кто-то бренчит на гитаре, кто-то смакует огненную воду из резиновых грелок.

Лежу на нарах, подавленный и потухшийпосле вчерашней попойки на проводах в нашем общежитии. Проводы удались на славу. Наше общежитие стройтреста оторвалось по полной. Пять комнат отдельной квартиры в новом доме позволяло нам жить с достоинством и комфортом. Дом был построен нашей комплексной бригадой, мы гордились этим.

Концовки прощального вечера не помню. Сегодня утром ребята привели меня в чувство, собрали, набросали что-то в сумку, вручили повестку с адресом и на служебном автобусе перед работой завезли на призывной пункт. Все хохотали и веселись, вспоминая вчерашние приключения. Оказывается я почти голый бегал за хохлом, электриком треста, и хотел выбросить его с балкона. Он закрылся в туалете и просидел там, пока меня не успокоили ребята и я не уснул. В автобусе его не было. Как стыдно. Но ему за дело, он стучал на нас в отдел кадров. Всегда хотел его наказать. Мысли закончились, уснул неожиданно быстро.

Пасмурное утро. Поднялись, умылись. Распределяют по командам, по спискам. Мне определяют команду «Сто двадцать», покупатель морячок, подводник. Ну, всё. Труба. Привык к просторам, раздолью, высоте на стройке, ветру и солнцу. Будешь в кубрике, под водой. Судьба – злодейка! Это тебе за вчерашние похождения! Что будет, то и будет.

Прошло некоторое время. Вдруг из казармы вызывают повторно по одному на комиссию. Объявляют, что часть призывников будет перераспределена в связи с поздним прибытием одного из покупателей. Выкрикивают фамилии, вызывают на повторную комиссию. В том числе вызвали и меня. За столом капитан с голубыми погонами рассматривает дела:

- Боксер?

-Да, боксер.

-Почему не комсомолец?

-Так получилось.

-Не привлекался? Не сидел по малолетке? Сибиряк?

-Не привлекался. Сибиряк.

-Хорошо. Поменять команду. Свободен. Отправка завтра.

Ничего не поняв, ушел в казарму. А казарма гудела, приехали «голубые береты», надо попасть к ним.

Я приехал в этот город на Волге по направлению военкомата, для поступления в танковое училище по настоянию отца, фронтовика-танкиста из далекой Сибири, после окончания вечерней школы рабочей молодежи. В этом училище в 1944 году, после ранения, обучался отец. Я слушал его немудрёные рассказы о войне, как они девятнадцатилетние уральскиепацаны воевали в истребительных батальонах на броне танков, а потом учились на танкистов и без сомнения поехал в это училище. Но в документах что-то напутали со сроками, я опоздал и устроился на работу каменщиком, по своей строительной специальности.

Теперь мне было все равно: отслужу, отдам Родине свой долг, а там будет видно.

Вечером всех нас, определенных в новую команду, собрали отдельно, с каждым беседовал капитан. Пригласил меня. Дотошно, с легкостью и юмором, расспрашивал о моей жизни, о моих родных, о родителях. Узнав, что отец мой был судимым, но потом реабилитирован, задумался и сказал:

- Не надо ни кому говорить об этом. Все позади.

Утро принесло свои проблемы. Все задергались, засуетились. Отработанная военная система не знала сбоев. Кто-то, вероятно сыны достойных родителей, пытались поменять команды, но наш капитан был непреклонен. Нас, всяких разных, тридцать три призывника, построили, всем вручили «Наказ воинам» от областного комитета комсомолаи повели на железнодорожный вокзал.

Погрузили в один вагон вместе с командой призывников-моряков. Ехали несколько суток, долго стояли на каких-то полустанках.Проводник кавказец угощал нас чачей, а потом мы её покупали у него и угощались сами: весь вагон и призывники пропахли её запахом. Вечером прибыли на место, загрузились на машины и через некоторое время прибыли в Гайжюнай, в расположение 44-й учебной воздушно-десантной дивизии.

Утро не задалось. Рваные тучи. Не снег, не дождь. Туман. Нас помыли, переодели и, не узнавая друг друга, мы в растерянности топтались разными кучками.

