хлеб

Так уж получилось, что где-то в начале 30-х годов в двух или трехлетнем возрасте я прятал оставшиеся от еды крошки хлеба в тряпочке под подушку. В Украине был голод. Именно с тех пор у меня к хлебу особое чувство, как сильная прививка. Обстоятельства жизни способствовали тому, чтобы чувство это не остывало.

К концу 30-х годов в городе появился хлеб самых разных сортов и среди них царица булочек – франзолька. Это была вкуснейшая продолговатая, с  поджаристой  корочкой и с особенным мякишем внутри, булочка. Сейчас такие не выпекают. Её есть просто так было грешно. Сначала изнутри понемногу извлекался мякиш. И только после того, как весь он был съеден, медленно уплеталась корочка.

Июнь 1941 года… Очень быстро это хлебное богатство исчезло. Хлеб стали выдавать по семьям, но от этого, помнится, он стал даже вкуснее. Потом эвакуация, деревня, русская печь и, имея поначалу муку, мама выпекала вкуснейший, с коричневой корочкой хлеб, на удивление местных колхозниц. Потом муки стало хватать только на то, чтобы делать из нее похлебку. Шла за милую душу.

И вот мы вернулись домой. Хлебные карточки, чудо чёрный хлеб, но маловато – всего 250 грамм в день на иждивенца, а я он и есть. И тут я впервые за свои 15 лет грустно спрашиваю: «мама, я когда-нибудь снова наемся хлеба?»  Но через несколько лет – Ура! – в магазинах вновь появляется самый разнообразный хлеб и тут уже мама восклицает: «Так можно и Бога забыть!» Но вот, наверно, чтобы Его не забыть, один наш очень мудрый генсек устроил гонки за коммунизмом, в результате чего вновь появились такие «милые» моему сердцу очереди за хлебом. Как говорил наш незабвенный Виктор Степанович Черномырдин, «Никогда этого не бывало, и вот опять». Но не унывать: зафонтанировала нефть, и в обмен на нее «оттуда» стало поступать много зерна на хлеб. Самое удивительное, что цена на хлеб практически не менялась. Большая булка, сколько помню, стоила 25 копеек. Теперь понимаю, что это намного ниже себестоимости. Но для той власти это было опорой её прочности.

Но тут с нефтью что-то случилось, и денег на закупку зерна стало не хватать. Начались перестроечные «игры», рубль покатился вниз, но цена за ту же булку оставалась неизменной: все те же 25 копеек, т.е. почти что бесплатно… И теперь, чтобы такой хлеб для семьи добыть, надо было серьёзно «потрудиться»: встать пораньше, постоять в длинной очереди, ухитриться протиснуться в магазин, как в мышеловку, где сыр бесплатный. Красота, опять вкуснее хлеба ничего нет. Эти толпы за хлебом поневоле напоминали мне потрясающую сцену из оперы « Борис Годунов», где люди стоят на коленях с протянутыми к царю руками и молят его «Хлеба, хлеба нам дайте».

К. Маркс в статье «Товар – деньги – товар» сделал веселую сноску (гении всегда с юмором ): «Цены это улыбки, которые товары посылают деньгам». Я думаю, цена 25 копеек за булку во время перестроечной инфляции была не улыбкой, а слезами или проклятием… Поэтому 2  января 1992 года цены не выдержали такого насилия над ними и взорвались.В результате взрыва хлеб снова появился в изобилии, а цены вновь превратились в улыбки. Правда, хотелось грубо сказать, чего лыбитесь? Но попривыкли. Но до этой даты надо было ещё дожить. 

И вот однажды, в один из таких дней «дожития», рано поутру я увидел, что к небольшому магазинчику «Хлеб» подъезжает хлебный фургон. Я рванул к магазину. Туда же и многие другие. Открыли двери, и толпа вломилась  внутрь. Помещение маленькое: прилавок и хлебные полки. Я оказался близко к прилавку, готовый к покупке драгоценных двух булок. Толпа покупателей невольно стала угрожающе давить на прилавок, т.к. она всё увеличивалась. Прилавок мог сломаться. Видя всё это и страшно испугавшись, продавщицы убежали через заднюю дверь, наверно за милицией. Два парня у прилавка легко перемахнули через него, схватили по несколько булок и шмыгнули в те же двери. Ну а я при моих всего лишь 60 лет тоже вскоре оказался у хлебных полок, взял предназначенные мне две булки и готов был сигануть наружу. Но что-то дернуло меня повернуться в сторону толпы. И что же я вижу: знакомая сцена – протянутые руки женщин, но без криков, а с мольбой в глазах «пожалуйста, и нам хлеба дайте». У меня в сознании что-то помутилось (со мной это бывает), и я стал снимать булки с полок и класть их в протянутые руки…Честно признаюсь, я вскоре пришел в себя и тоже рванул через ту же дверь.

Что там происходило дальше, я не знаю. Знаю только, что с милицией я не встретился. С тех пор прошло почти 30 лет, но хлеб для меня по-прежнему Хлеб!