Свалка

Ветер на поверхности завывал всю ночь как раненный зверь. Он скрёб песком с примесью чешуек ржавчины у основного люка, подсыпал пыли в тонкие щели закрытых шторок амбразур, забивал воздушные фильтры скрытых решеток вентиляции. Бенджи проворочался почти всю ночь на койке в спальном отсеке бункера. Дверь закрывалась изнутри прочными затворами, но торговец с опаской открывал один глаз всякий раз, когда стальные переборки начинали постанывать от ночного перепада температур.

Утро началось, как и сотни таких же, с выметания пыли из углов и расчистки площадки у входа. Светило принялось палить нестерпимо, стоило ему только выпрыгнуть из-за горизонта. Бенджи Страут вынес ковер для подзарядки аккумуляторов от тепла и света солнца. Прилавок, наспех сваренный из остатков серверных стоек и арматурин, пятый год уже служил ему верой и правдой, стал на привычное место. Полотняный тент давал скудную тень, но этого вполне хватало, чтобы усесться на скрипучий стул. Над головой зажглась диодная надпись «бар». Вообще, выбор напитков был крайне скуден: вода и бормотуха из корней джанги, но чтобы привлечь внимание травлеров в пустынной местности короткой красноречивой надписи вполне хватало.

Ждать долго не пришлось. В обозреваемой через битый монокль пустынной местности обозначились потенциальные клиенты: прихрамывающий мужичок со всклокоченной бородой и нахлобученными остатками шитой-перешитой широкополой шляпы, еще спутница или спутник с самодельным зонтом из кусков брезента. Оба закутаны по уши в латанные плащи из кожи ливровых ящериц.

‒ А это еще что? ‒ Страут навел резкость на бородача. Тот держал у груди кусок картона с надписью: «Отдаем припасы, воду. Уходим на экспресс». «Этого еще не хватало, благотворительность на моих песках!» Похоже, трасса хвалёного экспресса подобралась уже совсем близко к его убежищу. «Я это так не оставлю!»

‒ Убирайтесь, слюнтяи! Убирайтесь ко всем чертям! Вам нечего делать в песках!

Бенджи нагнулся за припрятанной винтовкой, что держал при себе в качестве последнего аргумента в торговых спорах, если такие возникали. Патронов, конечно, осталось не густо, но чтобы припугнуть незваных добродетелей одного патрона не жалко. Он выпрямился, но странной парочки уже и след простыл. В треснувшей линзе монокля дробились оставшиеся тряпичные сумки и голые пески до самого горизонта. Торговец покрутил трубкой в разные стороны, но везде пустыня хранила спокойствие раскалённого ада, величественного и необъятного.

Страут облизал пересохшую губу. Это может быть и западня, но припасы в бункере заканчивались, и нельзя было упускать возможности продлить своё пребывание в таком выгодном месте. Эх, если бы еще не этот экспресс!

Когда Бенджи нашел убежище, он еще не был торговцем. Да он даже забыл, что значит быть барханником! Несчастный трус, что после каждой сброски бежал за подачками, пока погонщики на своих ховербатах не засекли скользящего над пустыней парашюта. Хавербаты оснащались топливными элементами и движками все с тех же грузовых платформ, что падали с орбиты, неудачно пересекаясь с космическим мусором. Скорость даже на песке была огромная, поэтому убежать от этих штуковин было практически нереально. Бенджи Страут смог.

Ноги утопали в раскаленном песке, каждый вздох сухим кашлем обжигал лёгкие. Позади слышались дикие вскрики и улюлюканье погонщиков, это дело нескольких минут, и они его настигнут. Все банки и бутыли с водой он бросил сотни шагов назад, но это слабо помогло ‒ движения становились все более вялыми, как у мухи в паутине. Умирать очень не хотелось, а попасть в рабство в Тень Митры еще меньше.

В ожидании сухого звука выстрела или удара шипованной дубиной он перевалился через дюну, запнулся о что-то твердое и упал на четвереньки. Под пальцами прямо выросла сама ручка люка. Бенджи не задумываясь рванул ее на себя и нырнул в темноту проема. Руки судорожно ощупали внутреннюю поверхность двери и, обнаружив запорный механизм, повернули колесо засова. Дверь плотно стала в пазы, беглец выдохнул. Рядом прорычали хавербаты, упустив потенциальную добычу. Что ж, бывает, пустошь изобилует зыбучими воронками, что поглощают любого неосторожного бродягу без следа.

Страут долго не мог поверить своему счастью, обнаружив, что в его распоряжении оказалось пустующее обширное убежище на десяток человек, с сохранившимися инструментами и остатком  фурычащей аппаратуры. Ещё больше его обрадовало наличие склада с запасами пищи как минимум на несколько лет для того же десятка обитателей. И вода, огромный резервуар чистейшей воды.

Несколько раз на его нору набредали группки травлеров, но никому из них он не отворил двери. В пустыне выживет сильный и экономный. Но в его голову пришла мысль: если здесь проходит столько   барханников, почему бы не заняться торговлей. «Может и свой хавербат соберу, перехватывать подачки. А там и караваны можно снаряжать между той же Митрой и Скальной Дырой». Торговля через шлюзовой отсек сперва шла бодро, но позже захирела, и все нехорошие подозрения падали на долбаный экспресс.

Бенджи подобрал мешки и, осмотревшись, заковылял обратно. Бродяги будто растворились, вот их следы на песке ‒ и вот пустота, тишь да гладь. Лишь на горизонте высокий пыльный след. Но это успеется, до бункера рукой подать.

 

К тому времени, как подкатили погонщики, Бенджи успел убрать прилавок и запереться в бункере, прильнув к мониторам наблюдения в отсеке контроля.

