Ваганьковские рассказы. 9. Шпион на Ваганьковском

С началом Мировой войны с первых чисел августа 1914 года, жизнь на Ваганьковском мало изменилась, потому как убиенных защитников Родины в Москву не привозили, а хоронили, в основном, на полях сражений. В конце августа 1914 года в Новочеркасске, в больнице Общества донских врачей, открыли лазарет №1 для раненых, куда привлекли лучших медиков, и куда стали привозить раненных фронтовиков. Вследствие хорошего ухода, почти все раненые выздоравливали. Умерших от ран были единицы, и они были достойно захоронены в Новочеркасске. Хотя, понятно, что такое благолепие могло быть обеспечено только в самом начале войны при малом числе раненых. Вскоре, госпитали стали наполняться раненными и увечными, бинтов, лекарств и прочего катастрофически не хватало, антибиотиков тогда еще не было вовсе, погибших становилось все больше и их все чаще хоронили в братских могилах.

Активизировали свою деятельность доселе притихшие внешние и внутренние враги Российской Империи. А их было немало. Немцы, в том числе и разведывательные службы, готовились к войне за несколько лет до её объявления, загодя создав в России разветвленную разведывательную сеть. В прифронтовых частях и штабах шныряли шпионы всех мастей. Много российских подданых немецкой национальности уже помогали или готовы были помочь Германии.  Немцам принадлежали в России множество банков, промышленных и торговых организаций, многие немцы входили в руководство самых разных организаций. Они тормозили их работу, занимались спекуляцией и взвинчивали цены на продукты и промышленные товары, вызывая недовольство граждан. В тылу расплодились всякого рода агитаторы, распускавшие панические слухи и настраивающие население против власти. Но много немцев считали Россию своей новой Родиной и врагов не поддерживали. Отвратительно повели себя радикально настроенные революционеры всех национальностей, пытавшиеся воспользоваться моментом и расшатать законную власть помазанника Божия. Много было и продажных россиян, помогавшим немцам за деньги.

Москва, в этом плане, не была исключением.

Вот в такой обстановке, графиня Елизавета Барятинская пришла к бывшему поручику Вольдемару Уварову и рассказала ему следующее. Прогуливаясь по ночам по территории кладбища, она уже несколько раз видела, как какие-то люди в одном и том же месте, у ограды кладбища, прячут, а потом забирают небольшой сверточек. Вот и сейчас, какой-то мужчина вынул сверточек из тайника и скрылся за оградой Армянского кладбища, которое расположено через дорогу от Ваганьковского. Поскольку ходит много разговоров про немецких шпионов, графиня решила посоветоваться с Вольдемаром, с которым у нее хоть и был конфликт из-за перстня, но она была осведомлена о его храбрости и порядочности. К делу, естественно, привлекли и Василия. Посовещавшись, троица решила, что незнакомец, который уверенно скрылся за воротами армянского кладбища, скорее всего служит там сторожем, и что за ним нужно установить круглосуточное наблюдение.

Трудности возникали с выполнением дневного наблюдения, но графиня согласилась отдать Вольдемару свой перстень, который позволял его владельцу в любое время переходить из мира мертвых в мир живых и обратно. Чтобы пояснить этот момент, должен сказать, что во все времена существовали и существуют люди, которые могли и могут выполнять такие переходы, общаться с душами умерших, узнавая прошлое и будущее любого человека и даже всего человечества. Но всегда это были избранные люди, отмеченные Светлыми или Темными Силами, обычно, за определенные заслуги. Отметиной избранности может служить знак на коже, удар молнией в человека, сообщенная ему комбинация слов, любой предмет (перстень, книга, браслет) и др. Таким знаком в виде перстня, переходящего по наследству, был отмечен предок Уваровых. Именно этот перстень с черным камнем так бездарно проиграл Вольдемар графине несколько лет назад. Причем, воспользоваться магической силой перстня графиня все равно не могла, так как не принадлежала к кругу избранных рода Уваровых и перстень в ее руках был очередной побрякушкой.

До рассвета в засаде у тайника просидел Василий, с рассветом его заменил Вольдемар, которому было хорошо видно место с тайником и ворота Армянского кладбища. Доступ посетителей на кладбище начинался с 9.00. У ворот Армянского кладбища никого не было. Однако, где-то около девяти, к воротам с улицы подошел мужчина, ему открыли и впустили, и тут же с кладбища вышел мужчина одетый, как мастеровой. «Смена сторожей. Ночной сменился на дневного» – подумал Вольдемар и решил следовать за вышедшим.

