Живу, пока ты смотришь.

Взмахи длинных ресниц раскроили кожу. Размолотили в пыль, раскромсали на дань бродячим собакам, разметали по дорогам первым июльским заревом. Люди рассыпались тушью по бетонным лабиринтам города и смешались с машинным гулом, превращая себя в отражения глянцевых витрин и безжизненных фотографий. 

Я живу редкими взмахами твоих ресниц. 

Я живу, пока ты смотришь. 

Пока небо окрашивается в молочное марево, и кудрявый огонь осени душит последние цветы своими бесконечными руками — я питаюсь твоими нежными взглядами. Если ты закроешь свои бессонные глаза я умру от кислородного голодания, не посмев сделать и вздоха. 

Я буду сцеловывать разводы соли с пухлых щек, шумный прибой твоих синих глаз. Буду убаюкивать послушное солнце в воздушной перине грудной клетки. Оно забрызгает золотом горизонт, соприкоснувшись с убийственным светом бронзового взгляда, не посмев мериться с вскипающими внутри тебя рассветами. 

В отражении твоих зрачков я увидел, как пропащие пьяницы пропивают мелочь, поэт в драном плаще собирает капли росы в ладони, одинокая мать греет в тазу больные ноги, вытянутой гиблой рукой укачивая в старой люльке замерзающего ребенка. 

Твои глаза пронзали небо, вспарывая его синий живот, заставляя плакать дождем каждым осенним вечером.

Я увидел жизнь в отражении твоих вечных глаз.

Или вечностью мне показалось то короткое мгновение, 

когда мы на секунду встретились глазами

в уставшей маршрутке?