Красное золото

Со школьной скамьи мы знаем, что чёрное золото - это нефть и каменный уголь, белое золото – хлопок (из него делают ткани, порох, растительное масло, семена хлопка идут на корм скоту, из стеблей хлопчатника производят древесный спирт). Но вот что такое красное золото знают не многие. Для тех, кто не знает поясняю: красное золото это икра кеты и горбуши. Советский союз продавал красную икру только за границу - за золотую валюту.

Мне было уже за 50. Дочь невестилась, сын заканчивал школу. Денег на всё не хватало. Жена мне была не помощник. Она у меня была путешественница (несколько лет уже ходила по одному и тому же кольцу: больница-санаторий, санаторий-больница). Я, в нарушение трудового законодательства, работал на полторы ставки в своём совхозе, да ещё монтёрил то в общепите, то в швейном цехе бытпромхоза. Но денег всё равно не хватало.

В те годы наша страна (СССР) действительно была обширной и огромной.
Все народы населявшие её жили дружно, одной семьёй. Если какой-то регион страны нуждался в продукции которая не производилась на его территории , то его нужды удовлетворялись теми регионами ,где эта продукция была.

Например, наш совхоз ежегодно отправлял за пределы Узбекистана свыше двух тысяч тонн различных фруктов и столько же винограда. Отправляли продукцию вагонами-рефрижераторами и самолётами.

Но население страны считало, что если можно было украсть и ты не украл, то ты-дурак. По этой причине у отправителя товара доверия к его получателю не было. Поэтому совхоз вынужден был вместе с товаром отправлять своего
представителя (сопровождающего). Сопровождающий должен был сдать получателю продукцию в соответствии с количеством указанном в сопровождающих документах и участвовать в комиссии определяющей качество продукции.

У сопровождающего была возможность подзаработать: вместе с совхозным товаром протащить свою и иметь какой-то навар с совхозного.
Скажем, товар прибыл к получателю первым сортом, а в акте приёма-передачи указали второй –совхозу убыток, зато сопровождающий в наваре.
Желающих, подвязаться в качестве сопровождающих, было пруд пруди.

Предстоял рейс в город Южно-Сахалинск. Там, из наших, никто ещё не бывал. Место, так сказать, было не освоенное. Поэтому желающих лететь туда -не знаю куда и при этом, возможно, пропустить более выгодный рейс, было мало.

У меня был приятель гидротехник Владимир Николаевич Дрижжак.
Мы рискнули. Разведали, что значительную часть населения острова составляют корейцы-любители всего острого. На в Ташкенте на Куйлюкском базаре, закупили полсотни килограммов молотого красного перца и восемь штук дынь сорта «мирзачулька» или как ещё их называют «торпед»
Кстати, слаще этого сорта дынь ничего на свете больше нет.

С дынями мы не прогадали: продавали по десять рублей ломоть весом граммов в сто, двадцать.
А вот с перцем вышло неладно. Все прилавки рынка заняты корейцами
Но наш перец не берут, говорят, что не такой красный как им надо.
Зато с красной икрой…!
Мой напарник Дрижжак –оказался пройдохой: продукцию совхоза мы доставили на овощную базу Главвоенторга. В складах базы имелась красная икра. Территория базы была завалена деревянными ящиками. У начальника базы голова пухла от мыслей, куда эти ящики девать. Владимир Николаевич
Наговорил полковнику, что он (Владимир Николаевич) в совхозе фигура значимая и , как только будет дома, организует дело, чтобы все эту тару забрать. Полковник поверил и выписал нам по госцене 10 килограммов икры.
На рынке мы встретили сопровождающею огурцов из Намангана . Эта тётка нам сказала, что она привозит икру в Наманган и сдаёт в ресторан по 75р за кило.
          