Одет был Вольдемар в форму поручика-артиллериста.

Покрутившись по улицам, «Объект», как теперь его называл Вольдемар, зашел в трактир на улице Грузинский Камер-Коллежский Вал. Вольдемар последовал за ним, занял свободное место за столиком и заказал чай с булочкой. «Объект» заказал кое-какую еду и с аппетитом завтракал. Вскоре к его столу присоединился какой-то господин с газетой, заказал чай и перекинулся парой слов. Допив чай, он встал, оставил на столе монету и удалился, забыв газету на столе. «Объект» закончил завтрак, встал, тоже оставил монету и пошел к выходу. Пройдя несколько шагов, он остановился, на секунду задумался, вернулся к своему столу, взял со стола газету, небрежно просмотрел некоторые ее страницы и, захватив с собой, пошел к выходу, направившись к зданию Брестского вокзала, где уселся на скамью в зале ожидания, почитывая принесенную газету. Вскоре рядом с ним сел солидный господин в шубе и начал неспеша осматриваться. «Объект» встал и направился к выходу – газеты в руках у него не было, оставался ли у него сверточек с Ваганьковского, Вольдемару было неизвестно. Дело в том, что в самом начале он не рискнул сесть вблизи от «Объекта». Господин в шубе тоже встал и пошел к выходу – в руках у него была газета. Вольдемар решил, что не только эта газета, но и сверточек с кладбища находятся у «Шубы», поэтому двинулся за ним, а не за сторожем, тем более, что сторожа можно найти на Армянском кладбище.

Выйдя на улицу, «Шуба» спрятал газету за пазуху. И тут произошло, чего Вольдемар совсем не ожидал – «Шуба» повернулся и встретился глазами с Вольдемаром. Этого бояться все «топтуны» и только самые опытные в этот момент не тушуются, а, продолжая задумчиво смотреть «объекту» в глаза, медленно переводят взгляд левее или правее на 2-3 миллиметра, потом еще на 2-3, и, обычно, «объекту» начинает казаться, что взгляд, с самого начала, был направлен не на него, а куда-то рядом. Особенно, если между объектами значительное расстояние.  А посеянные сомнения – это всегда очко в пользу любого «топтуна».

Но Вольдемар не был осведомлен в вопросах слежки, да и вообще, как и многие офицеры, терпеть не мог полицейских, но по какому-то наитию, он поступил неординарно – подошел к «Шубе», отдал под козырек и вежливо спросил, как тут можно снять на недельку приличное жилье офицеру, прибывшему с фронта в командировку, и лучше бы это была комната в частном доме с приличными хозяевами, потому как ему уже до чертиков надоело сидеть в окопе и хочется домашнего уюта и тепла. «Шуба» задумчиво оглядел Вольдемара, что-то обдумывая, потом его глазах  появился некоторый интерес и он сказал, что есть такая семья, которая безусловно сочтет за честь принять у себя героя Войны и окружить его всяческой заботой, и даже не возьмет за постой денег, и он, как раз, собирался ехать к ним. Наняв извозчика, они поехали по интересующему их адресу.  Настроение у «Шубы» постепенно улучшалось, он радостно и без умолку ворковал и задавал массу вопросов о положении на фронте, сам на них отвечал и задавал новые. Но в этом щебете, Вольдемар ясно уловил один вопрос, который больше всего интересовал «Шубу» - зачем Вольдемар приехал с фронта в Москву. Любому понятно, что когда на фронте идут бои, то изымать из окопа младшего офицера, а не полковника или генерала, и направлять его в Москву, не будет никто без очень веской причины. И Вольдемар сказал, что ему с сослуживцем поручили принять и сопровождать в полк по железной дороге новое артиллерийское вооружение.

Домик был и вправду очень приличный: деревянный, в два этажа, небольшой и опрятный, с флигелем. Вольдемара хотели поселить в доме, в комнате на втором этаже, но он уговорил хозяев поселить его во флигеле, ибо ему по службе придется приходить-уходить и днем, и ночью, а лишний раз беспокоить хозяев он бы не хотел. Народу в доме жило немного. Хозяин с хозяйкой, их дочь лет двадцати и прислуга, она же повариха и горничная. Дочка проявляла к Вольдемару явно повышенный интерес, что, в общем-то, было неудивительно – когда это было, что бы русский офицер был обделен женским вниманием? Частенько заглядывал в гости и вольдемаров благодетель в шубе, назвавшийся купцом Журавлевым Петром Евстафьевичем.

