Марина

Марина

Клацанье мышкой и беглое просматривание данных пользователя наводило его на мысль, что женщины или деградировали вообще, или чувство превосходства, а может, даже матриархальное чувство придавало им вид небрежных капризных школьниц, совершенно непонимающих, что они здесь делают, и вообще существуют ли во всем этом закрытом пространстве правила хорошего тона. Раздражение и невосприятие всего происходящего нарастало, как снежный ком, не давая ему ни малейшего шанса открыть для себя новое, неизменное. Или, если признаться по правде, найти ту, которая могла бы заполнить пустое пространство в его доброй, но давно уставшей опустошенной душе, проеденной язвой жизни, в которой он многое успел, в принципе, так и не начав.

Со временем шансы заполнить жизненный провал становились все меньше и меньше. И только одержимость к свершению чуда автоматически приводила его к своему врагу и другу - компьютеру, сделавшему его своим рабом или зомби, что в данном случае имеет самое непременное отношение ко всему происходящему. Лениво пробежав строчки и столбцы и выключив компьютер, он вдруг осознал, что какое- то непонятное чувство возвратило его обратно, как чувство расставания. За ним - последний взгляд через спину в сторону уходящего расставания, расставания с кем-то дорогим и до боли близким.

Марина...

Он заметил ее издалека, сопровождая глазами каждый ее шаг, и был просто покорен милой улыбкой, слегка опущенной головой и глазами с хитринкой, что придавало ей неповторимый шарм, которого он до сих пор не замечал за ними, женщинами. Весело сказанное «ну, куда поедем?» настолько расслабило его, что он понял, что все-таки чудеса или, боясь заглянуть за горизонт будущего, неповторимые, пусть даже очень временные, подарки противной женщины по имени Судьба, все же еще случаются. Он не в первый раз услышал ее. Но, не видя ее глаз и улыбки, способной вмиг покорить сердце мужчины, предавался описанию портрета по фотографиям и телефонным разговорам. На них, к его большому удивлению, вывела его сама Марина, попросив у него номер его телефона.

Ему претило это непонятное как бы расставление ролей, когда женщина спрашивала у него номер телефона, видя его отчетливое понимание, что правило женской превосходности никоим образом не должно изменить правила, которые он сам для себя определил. Но уже чуть позже он понял, что в некоторых и именно в этом случае многие правила теряют свою актуальность, принимая вид устаревшей морали, в которой прослеживались не нотки самозащиты, а только беспрекословное подчинение самим правилам. Город, в котором они живут, отличается удивительным отсутствием заведений, где можно попить хороший кофе. К нему они привыкли в своей первой иммиграции, вследствие чего им пришлось наматывать круги на машине в поисках такого места, где можно спокойно поговорить, глядя друг другу в глаза, чтобы составить картину происходящего между ними первого знакомства.

Привлекательность Марины поначалу отталкивала его от поиска тончайших, но все-таки проявляющихся в своей последовательности деталей ее прошлой супружеской жизни и отношения к мужчинам. Выйдя из оцепенения ею, он понял, что пора перестать поддаваться инстинктам, так как перед ним была красивая женщина, с тончайшим складом ума, изысканным умением вести себя, а самое главное, умеющая смотреть в глаза, безусловно, составляя по ним жизненный портрет собеседника. Шум кафе, в котором они все-таки решили остановиться, не оставлял никаких шансов на разговор, который в первый день их встречи был так необходим для них обоих. Он быстро послужил поводом для их поспешного ухода для поиска более уютного места. Оно было найдено ими в одном из МОЛОВ, где ничто не могло помешать им остаться наедине друг с другом, чтобы понять самое главное, определить, кого ищут они в этой жизни, которая по своему распорядилась с каждым из них.

Пристально глядя на Марину и вслушиваясь в каждое ее слово, первое, что он почувствовал и увидел, это инстинкт самосохранения себя самой, как хищницы, не оставляющей шансов на кусок мяса для предполагаемого хищника, который даже не на практике, а просто теоретически может появиться в ее жизни, к которой ни она и ни он не были готовы. Разговор между ними протекал в очень мягком ключе, и Марина в свою очередь отметила, что перед ней находится достойный собеседник. И постепенно чувство хищницы в ней менялось на чувство просто женщины, сменившей ту, от которой ушел он, как бы оставаясь в семье, во всем ей и семье помогая.

Первоначальное непонимание Марины потихоньку менялось на восприятие всего того, что происходило с ним и его бывшим семейным окружением, после чего она медленно, но уверенно переводила разговор на его примирение с бывшей супругой. А самое главное, что это делалось очень деликатно, чтобы ни в коей мере не принести ему никакого вреда, не говоря о боли. Непонимание ее сущности нарастало в нем ежеминутно. И поначалу казалось, что ею был выбран путь, по которому она может очень красиво и достойно уйти в сторону, не навредив тому, к кому, еще не испытывая каких- то чувств, явно проглядывался интерес, как к персоне, по меньшей мере, неадекватной, отчетливо отдающей себе ответ на все происходящее с ними. Это в дальнейшем послужило поводом для письма ему, о котором мы намеренно не будем говорить ввиду обстоятельств, сложившихся вокруг этого письма, под воздействием которого он находится сейчас, печатая эти строчки.

Вечер прошел очень хорошо, и весело подставленная ею щека была мгновенно перехвачена им, отчего поцелуй пришелся в губы, чего она не помнит. По дороге домой он отчетливо видел перед собой образ Марины, тщательно перебирая в памяти особенности состоявшегося сегодняшнего разговора для преображения общей картины их первого личного знакомства, понимая, что роль ведомого уже занята Мариной, женщиной, которой, как он сделал для себя вывод, можно доверять. Тем более, что, расставшись, они пребывали в знаках признательности и реверансах по отношению друг к другу. Выходной день сменился буднями, и они часами говорили обо всем, совершенно не стесняясь друг друга, в принципе, не замечая вечернего уходящего времени. Им было хорошо вдвоем, они звонили друг другу, учтиво  спрашивая, располагают ли они временем, на мой взгляд, жаждущих с обеих сторон услышать непременное «да».

Свободное время, появившееся во время их знакомства по не зависящим от него причинам, позволило ему четко утвердить в себе, что он ни в коей мере не сможет упредить поступков Марины по отношению к нему. Исходя из этого, он абсолютно спокойно сказал ей, что в любое время она может с ним расстаться даже без всякого повода. Тем не менее, непреклонное желание ее к его примирению с бывшей супругой возрастало каждый день, хотя ее интерес к нему не пропадал, а даже напротив, возрастал, как он сам для себя это определил. В нем говорили искренние чувства к ней, которые нельзя назвать любовью. Или назвать словом, которому они часто пытались дать определение, так и не найдя в отличие от слова «измена», которое для Марины было просто категорически неприемлемым. А потом был замечательный вечер, описание которого мы намеренно опустим в этом повествовании, так как это был только их вечер, когда они оба были счастливы, отдавая себе отчет во всем происходящем, и после которого они расстались в самых добрых отношениях. И лишь свечи, стекая и превращаясь в канифоль, напоминали ему о ней, еще час назад находившейся рядом с ним.

Он смотрел на них и понимал, что и огонь бывает грустным, а свечи могут плакать. Но проснувшись поздно утром, он увидел, что свечи продолжали гореть, и уже не было грустно, и он опять вспомнил ее. Марина...