Во Владимире Николаевиче вспухла жилка челночника (делового человека таскающего шмотки из-за границы). Проехались мы по окрестностям Южно-Сахалинска и закупили у браконьеров ещё тридцать килограмм икры по 25р за кило.
Стеклянная тара сама по себе тяжела. За превышение допустимого веса ручной клади придется выложить, в аэропорту, немалую сумму денег. Поэтому икру мы переложили из банок в полиэтиленовые пакеты. Пакеты разложили в чемоданы.

Из Южно-Сахалинска можно было лететь в Ташкент прямым рейсом с дозаправкой самолёта в Хабаровске. Таких рейса было два в неделю.
Но до Хабаровска можно было долететь и маленьким самолётом, А там пересесть на воздушное судно более вместительное. И тут надо было разрешить дилемму: на прямой рейс до Ташкента пассажир свою кладь отправляет через багажное отделение, без таможенного досмотра; пассажир малого воздушного судна свой багаж несёт в самолёт сам и проходит таможенный контроль. А икра-то у нас товар контрабандный. Влипнешь и не отмоешься. Решаем подождать и лететь прямым рейсом.

В Хабаровске услышали объявление, что вылет нашего борта задерживается до семи часов. Если бы до семи вечера сказали бы «до девятнадцати», но мы слышали «до семи» , значит до завтрашнего утра. Пошли искать гостиницу. В гостинице мест свободных не было. Перекусили в кофе, Сидим в сквере напротив здания аэровокзала. Что-то заставило нас пойти справиться на счёт вылета.
--Здравствуйте!- сказали нам,- ваш борт уже час как в воздухе.
И пообещали отправить нас следующим рейсом-завтра утром.
Да нам теперь хоть через неделю! Нам всё равно. Наш контрабандный товар улетел без нас. Сорок килограммов красной икры теперь, как пить дать, для нас потеряны. Икра хоть и упакована в двойные полиэтиленовые пакеты, хоть и лежит под плотными крышками чемоданов, всё равно запах икры чувствуется. Грузчики в аэропорту народ ушлый-нашу икру реквизируют .
А если не грузчики так таможники-непременно. А это уже совсем плохо.
В таком случае нас в аэропорту Ташкента будут ждать ребята в зелёных фуражках.

Приземлились в Ташкенте без радостного настроения. Комнату невостребованного багажа нашли не сразу. Её перевели в новое здание аэровокзала. Полные тревожного мандража, просидели перед закрытой дверью не меньше двух часов, ожидая кладовщицу. Наконец, явилась.

Наши чемоданы стояли на полу в луже растёкшегося по полу масла, запахом икры пропитались, наверно, и потолок, и стены. Нас удивило- как это никто не обратил внимание на запахи контрабанды благоухающей вокруг бесхозных чемоданов.
Оказалось, что растительное масло, которым пропитывается красная икра при консервации, разъела полиэтилен и почти всё стекло на пол.
Ну, мы, конечно, забыв поблагодарить кладовщицу за её недогадливость,
поспеши ли с нашими ароматными чемоданами из опасной зоны поскорее убраться.
Дома я свою икру расфасовал по стеклянным банкам. Придумать,что с этой злосчастной икрой делать я не успел. Четыре банки поставил в холодильник , остальные сунул под кровать и отправились мы с Владимиром Николаевичем снова в путь. На этот раз в город Уфу. Догонять, уже отправленный в вагонах-рефрижераторах, виноград.
В Уфе мы сидели не меньше месяца, принимали прибывающий груз и разыскивали товар прибывший к потребителю ещё до нашего приезда.

К моему возвращению из Уфы та икра, которая ждала моего возвращения из командировки под кроватью потемнела-потеряла товарный вид . С теми банками, что стояли в холодильнике поехал в Ташкент предлагать служителям ресторанного бизнеса. Директора ресторана на месте не оказалось, зашёл к заму. Зам спросил меня, есть ли в среде работников их ресторана кто-либо из моих знакомых.

-Нет,-сказал я,- в вашем ресторане мои знакомые не работают.
--Тогда уноси отсюда поскорее ноги, пока тебя не арестовали,- сказал мне зам.