Вольдемар окончательно вжился в роль, по ночам пару раз приводил «сослуживца» - переодетого в   военную форму Василия. Вроде все шло нормально, но наша троица, в силу полного отсутствия оперативного опыта работы со шпионами, не имела понятия, что им делать дальше. Поэтому, было решено связаться с охранным отделением и изложить им все события.
Самым трудным было то, что в охранном отделении их сразу спросят, кто они такие, из какой части Вольдемар и что он делает в Москве, а откровенный ответ мог вызвать непредсказуемую реакцию. Поэтому решили опять обратиться за помощью к местному фальшивомонетчику Нефёду Прокукину, чтобы тот выправил Вольдемару документы, как фронтовику, находящемуся в отпуске после ранения, а Василию и Елизавете освежил их родные документы, как будто они не умирали. Но, все же, на прием в охранное отделение Вольдемар пошел один.

Его принял штаб-офицер отделения, довольно приятный, еще не старый, человек. Спокойно выслушал краткий рассказ Вольдемара о себе, внимательно рассмотрел его документы, задал несколько вопросов, но никакого своего мнения не высказал и попросил приступить к изложению сути дела. Что Вольдемар и выполнил, дополнительно сообщив, что его друзья и он очень хотят принять участие в поимке мерзавцев. Штаб-офицер вызвал к себе другого офицера, более молодого, объяснил ему суть дела, и они, посовещавшись, приняли следующее решение. Вольдемар получит комплект чертежей пушки, от дальнейшего проектирования которой отказались в силу ее неэффективности, и фальшивый приказ о переброске 42 таких орудий с завода через Брестский вокзал на фронт в сопровождении поручика Уварова со взводом охранения. От Вольдемара требуется лишь, придя домой, спрятать комплект в таком месте, где его смогут найти хозяева дома (скорее всего, их дочь) и удостовериться, что документы ими просматривались. Для этого в правом нижнем углу страниц 3, 7, 21 и 42 оставили по волоску из шевелюры одного из сотрудников охранного отделения. Конечно, шпионы, получив чертежи, смогут, у специалистов, проверить их подлинность и ценность, но на это уйдет нескольких дней, в то время, как арестовать их запланировали сразу после фотографирования чертежей, а еще лучше, когда кто-то, скорее всего Журавлев, будет негативы чертежей выносить из дома.

Вольдемар получил казенный портфель с документами и в нетерпении отправился домой. За домом установили скрытое наблюдение. Перед тем как пойти к себе во флигель, поручик зашел к хозяевам, справился о здоровье, поболтал о том о сем и убедился, что все домочадцы портфель видели. Он спрятал портфель себе под матрац, затем поужинал, известил хозяев, что поедет в город развеяться и прибудет домой под утро. Так и поступил.

Ночь троица провела вместе на Ваганьковском, с нетерпеньем ожидая разворота событий. Часиков в семь утра Вольдемар возвратился домой и сразу же полез под матрац за портфелем. Замки портфеля были исправны. В углах страниц 3, 7, 21 и 42 никаких волосков не было. Вольдемар подошел к окну, раздвинул шторы и открыл форточку – это был заранее оговоренный сигнал «Путь открыт».

Часов в девять приехал Журавлев с намерением пригласить хозяйскую дочку проехаться за покупками. Пригласил и Вольдемара. Но и она и он вежливо, под благовидными предлогами, отказались. Журавлев сделал вид, что расстроился, еще немного поболтал и удалился.  На выходе из ворот, он был арестован, а в дом вошла группа жандармов для проведения обыска.
У Журавлева сразу нашли негативы с чертежей пушки и с текста приказа. В доме нашли фотографический аппарат для получения негативов, аналогичных найденным у Журавлева, набор симпатических чернил и средств для их проявления, а также некоторые шифрованные сообщения. Всю группу подозреваемых в шпионаже увезли в охранное отделение.