Налетели офицеры и сержанты из подразделений. Ищут спортсменов, специалистов, водителей, трактористов. Высокий и тощий, как доска сержант, узнав, что я боксер, подвел к капитану и тот внес меня в свой блокнотик. Суета закончилась также быстро, как и началась. Всех собрали в одном помещении, на столе лежали тонкие папочки с нашими делами. Старший лейтенант, сидевший за столом, задал один вопрос:

- Кто играет на музыкальных инструментах, поднять руки?

Мы растерянно смотрели друг на друга, а потом несколько человек несмело подняли руки, в том числе и я, так как бренчал на гитаре. Это было модно. Вечерами и ночами с ребятами, обучаясь игре на гитаре, истирали пальцы до крови.

Старший лейтенант с каждым из нас поговорил, выбил дробь костяшками по столу, попросил повторить. Сделав пометки и забрав дела себе, объявил: сбор через час.

К старшему лейтенанту подошел утрешний капитан, показал на меня, что-то вполголоса сказал. Однако, лейтенант напомнил капитану о каком-то приказе и тот отошел в сторону.

Через некоторое время мы уже тряслись в грузовике, отдаляясь от учебного центра.

Прибыли в Каунас. Утром узнали, что мы курсанты 300-го Отдельного учебного батальона связи. Начались нелегкие курсантские будни, обучение военному ремеслу десантников и радистов. Учебник сержанта воздушно-десантных войск отныне стал настольной книгой на длительное время.

Приняли присягу перед Новым годом. За каждым закрепили АКМС, парашюты: основной и запасной, противогаз, специальный рюкзак РД-54 и другое снаряжение. Все напряжены, первичную воздушно-десантную подготовку прошли, впереди ждёт первый прыжок с парашютом.

Седьмого января подняли рано. Темно, хмуро. Опять прибалтийский туман. Прибыли на аэродром, разобрали свои парашюты Д-1-8, приготовились. По отделениям построились, по росту и весу. Еще раз выслушали инструктаж по прыжкам: как покидать самолет, как вести себя в воздухе, как безопасно приземляться. Напомнили основное правило: в полете, в воздухе опасность есть, но не такая большая; бояться надо земли. Разобрали свои парашюты, установленные в «козлы», и по отделениям направились к самолетам.

Самолеты АН-2 стояли в строю, скучая, ждали своего часа. Выполнили посадку в самолет. Мне по своему росту и весу досталось место напротив двери кабины самолёта. Застрекотал мотор, оторвались и поднялись на нужную высоту. Выпускающий приоткрыл дверь, посмотрел вниз, подал знак о готовности. Самолет заполнился туманом. Казалось, что это происходит не со мной, а я смотрю какой-то приключенческий фильм. Сирена и команда «Пошел». Карабин вытяжной веревки зацеплен на трос. Жду своей очереди. Перед носом мелькнули подвязанные веревками валенки покидающего впереди меня самолет десантника. Все отработано до автоматизма. Счет, отработал прибор КАП-3, в руке кольцо. Я лечу, сверху заполненный купол парашюта. Справа, слева товарищи, проявляют свой характер: кто-то как сосиска болтается и не шевельнет ни рукой, ни ногой, его полностью поглотила неожиданная ситуация или страх; кто-то как шустрик начинает елозить в подвесной системе и орать от восторга во всю грудную клетку, тянуть за стропы, просто орать и подавать команды:

-Тяни левую! Тяни правую!

Эйфория овладела и мной. Осмотрелся: купол в порядке, валенки на месте, стропы, как натянутые струны. Восторженные крики заполнили воздушное пространство: мы летим. Мы еще не птицы, но уже близки к ним. Мы небесные воины!

Земля приближается неотвратимо. Страх понемножку начинает вытеснять восторженность и, наконец, заполняет меня полностью. Я боюсь земли, этого замершегопеска. Сломанная в детстве нога волновала меня. Однако приземление прошло успешно, легко, как учили, приземлился на обе ноги и сразу перекатился на бок. Загасил парашют и… почувствовал невыносимые позывы жидкости, которая, как и всех моих товарищей, переполняла меня.

Все мы, курсанты учебной дивизии Воздушно-десантных войск пометили гайжюнайскую площадку, это роднило нас вызывало приступы веселья и смеха.

Это был наш счастливый день: мы прошли крещение небом и стали воинами–десантниками.