‒ Открывай, крыса! Тебе всё равно не жить! ‒ поджарый детина колотил в дверь прикладом самодельного шмальника.

‒ Можете оставить весь товар для обмена в шлюзовой! ‒ торговец держался уверенно, если не сказать нагло. Еще бы, это за стальными то дверями. И говорить с такими клиентами лучше через динамик переговорника.

‒ Слышь, мы старый склад обчистили со взрывчаткой. Сейчас мы твою дверь, того, всковырнём!

По спине Страута потёк холодный пот, возможно придётся бежать к запасному выходу. Но свой страх он показывать не намерен ‒ в пустошах трусов живьём съедают, иногда буквально.

‒ Не, динамит не возьму! Может топливные ячейки есть?

‒ Ну как хочешь! Сэмми, дай-ка запал!

Низкорослый детина почесал затылок и уставился на своего разговорчивого компаньона:

‒ Какой запал?

‒ Да там ящик со шнурами такими стоял, ты что, не взял? ‒ теперь пришло время удивляться долговязому.

‒ Динамит, динамит! Ты ж носился кругом и кричал, чтоб нахапали больше взрывчатки!

Главарь грязно выругался и врезал ногой в дверь.

‒ Крыса, мы еще вернёмся, понял?

‒ Заходите, заходите! В следующий раз сделаю для вас скидку!

Долговязый опять выругался, и группа погонщиков, оседлав хавербаты, умчалась прочь.

Страут вышел из контрольной и нервно прошелся взад и вперед по центральному коридору.

«Надо сниматься. Рано или поздно, но это должно было произойти. Но день или два у меня в запасе еще есть ‒ поторгуем!»

 

Он пришел на закате солнца, против света, чтобы дольше оставаться незамеченным.

‒ Ты вовремя, я уже хотел закрываться!

‒ Угости старого друга своей фирменной, ‒ гость присел на подставленный раскладной стул и, потянувшись, устало обмяк.

‒ За просто так ‒ и ящерица не бегает, есть чего? ‒ Бенджи всмотрелся в загорелое до черноты и обветренное, как скала, лицо собеседника.

‒ Ты в своём репертуаре, не будь я Слаем Басски! ‒ он вытащил из-за пояса позвякивающий мешочек и, взвесив его на руке, бросил Страуту. ‒ Электронные запцацки с шатла, годится?

‒ А то! ‒ Бенджи плеснул в кружку мутной пахучей настойки и передал Слаему.

‒ Ты все свой хавербат собираешь?

‒ Надо валить отсюда. Гниёт пустошь ‒ добрячки альтруисты мне весь бизнес херят! Пойду в центральные районы, там и развалины с барахлом, и народу больше, и, говорят, бошки режут, да на поясе носят. Вот где выживание диктует свои правила, вот где можно развернуться!

‒ А почему не на экспресс? ‒ Басски покосился на бармена из-под надвинутого на лицо края шляпы. 

Страут сплюнул и поднял палец вверх:

‒ Туда? Да что я там не видел? Меня эти скоты в первых рядах загнали в свой мирок благополучия! Ну и что, что жратвы вдоволь, хата большая! Там же всё у всех одинаковое, даже тачки. Там надо быть как все! Понимаешь, они говорят, что мы все равны, все люди? Это чтобы я был равен с этим имбицилом Билом – здоровенной детиной, наивным, как ребёнок! Закончил он школу, пошел в этот ихний институт, да только как был простаком, так и остался. А этот тощий слизень Алекс ‒ все ему по правилам, все мораль! Могли бы еще там барыжить, работая в отделе поставок, так ведь нет!

Слаем хмыкнул и отпил из кружки.

‒ Бесхребетные все стали, а всё эти ‒ межзвездники! Да если бы не они, в пустошах уже и караваны ходили бы, и эти, как их, государства образовались бы. Это наш дом, и нечего всяким соваться сюда со своим уставом!

‒ Тебе не кажется странным: планету в свалку превратили мы, а виноваты межзвездники?

Бенджи, протиравший от пыли прилавок, замер и зло уставился на единственного клиента:

‒ Тебе что же, эти по душе? Так, ставь кружку на прилавок и вали ко всем чертям!

‒ Да ты чего? Если б я из этих был, давно бы на экспрессе ‒ фьють! Ты мне лучше расскажи, как ты назад вернулся, сам попросился что ли?

‒ Какое там! Была у нас в отделе одна фифа, снюхалась с этим Алексом. Я к ней подкатил, то да сё, чего тебе, говорю, этот недомерок, посмотри на меня! ‒ Страут ухмыльнулся и отстранённо поглядел вдаль. ‒ Зажал её однажды в уголке, она упираться стала, ну я и…

 

Ветер гнал по пустыне сплошную стену песка, что как абразив сдирал кожу с неосторожных барханников, не нашедших укрытия в этот вечер. Стаут набил седельные сумки припасами, водой и барахлом, которое успел нажить на торговле. Склад с едой он обчистил под чистую, а в резервуар с водой вылил оставшиеся химикалии, чтобы не оставлять ничего полезного за собой. Он и так задержался в этом месте. Того и гляди, со дня на день нагрянут погонщики и выкурят его из опустошённой норы.

Бенджи надел дыхательную маску и защитные очки. Двигатель хавербата взревел, и торговец помчался на юг, в центральные пустоши, навстречу безжалостному песчаному шторму.

‒ Бенджи, Бенджи. Недолго твоей башке держаться на плечах. ‒ Слаем Басски спрятал бинокль и, развернувшись, шагнул в светящийся проем, парящий над ожившей поверхностью дюны. Стоило широкой спине Слаема растаять в сполохах холодных огней, как прямоугольник света съежился до точки и пропал. Остались только следы, но и их вскоре замело крупинками песка с примесью чешуек ржавчины.