На предварительных допросах выяснилось, что настоящие фамилии у всех участников были немецкие и завербованы они были еще за несколько лет до начала войны, поселились в Москве и ждали часа, когда понадобятся германской разведке. Одновременно с ними арестовали «сторожа» Армянского кладбища, который тоже оказался германским агентом.  Через пару дней арестовали и германского резидента, к которому стекалась собранная Журавлевым и другими агентами информация. Все они полностью сознались в своей деятельности и, впоследствии, были осуждены на пожизненную каторгу. Журавлева и резидента повесили.

Когда Вольдемар пришел к штаб-офицеру, тот очень тепло встретил его, выразил слова самой искренней благодарности ему и его друзьям за бдительность и содействие органам защиты Отечества. Потом пригласил его присесть, угостил сигарой и сказал:

— Владимир Александрович! Мы всегда проверяем людей, вступающих в контакт с наши ведомством. Мы тщательнейшим образом проверили Вас и ваших друзей на предмет подлинности документов и личности, опросили десятки ваших старых московских знакомых, предъявляли им ваши фотографии для опознания. Вы действительно те, за кого себя выдаете. Но все Вы, простите, м е р т в ы!

— А это что-нибудь меняет? — вопросом на вопрос ответил Вольдемар.

— И да, и нет — ответил штаб-офицер. — Меня интересуют Ваши возможности перевоплощения.

— Это под силу любому обитателю нашего кладбища. Смотрите — сказал Вольдемар, и стал таять в воздухе, пока совсем не исчез, затем в том же месте стало образовываться нечто, постепенно принимающее очертания сидящего напротив него офицера.  В комнате теперь находилось два одинаковых штаб-офицера.

Офицер был шокирован, восторгу его не было предела. Немного успокоившись, он сказал:

— Владимир Александрович! У нас к Вам есть задание особой государственной важности. Под видом промышленника в Москву должен приехать очень опытный резидент германской разведки. Его цель - объединение в единую сеть разрозненных шпионских групп и привлечения к работе новых агентов. Раньше, он много лет работал в нашей стране, но во время русско-японской войны 1905 года он повел себя слишком активно. Мы задержали его, но были вынуждены отпустить из-за отсутствия доказательств -  двое его помощников, готовые дать в суде серьезные показания, каким-то образом отравились в камере, думаю, что не без его помощи. Он уехал в Германию, а затем во Францию, где, видимо, шпионил на Германию последние 7 лет. И сейчас, если он к нам приедет, у нас нет доказательств его противоправной деятельности в России, и мы не сможем его арестовать.
Мы хотели бы перехватить его в дороге и заменить на своего сотрудника, внешне схожего. Но сходство должно быть очень точным, поскольку здесь, в Москве, да и в других городах, наверняка, есть люди, лично знакомые с ним еще по довоенному времени. К сожалению, такого схожего сотрудника в наших рядах мы не нашли, и возникла идея обратиться с этим предложением к Вам.

Теперь пришла очередь удивляться Вольдемару: — Но я, хотя бы, должен увидеть его!

— Это, как раз, не проблема. Наши агенты будут постоянно его сопровождать. Арестовать его мы не можем, а задержать на несколько суток под надуманным предлогом – можем. Мы снимем его с поезда в Смоленске, якобы по ошибочному доносу, и дальше Вы поедите вместо него. В Москве Вас будут встречать его единомышленники и все будет зависеть от Ваших артистических способностей и выдержки. — сказал офицер. — При необходимости можете положиться на Рудольфа Кауфмана. Это наш сотрудник, внедренный в немецкую сеть, он найдет возможность встретиться с Вами, если в этом возникнет необходимость.

На том и порешили. Оговорить детали договорились в поезде по дороге в Смоленск.

Задержание резидента во время стоянки в Смоленске прошло без проблем. Сначала его показали Вольдемару, а потом задержали, как якобы поездного вора, на что имелось заявление богатого смоленского купца. Резидента, с мешком на голове, быстро сгрузили из тамбура с противоположной от платформы стороны поезда на рельсовые пути, а потом в пролётке отвезли в полицейское управление. Его купе занял Вольдемар, теперь уже как немецкий резидент. Скоро поезд прибыл в Москву на Брестский вокзал.

 Как предварительно договорились, Вольдемар, после остановки поезда остался в купе, поджидая, пока все остальные пассажиры не выйдут из вагона. Вскоре в вагон заглянул какой-то господин, и спросил:

— Не Вы ли будете г-н Сильверов?