Весь тот год моя семья лакомилась, дефицитным в те годы, деликатесом.
Но от того, что мы слопали 20 кило деликатеса, семья жить богаче не стала.. Но стой поры я твёрдо знаю: богатство после сорока лет в руки не даётся. После сорока счастливым стать ещё можно. Богатым -ни за что!
Убедившись в этом мечтать о зажиточной жизни я перестал. Но от дальних командировок не отказывался. Я был романтиком. Меня влекло к себе неизведанное.
      
                               К ЧЁРТУ НА КУЛИЧКИ.
Собственно на «КРАСНОМ ЗОЛОТЕ» своё повествование я мог бы закончить, но я знаю, что среди молодых людей всегда найдутся Пржевальские, Тяньшанские и Никитины, мечтающие сходить за три моря.
Для таких-то вот людей я и продолжу свою повесть.

На Чукотке есть золотопромышленный район Билибино. Оттуда в середине не помню какого года, прилетает к нам в совхоз сорокашестилетняя белокурая красавица. Ольга. У них там, на северах, принято: помимо продукции по разнарядке, закупать её но и по прямому договору с поставщиками. Вот и пожаловала к нам Оля за виноградом. Конечно, можно было бы продукцию в Билибино отправить на основании договора пописанного представителем получателя, но у Ольга не привезла с собой бланков с поставленной на них печатью своего предприятия. Совхозу пришлось отправить в Билибмно вместе с Ольгой своего представителя. Полетел я. Ответственность за сохранность количества продукции мы с Ольгой несли в равной степени. а вот отвечать за её качество должен был я. Объясню как сортность влияет на цены продукции и как это качество определяется.

Для производства определения качества поступивший продукции назначаются 2-3 человека Один представитель от получателя (специалист по качеству ) и, обязательно, представитель от общественности населённого пункта .Члены комиссии, по своему усмотрении и согласованию с представителем поставщика, выбирает 10% от общей массы поступившего товара (в нашем случае количества ящиков) . Гроздочка за гроздочкой , ягодка за ягодкой члены комиссии осматривают виноград, все мятые или загнившие ягодки откладываются в сторону, затем взвешивается и вся отложенная партия ящиков, и отложенная порча. Отдельно устанавливается средний вес тары. после этого высчитывается процент порчи. В процессе всего этого мероприятия. представитель поставщика должен быть бдителен и принципиален, потому что в интересах местных товарищей процент порчи повысить и они жульничают.
Дело вот в чём: при порче до 3х% продукция идёт высшим качеством, 5% соответствуют первому сорту, 7%-второму, 10%-третьему, а если выше 10 то
это будет «нестандарт» и поставщик вместо прибыли получит только транспортные расходы. Высший сорт идёт по цене 1руб двадцать копеек, первый сорт уже по 90 копеек, а третий только по 60. Но реализует получатель товар, изменяя сортность и цену, уже по собственному усмотрению .

Отделом сбыта у нас в совхозе занимался дубоголовый мужик Ильяс Мухамедов. Грузоподъемность самолёта была 12 тонн. Аэрофлот так и предъявил счёт за 12 тонн, но наш умник загрузил в самолёт только девять с половиной.
Но поскольку транспортные расходы поставщику возмещал получатель, то совхоз от этой оплошности своего спеца по бизнесу не пострадал. Хуже было то, что груз был оформлен только до Магадана. В Магадане мы должны были наш товар выгрузить. Кому!?
 Узнав об этом , моя ОЛЬГА Максимовна чуть было умом не тронулась. До Магадана транспортные расходы составляли по 60 копеек за килограмм. От Магадана до Билибино 1200 километров и оплачивать теперь надо было, как за спецрейс-туда и обратно.
За те сутки, что мы сидели в аэропорту Магадана спутница моя поседела.
--Да в Билибино меня на куски разорвут,-переживала Оля,- Вернусь без груза, скажут: зачем летала, на экскурсию что ли? Вернусь с виноградом –как его реализовать. Он ведь теперь дороже золота будет.
--Не переживай,-пытался я успокоить свою товарку,- у вас народ денежный, если и переплатит, так не обеднеет.
-Ага! у нас всё продаётся по госцене. И этот виноград дороже чем по два с полтиной мы продать не сможем.-кручинилась Ольга Максимовна.

