Напев издалёка

По недавнему печальному поводу все переслушивали Градского. В том числе

                Как молоды мы были.
                Как молоды мы были.
                Как искренно любили.
                Как верили в себя.

Действительно. В возрасте веры в себя надолго не застревают.
Ладно хоть здесь я не оказался в отстающих.
Ито лишь потому, что в этом смысле молод видимо вообще не был.

А как любили — судить не мне. Может и искренно. Может и все.
Я же, если похожее случалось со мной, отчаянно делал всё, чтобы эту постыдность сокрыть.
В этом отношении — напротив — до молодости было как до Луны.

Когда был на первом курсе первого института, в его гардеробе подрабатывала одна девчонка.
И всегда при моём появлении застывала и могла смотреть только на меня.

Я обратил на это внимание своих одногрупников.
И услышал: "Ни фига себе!!! Чего мух то не ловишь! Вперёд! Распоряжайся! Это твоё!"

Но не та была моя выделка. (Поклон предкам).
Тогда мной владела лишь догма, что реальные отношения — ничто опричь скверны.
А обнаружить хоть чем-то их существование — опозориться бесповоротно и потерять всю пристойность в людских глазах.

Где-то через месяц она уже там не работала. И всё стало как прежде. Как и до́лжно.
Только улыбка мира сошла.

Так открыто смотреть я не умею и по сей день. И не смогу уже никогда.
Да теперь уж и смотреть-то нечему.

Так неужели я себе это прощу?
Нет, конечно.
И месть будет сладка.

Вот только сказано ещё не всё.