— Селиверстов — поправил его Вольдемар.

— Простите. Позвольте представиться, коллежский советник Андросов Петр Григорьевич — представился вошедший.

— Я знаю— сказал Вольдемар и не обманул. Он действительно знал немного больше, чем мог ему сообщить штаб-офицер. Когда душа усопшего общается с душами других усопших и живых, то в состоянии считывать информацию в них заложенную. Так, когда Вольдемар принимал внешность штаб-офицера, он волей-неволей увидел его будущее, дату и обстоятельства его ужасной смерти, почерпнул некоторые другие сведения. Принимая образ резидента, он так же, сам того не желая, увидел фрагменты его будущего и прошлого. В частности, ему стал известен адрес и имя хозяина конспиративной квартиры, где должна произойти встреча и место, где должен был поселиться резидент. Увидел он и некоторых остальных участников шпионской сети, с которыми предстояло встречаться резиденту. Поэтому, когда они подъехали к дому с чугунной оградой и навстречу вышел человек, внешность которого Вольдемару была уже знакома, он почувствовал себя уверенным в своих силах. К слову сказать, эти невольно почерпнутые сведения ему не пригодились.

Его слабым местом было плохое знание немецкого языка, а ведь считалось, что по национальности он чистокровный немец. Этот нюанс очень беспокоил штаб-офицера, но они все равно решили рискнуть.

— Отто Данненберг — представился хозяин дома, когда они вошли в гостиную.

— Селиверстов Александр Александрович — представился Вольдемар и сразу, без обиняков приступил к делу. — Целью моего приезда является создание единой разведывательно-диверсионной сети на территории Москвы и прилежащих областей. Впоследствии, эта сеть должна перекинуться на территорию всей России. Скорее всего, война продлиться несколько лет, поэтому сеть должна быть жизнеспособна в течение длительного времени. Центр предлагает использовать проверенную схему работы «пятерками», при которой каждой пятеркой руководит командир пятерки, члены пятерки могут знать только друг друга, но ничего о деятельности других пятерок. Связующим звеном между командирами пятерок и мной, будете Вы, уважаемый Отто Францевич, через двух своих помощников, которых Вы сами себе подберете. Естественно, никто из командиров пятерок с Вами лично контактировать не будет.

Вольдемар специально назвал хозяина квартиры по отчеству, хотя тот представился только по имени. Данненберг понял, что пришельца в Германии наделили нужной информацией. Затем они еще некоторое время обсуждали рутинные аспекты деятельности пятерок, начиная с распространения прокламаций до производства диверсий на промышленных предприятиях.  Вольдемар предложил составить список наиболее надежных людей, уже имеющих опыт работы агентами, на роль командиров пятерок.  Через некоторое время Отто написал на листе десять фамилий, из числа, по его мнению, наиболее надежных немцев, двое из которых предполагались Отто в помощники. Вольдемар прочитал список и выразил желание познакомиться с каждым из них поближе.

—   Не будет ли это опасно? — спросил Отто.

— Ничуть. Я хорошо загримируюсь. — ответил Вольдемар.
Местом встречи с агентами избрали берег реки Яузы в ближайшее воскресенье. Подобные конспиративные встречи частенько устраивали революционеры, называя их «маёвками».

Время до воскресенья пролетело быстро – Вольдемар успел познакомиться еще с несколькими группами законспирированных шпионов, которые, в основном, собирали информацию о передвижении военных поездов с брестского и других вокзалов, распространяли листовки и разного рода панические слухи.

В воскресенье, к назначенному времени, Вольдемар и два новых помощника Отто Данненберга подходили к заранее оговоренному месту на берегу Яузы. Как и обещал Вольдемар, узнать его было невозможно – еще бы, не мудрствуя лукаво, Вольдемар принял образ своего друга Василия Самотрясова, который, кстати, каждую ночь приходил к Вольдемару и канючил взять его в дело.

Место на Яузе было пустынное. Десятка полтора мужчин разместились возле костра и скатерти на траве с бутылками и закусками, русская речь перемежалась с немецкой.

— Господа, позвольте мне поприветствовать Вас от имени германского Генерального штаба и выразить уверенность, что все здесь присутствующие внесут весомый вклад в победу наших вооруженных сил в этой войне, —обратился Вольдемар к присутствующим.