Областное управление золотыми приисками находилось в Магадане.
Оля из Ташкента везла букет роз. С этими розами она пошла в «Магаданзолото». Там женщине пошли навстречу- денежный вопрос как-то уладили.

Магадан город пограничный. Без особого разрешения не погуляешь.
А у меня-то пропуск только до Магадана. И дальше меня погранцы не пускают.
Конечно, возложенную на меня миссию я выполнил и мог бы возвратиться не чувствуя за собой вины. Но я понимал, что без меня в Билибино, для того, чтобы покрыть транспортные расходы, весь наш виноград пустят в нестандарт.

Вылетая из Ташкента мы с Ольгой взяли с собой по сто килограммов винограда, для использования в своих личных целях. Кроме этого Ольга
везла, как угощение своим друзьям , два арбуза и дыню. С дыней Оля пошла
к пограничникам. Разрешение на нахождение в погранзоне они мне выдали.

Пока мы летели над Билибино прошли дожди. Посадочное поле аэродрома размякло и большегрузные самолёты принять аэропорт Билибина не мог.
Экипаж принял решение лететь в Певек. Это километров на двести севернее Билибино, на берегу Северного ледовитого океана.. Из Певека в Билибино можно было добраться только на «кукурузнике» Эта машина могла поднять три тонны груза. Чтобы вывезти весь наш груз, требовалось сделать четыре рейса.
Ольга, как абориген здешних мест, должна была в Аэропорту Билибина найти помещение , куда можно было бы поместить на временное хранение наш груз и оставаясь там, принимать тот, который я буду отправлять ей из Певека.

Риск для меня был немалый: все они здесь друг друга знают и без меня могут сотворить всё что хотят. С совхозной продукцией я побывал, считай, во всех аэропортах Урала и Сибири-везде крадут без зазрения совести.
Однако на этот раз мои опасения были напрасны. В Билибино воров не было.
Оказывается правопорядок в здешних широтах поддерживается не милицией(её там просто нет). Порядочность людей здесь обеспечивается «северными» (это доплаты за суровые условия жизни). Нормативы и расценки труда на севере те же, что и на материке, но «северные» подрастают каждые полгода. Нарушаешь КЗОТ, пьянствуешь или ведёшь себя неблаговидно, «северные» обнуляются .

Как мне удалось выяснить, ни каких рынков в поселениях расположенных за полярным кругом нет. Поэтому свой виноград я предложил директору ресторана . Его фамилия была Мудрый. Мудрый брать виноград для ресторана отказался, но сотрудники ресторана забрали его у меня весь сразу, оптом. По 2руб.50 коп за кило.

Помещение, в которое Ольга разгрузила ящики с виноградом , было сколочено из горбыля, Щели между горбылями, конечно, не позволяли протащить через них ящик, но руками можно было таскать виноградные грозди свободно. Однако, как я убедился, даже бомжи ( их обитало здесь человек пять-шесть) на это не покушались.

Последний борт мы разгрузили поздно вечером. Кроме помещения для
обслуживающего персонала и столовой, других помещения здесь не было, а само Билибино находилось за тридцать километров отсюда. Работницы столовой жили в помещении столовой. Меня вместе с Ольгой поварихи поместили в маленькой коморке , видимо, служившей подсобным помещением. В варочных котлах у тружениц общепита уже ничего не было. Кроме как хлебом да чаем они утолить наш аппетит ни чем не могли. Но зато любезно предложили постирать мои носки.
                  
Нет, уважаемый читатель, не радуйся! С прибытием в аэропорт Билибино мои приключения не закончились. И радоваться за меня пока что рано.

