Записки внучки кавалериста. Ч.2 Семейная жизнь
Жанр:
Историческое
Вид:
Часть 2. Семейная жизнь
Глава 1. Прощение
Глава 1. Прощение
Зина ушла с Леонидом без благословения.
Поверила, вопреки слезам матери, вопреки уговорам братьев и сестер.
Отец с горя напился до чертиков, жевал стекло и гонялся за ней с матерью по саду, пока не загнал их на яблоню и уснул под ней.
Наутро плакал, просил прощения и сказал:
- Если любишь, ступай, доча. Я отпускаю.
Зина не могла противиться Лёне. И хотя в быту порой позволяла себе резкий упрек или неудовольствие, муж ни разу не повысил на нее голос и никогда не давал повода для ссор.
- Если любишь, ступай, доча. Я отпускаю.
Зина не могла противиться Лёне. И хотя в быту порой позволяла себе резкий упрек или неудовольствие, муж ни разу не повысил на нее голос и никогда не давал повода для ссор.
Она чувствовала его спиной. Он еще только появлялся в дверях, как сердце начинало непроизвольно биться, щеки вспыхивали и по телу шла дрожь. Она не понимала, как мог этот невысокий, наголо выбритый мужчина с военной выправкой иметь над ней такую власть.
Ей стало безразлично мнение матери и родных. Ее устраивала маленькая комнатушка, выделенная им командованием поначалу. Она без жалоб и неудобств выносила своего первого ребенка.
Ей стало безразлично мнение матери и родных. Ее устраивала маленькая комнатушка, выделенная им командованием поначалу. Она без жалоб и неудобств выносила своего первого ребенка.
И когда родилась Томочка, Леонид взял дочь, Зину и сказал:
- Ну, дорогая, пошли мириться с семьей. Родители имеют право на внуков.
Мама держалась до последнего. Она холодно встретила молодоженов, не подала руки зятю и не пригласила его в дом.
Но когда Тома пискнула в своем сверточке, женское сердце дрогнуло; она потянулась к ребенку, обняла детей и... благословила их.
- Ну, дорогая, пошли мириться с семьей. Родители имеют право на внуков.
Мама держалась до последнего. Она холодно встретила молодоженов, не подала руки зятю и не пригласила его в дом.
Но когда Тома пискнула в своем сверточке, женское сердце дрогнуло; она потянулась к ребенку, обняла детей и... благословила их.
Глава 2. Пантелеймон
Поместье под Псковом. Там прошло детство Леонида.
Мать умерла рано. Отец ничего не жалел для единственного сына. Лучшие гувернеры. Учителя. Врачи ( ребенок в детстве был болезненным). Поездки по Европе. Уроки немецкого и французского. Он прочил сыну карьеру священника. Имя подобрал соответствующее - Пантелеймон.
Но революция поставила на планах красный крест. Отец, узнав, об аресте заграничных счетов, скончался от разрыва сердца.
А 14-летний мальчик, по-своему оценив ситуацию, принял сторону большевиков, сменил имя на Леонид и пошел в кавалерийский красногвардейский полк писарем, спасибо отличному образованию.
Буржуазное прошлое жгло и бежало за ним по пятам. Серенькие, не хватающие звезд с небес сыновья кухарок и дворников делали головокружительную карьеру. А он, умница и труженник , дипломат в любых переговорах, укротитель распущеных солдат и усмиритель гневного начальства, дослужился до замполита. И выше - никак. Не вышел родословной.
Зина рассказывала по секрету сестрам, что однажды ее разыскала женщина. Назвалась то ли гражланской женой, то ли экономкой Лёниного отца. Просила приехать в поместье, забрать кое-что из вещей, хотя бы столовое серебро. Говорила, что хранит его в память об отце.
Зина передала мужу. Тот ответил:
- Если вернется, гони ее, чтоб духу не было...
Однажды, прийдя домой, в бешенстве сложил он стопкой все документы, семейные фотографии и поджег. Зина только руками успела всплеснуть. Сгорела метрика, фото родителей, бумаги на дом... Леня стоял над костром белый, как воск. Чувственные губы были перекошены, глаза горели.
Зина рассказывала по секрету сестрам, что однажды ее разыскала женщина. Назвалась то ли гражланской женой, то ли экономкой Лёниного отца. Просила приехать в поместье, забрать кое-что из вещей, хотя бы столовое серебро. Говорила, что хранит его в память об отце.
Зина передала мужу. Тот ответил:
- Если вернется, гони ее, чтоб духу не было...
Однажды, прийдя домой, в бешенстве сложил он стопкой все документы, семейные фотографии и поджег. Зина только руками успела всплеснуть. Сгорела метрика, фото родителей, бумаги на дом... Леня стоял над костром белый, как воск. Чувственные губы были перекошены, глаза горели.
- Не могу... Не могу больше, Зина, терпеть несправедливость. Как же меня замучили мои корни!
Vtoruju polovinu pozhe prochtu
Бурные переживания! Эта несправедливость реально возмущает… Читаю дальше!
Знаю, длинные тексты нелегко читать. Стараюсь не грузить и подавать самую суть.
Спасибо за отзыв!