Когда смолкли аплодисменты и патриотические возгласы, Вольдемар продолжил:

—Господа! В настоящее время мы находимся во вражеском лагере, в стране, с которой наш фатерлянд вступил в кровопролитную войну. В стране, где с каждым днем ширятся антигерманские настроения и шпиономания. Стоит собраться двум-трем немцам, как какой-нибудь дворник, садовник или просто прохожий бежит сообщить об этом в охранное отделение. Поэтому, господа, первое, о чем я хочу попросить Вас – общайтесь друг с другом только на русском языке. Не забывайте, что даже у стен есть уши. На родном языке мы все будем разговаривать после победы, которая, я надеюсь, не за горами.

Эта речь хотя и вызвала меньше восторгов у собравшихся, но большинство всё-таки понимало жизненную важность проблемы.

Более двух часов ушло на знакомство с командирами «пятерок», от которых требовалось предоставить список будущих членов групп. И, хотя, большинство пока могли предложить лишь одного-трех членов, для Вольдемара это была огромная удача. С каждым из собеседников, было оговорены направления деятельности, пароли, явочные квартиры и связники.
Затем приступили к трапезе, после которой все разошлись, окрыленные новыми перспективами.

А что же немецкий резидент Селиверстов? По прошествии двух суток с момента его задержания, по заявлению, оказавшимся ошибочным (купец обознался!), Селиверстову были принесены самые искренние извинения, в том числе, извинения заявителя, который в качестве компенсации предложил свою дружбу и звал Селиверстова в любое время, полночь-за-полночь в гости. Но Селиверстов отказался, получил от полиции бесплатный билет в лучшее купе в поезд на Москву и пошел на посадку. Но при подходе к вагону, был задержан тремя крепкими молодцами и препровожден в городское охранное отделение за продажу все в том же поезде, в котором он якобы обокрал смоленского купца, контрабандного фальшивого золотого кольца и браслета смоленскому мещанину. Как и в предыдущий раз, его продержали двое суток и выпустили с самыми искренними извинениями, пояснив, что заявитель обознался.  Ему снова вручили билет в лучшее купе и в пролетке доставили на вокзал к поезду. К чести Селиверстова, нужно сказать, что вел он себя очень достойно и выдержано. Скандалов не устраивал, не грозил жаловаться начальству, не просил передать своим друзьям весточку о себе, а просто твердил: «Господа! Это какая-то досадная ошибка!», чем снискал уважение в обоих отделениях: охранном и полиции. Забегая вперед, скажу, что по приезде в Москву его опять встретили трое других дюжих молодцов из московского охранного отделения и задержали по обвинению в шпионаже в военное время по доносу купца первой гильдии Агафонова Ивана Митрофановича. Здесь Селиверстов не выдержал, впал в истерику, вырывался, брызгал слюной и кричал на весь вокзал про варварскую страну, где нарушают права своих граждан! В ажитации, он, видимо, забыл, что по документам является «русским» и большую часть речи выкрикивал на чистом немецком языке, обильно вставляя русские матерные выражения. Но трое молодцов видали и не такое, поэтому через несколько минут Селиверстов уже ехал в пролетке с кляпом во рту и мешком на голове. Как обычно, его встретили очень вежливо, поместили в лучшую одиночную камеру, практически не допрашивали и кормили едой из ближайшего ресторана. Все эти комедии с задержаниями нужны были, чтобы дать время Вольдемару для выполнения задания. 

У Вольдемара, тем временем, наметились две болезненные точки: взрыв в зале ожидания Брестского вокзала и отравление водопровода.
Эти диверсии, еще до приезда Вольдемара, были намечены двумя разными группами террористов, и подготовка к ним была завершена.  Требовалось, каким-то образом, предотвратить их.

Одна из действующих групп наметила произвести взрыв бомбы с часовым механизмом в 19 часов в зале ожидания вокзала. По плану, в который был посвящен Вольдемар на встрече с руководителем пятерки,  бомбу должен был доставить один из членов подпольной группы минут за 20 до намеченного взрыва, припрятать ее под скамьей или ином месте в зале ожидания, и минут за  10 до намеченного взрыва покинуть здание вокзала, уехав на заранее ожидавшем его извозчике.