На следующее утро, погрузив всю нашу скоропортящеюся продукцию, в кузов 12ти тонного трёхосного грузовика, мы тронулись на встречу новых приключений. Разумеется, дорог, покрытых асфальтом, за полярным кругом нет. Ехали не по какому-нибудь тракту, а скорее, по случайно проложенному среди сосен просёлку. Водителю пришло в голову путь наш сократить. Отъехав метров пятьсот в сторону, мы утопли. Не в озере, не в болоте и даже не в речке утопли-колёса нашего грузовика , утонули в сухом, но рыхлом грунте.
И с каждой минутой в грунт они погружались всё глубже.

Вокруг нас тьма непроглядная, мороз под 12 градусов и нет ни одной живой души поблизости (ну разве только медведи). И я слегка запаниковал.
--Да не волнуйся ты,-сказали мне мои попутчики,- не пройдет и трёх часов, как нас найдут и вытащат на дорогу.
--Как же отыщут,-усомнился я,- Кто ради нас полезет в такую глушь среди тёмной ночи.
--Это там у вас на материке так, у нас по другому.-возразил мне водитель.
-У нас- взаимовыручка. В автобазе все знают, что я к 11ти часам должен вернуться. Если не вернулся значит, что-то со мной случилось. Мой сменщик на другой машине отправится мне навстречу.. У нас всегда так. Зимой мы ходим на охоту. Если кто-то к оговорённому сроку не вернётся, весь город двинется на его поиск.
И правда, я ещё не успел как следует продрогнуть от промозглой сырости, как послышался рёв мощного мотора . Через час мы уже могли самостоятельно двигаться преодолевая вброд бесчисленное количество речек, на которых не было ни одного моста.

Устройство овощной базы меня поразило: все склады находились под землёй- чисто, светло и сухо. И тут мне пришлось удивиться по-настоящему. Такого никогда, ни где и ни у кого не было: испорченного товара оказалось у нас меньше одного процента.

Мы долго находились в пути, наш виноград трясло на воздушных ямах, по этим причинам естественная убыль оказалась несколько выше допустимой. Часть этой убыли покрыли тем виноградом . который Ольга везла для своих личных нужд. Узнав о том, что я от своего винограда избавился ещё в Певеке, Ольга Максимовна на меня осерчала. Не по товарищески я поступил- не превратил и её товар в деньги.

Гостиниц в Билибино не было, Обидевшись Ольга на постой к себе меня не пригласила, но и жить под открытым мрачным небом севера не оставила. Отвела к своей знакомке.

Марина (так звали хозяйку моего пристанища) узнав от меня, что привезли мы виноград, а не овощи посетовала. мол, овощи сейчас здесь больше винограда нужны.
- Вот накормила бы я тебя с дороги, только нечем. Ни капусты, ни картошки, ни маркошки, ни говядины , ни свинины у нас теперь не будет до прихода кораблей . Одна только надоевшая всем оленина.

Я ещё дома слышал , что северное начальство может командировку сопровождающих груз оплатить из фонда своего предприятья. А там командировочные платять не по два с полтиной , как у нас, в сутки, а 12рубликов. На эту тему я завёл разговор с главным бухгалтером .
-Давай сделаем,- сказала мне хозяйка дебетов-кредетов,-_ только ты процент качества товара сделаешь не 1%, а хотя бы 7.
--Молодец баба,-подумал я.- Значит 7% груза она возьмёт бесплатно , за остальные оплатит из расчёта75 копеек за килограмм. Я получу . в лучшем случае 200рублей, а мой совхоз не досчитается 7 тысяч!
 200 рублей это гораздо больше моей месячной зарплаты, но всё равно такие сделки не по-мене.
Дома сколько бы я не объяснял причину моей задержки по соседству с белыми медведями, мне всё равно не верили. Уж больно красива была северянка Оля.
    
 
                                          
                              ВОТ НЕВЕЗУХА-ТО!
Хатанга это портовый городок расположенный где-то там за Полярным кругом, у самого основания полуострова Таймыр.
О Таймыре я что-то помнил из школьной программы по географии. И не прочь был увидеть тундру своими глазами.,
В напарники мне определили Алика, сына нашего главного агронома.
Хатанга встретила нас промозглой погодой, Постоянно моросил мелкий холодный дождь. Время нашего приземления (день или вечер) назвать я затрудняюсь-сплошная хмарь и слякоть. В тех местах, по моему, только собаки, обросшие густой, длинной шерстью, не страдают от холода.
    
Товароведы местного горпромторга мучиться, с определеньем качества прибывшего груза не стали. Заглянули в пару ящиков, сказали что согласны на первый сорт. Возражений с нашей стороны не было.

Алик остался в самолёте для выгрузки винограда из самолёта в автотранспорт. Я вместе с товароведом отправился в склады овощной базы.
Нам надо было установить количество доставленного товара. Товар принимали ни завскладом, ни товаровед, Заведующие магазинов сами взвешивали и прямо с весов грузили в свой транспорт.

Когда стали подводить итоги, оказалось, что товар у нас в излишке.
За излишек с нами рассчитались наличными. Немного уставшие, изрядно продрогшие , но весьма и весьма довольные (ещё бы, в какие это поры нам так крупно везло). Вернулись на борт нашего, ещё не улетевшего самолёта, Раньше намеченного срока мы могли оказаться дома. И это нас радовало. Сидим, балдеем и слушаем гул разогревающихся моторов.

И вдруг стук в дверь, стук дерзкий, отчаянный. Бортпроводник открывает дверь и в проёме двери мы видим бледное лицо одной из получателниц нашего товара.
-Вы,-захлёбываясь слезами . проговорила наглая посетительница, - вы обманули меня на 500 килограммов. Я,-говорит,- ещё и года не работаю
здесь и никаких «северных» у меня ещё нет. Покрыть недостачу мне нечем.
Я проверил ею накладные, действительно количество товара не соответствует количеству ящиков. Девчушка ещё молодая. Жалко.
Бросил я вопросительный взгляд на Алика. Алик сказал: остаёмся.
Среди глубокой ночи подняли с постели товароведа.
-Ты куда смотрел? ,-задала мне вопрос товаровед.
-Ни куда я не смотрел, я считал. Вешал не я. Взвешивали товар его получатели. Я вёл учёт и считал. Если получалось ,что на ящик приходиться меньше 10 килограммов, то заставлял перевешивать, А если больше 11и, то о чём мне было беспокоиться?
Одним словом документы мы переделали, деньги вернули. До Новосибирска летели на каком-то драндулете.
В тот раз я окончательно убедился , что для бизнеса я переросток.
С возрастом человек становится слишком сентиментальным. Такому уже не разбогатеть.

В Новосибирске народу желающего лететь в славный город Ташкент было море. К кассам не пробиться. Тогда мы с Аликом решили просить помощи у начальника грузоперевозок. Нашему явлению начальница была рада. Оказалось, что она наша землячка.
--Идите к кассам,-сказала землячка,- вас позовут.
Втиснули мы свои груди между галдящими дяденьками и тётенькам.
Слышим, спрашивают: кто тут сопровождающие?
--Какие такие сопровождающие, - раздался настороженный голос какого-то кандидата на вылет:-что сопровождают?
--Гроб,-сказал Алик.
Толпа расступилась.
К вечеру мы были уже где-то в небе над Казахстаном.

На последок скажу романтикам, удивительнее места , чем южный сахалин, я не встречал: там живут корейцы настолько маленькие ростом, что корейцы живущие в Узбекистане по сравнению с ними- гиганты, зато в растительном мире преобладает гигантизм. Стебли борщевника раза в два толще того борщевника, который произрастает в любом другом регионе нашей страны, Листья репейника настолько велики, что под ними можно укрытьься во время дождя. К стати, не обычный для нас ливень застал нас на улице города. Вода с неба лилась потоком, По улице мчались реки чистой дождевой воды. Люки для приёма сточной воды гудели. Это был тропический ливень , причём струи его были тёплыми.