В задачу Вольдемара и нескольких лучших филеров из охранного отделения, входило прибыть на место к 17 часам, изучать всех находящихся и прибывающих в зал ожидания лиц с ручной кладью, выявляя всех подозрительных, особенно тех, кто свою кладь оставит без своего личного присмотра. При этом, следовало иметь в виду возможность оставления террористом своей клади под присмотр совершенно постороннего человека, например, соседа по скамейке. В случае обнаружения злоумышленника, следовало проследить за его дальнейшим передвижением, передав слежку за ним другим филерам наружного наблюдения, или задержать (в зависимости от ситуации), а бомбу в течение оставшихся 10 минут изъять из зала и сбросить в канализационный колодец, расположенный невдалеке от входа в вокзал, что могло позволить избежать жертв среди пассажиров. Место расположения этого колодца было с 17 часов ограждено в радиусе 20 саженей, якобы для проведения ремонта. Внутри ограждения копошились «рабочие», в том числе, два сапера. Еще два сапера дежурили в зале ожидания, но особо рассчитывать на их помощь не приходилось, так как обезвреживать бомбу в зале, полном народу, да еще за столь короткий срок, не предполагалась. Конечно, можно было бы часа за два до предполагаемого взрыва очистить вокзал от пассажиров и никого в него не пускать. Но в этом случае, террорист поехал бы на любой другой вокзал и беспрепятственно взорвал бы бомбу там.

Задача выявления террориста в зале ожидания была не из легких – попробуйте в вокзальной сутолоке определить злоумышленника, когда пассажиры шныряют туда-сюда: из зала - к расписанию, от расписания - к буфету и т.д., да еще многие оставляют свои чемоданы в зале.
К 18.30 без шума задержали двух чемоданных воров и проверили содержимое багажа у трех пассажиров. Террориста пока не было. Правда, в 18.33 Вольдемар заметил странного пассажира, несшего корзинку с яйцами, наложенными с горкой. Видимо, чтобы не разбить их, он нес свою ношу очень осторожно, стараясь чтобы корзинку не задели снующие туда-сюда люди.
— Как писанную торбу — подумал Вольдемар, — или как….. Тут его осенило. Он незаметно подал знак ближайшему филеру, с целью привлечь его внимание.

Человек с корзинкой очень нервничал. Он нашел свободное место, очень осторожно поставил корзинку под скамейку, сел, просидел не больше минуты, постоянно озираясь по сторонам, затем попросил соседа покараулить корзинку до его возвращения, сорвался с места и быстро вышел из зала. Филер последовал за ним.

— Боится, что рванет раньше времени и его разнесет. Что ж, бывает. Поэтому он и приехал, и ушёл раньше оговоренного — подумал Вольдемар. Он подошел корзине, аккуратно взял ее и понес на улицу к канализационному колодцу. Случайный сосед террориста по лавке пытался возразить выносу корзинки незнакомым человеком, но подошедший городовой разрядил ситуацию. Зайдя за ограждение колодца, Вольдемар дал знак остальным, в том числе и саперам, удалиться и начал выгружать яйца – под которыми, накрытая чистой тряпочкой, лежала металлическая коробка с часовым циферблатом. Часы показывали 18.43. Отдельная стрелка была установлена на 19 часов. Чувствовалось, что это продукт заводского производства, а не самоделка. На задней стороне коробки имелся рычажок переключения. Около правого положения рычажка был изображен циферблат, около левого – написано Pouze».

— Пауза. Остановка работы часов — подумал Вольдемар. Он не владел немецким хорошо, но, поскольку окончил военное училище, изъясняться всё-таки мог. Поколебавшись самую малость, перекрестившись, он передвинул рычажок в левое положение, и сбросил бомбу вместе с корзинкой в колодец, на дне которого булькнула вода, поглотившая бомбу. Отойдя к заграждению, он и другие стали ждать 19 часов. Взрыва не было. В целях безопасности, было решено бомбу поднять и вывезти ночью, в отсутствие граждан на улицах, на армейский полигон, где и взорвать. Подложившего бомбу человека отследили до квартиры и арестовали вместе с ожидающим его там командиром «пятерки».

Теперь Вольдемару оставалась вторая болезненная точка – отравление водопровода.   
 Отравить воду предполагалось, засыпав мышьяк в бассейн конечной очистки воды, из которого вода забиралась насосом и направлялась в водопроводную сеть. Мешок мышьяка пришлось привезти из-за границы, ибо в России аптекари любых национальностей, подозревая нечистое, категорически отказывались продавать мышьяк в больших количествах, хотя большая часть аптекарей были немцами. Заграницей, заинтересованные лица, выдали мешок с удовольствием. Трудность задачи состояла еще и в том, что этим же московским водопроводом пользовались живущие в городе немцы, в том числе, и сами террористы. Поэтому, после долгих споров и колебаний, было решено отравить для начала воду в водонапорной башне, обеспечивающей водой армейские казармы в Лефортово. Башня эта никак не охранялась и размещалась в центре небольшого скверика, где по выходным гуляли местные барышни, в ожидании бравых юношей в военной форме с увольнительными.

Башня была сложена из кирпича, высотой аршин пятнадцать - восемнадцать, с вертикальной наружной железной лестницей для подъема и железной площадкой по периметру резервуара. Для ревизии резервуара, была предусмотрена железная входная дверь.

Вот туда ночью и отправились трое отравителей, с небольшим мешочком невкусного  мышьяка, и их будущие задержанты: четверо агентов охранного отделения и трое нам уже известных ваганьковских обитателя - Вольдемар, Василий и напросившийся к ним в компанию бывший фальшивомонетчик Нефед Прокукин, тоже ужасно скучавший без дела в своей домовинке. Агенты рассредоточились по кустам скверика, а ваганьковская троица упряталась на железной площадке резервуара с теневой, по отношению к луне, стороны.

Где-то в половине второго ночи, к скверу подъехала пролетка, из которой вылезли двое мужчин и кучер. Троица направилась к башне. Двое с небольшой сумкой полезли наверх, третий остался внизу «на стрёме». Отравители долезли до площадки, подошли к двери, вытащили из-за пазухи ломик и начали аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, вскрывать дверь.

Следует сказать, что ваганьковская троица чувствовала себя совершенно уверено, они даже не брали с собой никакого оружия, хотя штаб-офицер сутки назад выложил им на стол три заряженных нагана, но они брать их отказались, сославшись на свои дырявые штанишки. Вид у них и вправду был устрашающий. Человеку с нормальной, да и с ненормальной, психикой практически невозможно, не впадая в панический ужас, видеть их ходячие скелеты, на которых местами виднелись куски сгнившей человеческой плоти, клочки волос на макушке черепа и истлевшая до дыр одежда! Вот в таком виде наша троица вышла из тени, затянула «Боже царя храни!» и стала спокойно подходить к отравителям. Те от ужаса стали непрерывно кричать: «А- а- а- а- а!», выхватили револьверы и открыли беспорядочную стрельбу по троице. Когда секунд через десять патроны закончились без всякого эффекта, оба от страха не могли тратить время на спуск по лестнице, а просто спрыгнули с площадки вниз, где в это время агенты уже скрутили «извозчика» и были готовы к приему остальных.

Всех троих запихнули в их же экипаж и повезли в охранное отделение. Правда, один из прыгунов сломал себе ногу при приземлении, но всех троих, после всего пережитого, пришлось отправить на неделю в психиатрическую клинику, где им кололи успокоительное и убеждали, что виденное ими, было пока необъяснимым, с точки зрения науки, оптическим явлением, наподобие миража в пустыне. К чести врачей, следует сказать, что они не кривили душой, ибо были атеистами и не были знакомы с ваганьковскими жильцами. Сейчас-то, наверняка, они все перезнакомились, если, конечно, им повезло и их упокоили на Ваганьковском. Но если и на каком другом кладбище, то это дело не меняет – на каждом есть свои Вольдемары, Василии и Нефеды. Ваганьковская же троица, после задержания отравителей на водонапорке, пошла в хорошем настроении пешком к себе домой на Ваганьковское, по дороге пуганув нескольких припозднившихся пьяниц и вышедших на охоту мазуриков. А что, по ночам надо дома сидеть, а не в темноте шастать!

А что касаемо шпионов, то, по предоставленным Вольдемаром спискам, их всех арестовали. Долго разбирались, кто по недомыслию, а кто по убеждениям решил вредить России. Кого выпустили, кого выселили из Москвы, кого отправили на каторгу. Резидента Селиверстова выслали в Париж по запросу французской полиции, а нашей троице, в благодарность, за счет охранного отделения, подправили могилки, обновили оградки и высадили живые цветы. Пусть радуются!