Вот я и говорю: хочешь романтики, езжай в город Южно- Сахалинск- в южную часть острова Сахалин. Райский уголок!

 
 Наша земля за годы 20го столетья пропиталась кровью наших старших поколений и нашим трудовым солёным потом. Но ведь мы не только проливали кровь на полях сражений и не только в поте лица своего трудились, мы ещё и влюблялись и, конечно же, балагурили-чтобы жизнь
была веселее, хохмили. Как у нас это получалось узнаете дочитав это моё повествование до конца.

                                             НА СТРОЙКЕ ВЕКА.
В восточной Сибири были открыты богатые залежи полезных ископаемых. Для их освоения нужна была электроэнергия. Воды реки Ангары мчались между скалистых берегов со скоростью курьерского поезда и несли в себе энергию в необходимом количестве. В начале 50х годов 20го столетия была объявлена Всесоюзная Ударная комсомольская стройка.
Главным объектом строительства, конечно, являлось строительство платины на Ангаре. Одновременно со строительством платины строились заводы, строился город Братск, строились высоковольтные линии электропередач (ЛЭПы). В строительстве одной такой ЛЭП принимал участие и я.

Жили мы в палатках прямо на трассе. От деревьев трасса была расчищена ещё в прошлом году нашими предшественниками. Они же и фундаменты для опор залили. От них нам достался и сарай сколоченный из горбыля. В нём мы хранили инструменты, мелкие детали опор, блоки, тросы и сварочное оборудование. В том сарае мы отвели и место для стойла имевшейся у нас лошади. Лошадь нужна нам была для доставки на места производства работ различной мелочи- вроде инструмента, блоков и гаек. Был у нас и трактор, но трактор гонять по просеке, через пни деревьев, нерационально. Трактор мы использовали для установки опор на фундамент.

Лошадь, по кличке Белокунка, тоже досталась нам от наших предшественников. Срамное место нашей кобылы было белым, будто бы его когда-то ошпарили кипятком. От того и прозвище такое неблаговидное она получила. Впрочем, у неё и губы были белые. Видно по молодости Белокунка была кобылкой непутёвой. Вот и обсосали ей молодые жеребчики губы до белизны. Была она тоща, как затасканная шлюха, и масти была бурой.

Да хай бы с ней с её невзрачной внешностью, если бы характером была покладиста. а то ведь была своенравна и капризна, как старая дева, да ещё и ленива, как евнух.
И при первой возможности уходила в лес, прячась там от работы.
 Однажды нам пришлось всей бригадой гоняться за ней по тайге, на три дня бросив работу. Тогда наш бригадир Мустафа Зарипов сказал в сердцах: «Щюрт бы с ней с этой шалавой. Пускай бы её медведь задрал, да у неё веть есть нумер. Осенью завхоз спросит куда этот нумер делся»У Белокунки на крупе было выжжено калёным железом тавро. Из-за этого тавра мы и берегли Белокунку от зубов хищников.
 кто-то хотел влезть ей на спину, Белокунка стремилась ухватить его зубами за ляжку.
Только ко мне да Ивану Кнышу она относилась более-менее лояльно. Видимо учитывала наше не давнее колхозное прошлое. Мы-то знали, как с ней ладить: Сахарком или горбушкой хлеба делились.

Был воскресный день. По воскресным дням наша бригада отдыхала. Но было заведено: если нам предстояла сборка опоры на другом фундаменте, то всякую мелочёвку (инструмент, метизы всякие) мы туда забрасывали накануне. Кныш прикинулся больным. Всем другим иметь дело с Белокункой не хотелось. Пришлось мне.

Закия-наша повариха и по совместительству жена Мустафы- попросила меня на обратном пути набрать ей костяники, Костяника это низкорослое травянистое растение. Его ягодки, яркого рубинового цвета, возбуждают аппетит не только у людей, но и у зверей тоже.

На обратном пути, не доезжая несколько сот метров до нашего лагеря, я остановился, привязал лошадь к молодому деревцу и вошёл в лес. Костяника не растёт сплошным ковром, как скажем земляника, её кустики там и сям разбросаны между деревьев. (это я для жителей степной зоны, не видевших леса и его фауны). Побегал я некоторое время между сосен, но ягод на кустах не было. Везде были отпечатки больших когтистых лап. Встреча с хозяином тайги меня ни чем не прельщала. Как говорится- бережёного бог бережёт.

 Кобылы моей на месте не оказалось. Деревце , к которому я её привязывал было сломано. Помятуя о том, что умный в гору не ходит, а обходит её стороной, я поспешил из опасного места убраться вовремя.

Братва, пока я шастал по лесу, наигравшись в волейбол, пряталась теперь от назойливых комаров в палатках. «Почему пешком и где лошадь?»-спросил меня Мустафа.
-«Куда она денется!. Утром приведу»- ответил я бригадиру.---------- - Утром Белокунка будет уже за тридевять земель от сюда.-резонно заметил Кныш.- её надо брать сейчас. Она скорее всего ночевать будет на своём излюбленном месте – около Верблюд-камня.
Верблюд-камень-это глыбы песчаника, над котором усердно потрудилась мать-природа. Изваяние корабля пустыни у неё получилось отлично: ноги , горб, маленькая головка на длинной шее, всё как у настоящего верблюда. Даже нижняя губа обозначена. Создаётся впечатление- будто бы верблюд приготовился плюнуть в приближающуюся тучку.

Место это я хорошо знал. Там было небольшое озерцо. В дни, когда мошкара была не особенно назойлива, мы ходили туда купаться.
Доводы Ивана были убедительны и я, захватив с собой краюху чёрствого хлеба, отправился к Верблюд- камню. Ванька меня напутствовал:--------------
 --Смотри не спугни, а то потом придётся искать ветра в поле.

Около Верблюд-камня стояла сосна. На её коре я обнаружил бурую шерсть. Похоже на то, что кто-то о ствол сосны часался.--------------------------------------Молодец Ванька,- мысленно похвалил я Ивана- и как это он умудряется видеть всё вокруг себя и всё примечать.?!

Сосны. вырастающие на отшибе от леса, высокими не бывают. Крона у них раскидистая, ветки располагаются не высоко над землёй. Влез я на нижнею ветку и стал ждать.К полуночи , сквозь дремоту, слышу- кто-то сопит и трётся о дерево. Подождав когда пришелец отвалится от ствола, я спрыгнул с ветки и удачно попал на,... почему-то мягкую и толстую, спину. Спина резко рванулась в сторону и издала рёв, от которого моя душа провалилась в мои пятки. -Медведь же!- шарахнулась мысль в моей голове.
 -Что потом бы-ыло! Медведь с трубным рёвом мчится между стволов деревьев. Я от страха визжу так, что с сосен шишки сыплются. И разбуженный нами филин над нами хохочет.----- Тут меня чем-то в лоб садануло. Да так садануло, что перелетев через Мишкин хвост, сделав кульбит в воздухе, я плюхнулся задом на мягкую торфянистую подстилку. И отключился.

Утром бригада нашла меня. Сидел я, с огромной шишкой на лбу, под молодыми ёлочками. В моих ладонях зажаты были пучки бурой медвежьей шерсти.

Белокунку я нашёл в её стойле. Дремала она стоя над охапкой свежесорванной травы.
«Ну, погоди Ванька!- подумал я.-Погоди Кныш! Посмотрим , чей смех будет громче».
И стал я готовить Ваньке встречу с лешим.
 Однако довести свой замысел до конца мне не удалось . Вскоре меня, назначив бригадиром, перевели на другой участок.

Но положительный эффект от Ванькиной хохмы был: я тогда понял, что большая масса тела ещё не гарант того, что в нем есть большая сила духа.